Пособие для начинающих мародеров

— Там? — я подозрительно кошусь на проводника. Тот кивает еще раз. Обманывать меня он не видит никакого смысла, все неприятности, которые могли случиться — уже случились, и я принесла ему горе. Я фыркаю, ты даже не представляешь, что такое НАСТОЯЩИЕ неприятности, дорогой Юсуф! Он пытается спорить, но я жестом останавливаю его словоизвержение и пристально изучаю, то место, куда он меня привел. То место, где я поимею полноги или полтысячи кредитов, как кому нравится. 

Матушка! Во мне все обрывается и холодеет. Я перечитываю неприметную табличку, надпись на которой дублируется старым добрым двенадцатеричным штрихкодом. Тот сообщает мне, что проще разбежаться в бетонную стену или прыгнуть с шестого этажа вниз или влететь в толпу рыцарей с морковкой в руке. Или выпить пару баночек морковного пойла моего бронированного приятеля. В общем, проделать все замечательные вещи, предоставляющие тебе огромный шанс выжить.

— Ты знаешь только одно место, где можно стрясти деньжат? — безнадежно спрашиваю я. Юсуф, у которого появилось свободное время, отвлекается от ковыряния в носу и сообщает, что полноги можно добыть только там. Вокруг нищета по самый пояс и за пару кредитов тебя будут носить на руках, а за пять ты станешь местным королем или богом, как пожелаешь. Есть, конечно, другие места, но это единственное не охраняемое попешками.

— Допустим, — соглашаюсь я, и нервно ухмыляюсь, охранять это место смог бы даже последний кретин, — а тот человек, который сделает то, о чем я попросила, не сможет организовать мне скидку? До десяти кредитов?

В ответ мой собеседник качает головой, пятьсот это нижняя планка, на которую можно договориться. В этом вопросе все просто: пятьсот или ничего. Я поджимаю губы и замираю. Конечно же, я и не ожидала легкой прогулки, но то, что я вижу, выходит за все рамки разумного. Я еще раз вглядываюсь надпись. Никаких сомнений, скромная табличка с выжженным на металле штрихкодом сообщает мне: Добро пожаловать в преисподнюю, принцесса!

— Пойдем, мой дорогой друг, нам просто необходимо прогуляться, — предлагаю я Юсуфу, который тут же откликается, что у него прямо сейчас возникли дела, и он может подождать меня снаружи. И вообще он рассчитывал, что только покажет мне то, что мне надо. Окажет любезность загадочной гостье, а все дела я поделаю сама.

Я тяну его за воротник и он понуро шагает рядом, взъерошенный и печальный, словно крестьянин уронивший в сортир баночку морковного с’мгончика. Вопреки хмурым ожиданиям маленького поганца, я прохожу мимо двери, на которую он указал и бесцельно веду его по кривым улочкам. Мы проходим на квартал дальше, поворачиваем, ныряем в захламленный закоулок, из которого попадаем на параллельную улицу. Пару раз останавливаемся, вертимся на месте, потом двигаем еще на квартал дальше. Все мои действия ему не понятны, и он пытается поинтересоваться у прекрасной Беатрикс, что происходит? Почему мы не вламываемся в лавочку и не палим из посоха во все, что движется.

— Потому что я не хочу, чтобы ты пострадал, дорогой Юсуф, — объясняю ему я.

— Тогда может быть, я пойду?

— Конечно же, нет. Ты еще отведешь меня к человеку, у которого я потрачу твои полноги, забыл?

Трудяга жара просто обливает нас влажным тяжелым воздухом, стараясь изо всех сил. Такого оглушительного усердия я еще никогда не чувствовала, видно как нелегко дается наша прогулка мелкому жулику. Вздохнув, я в очередной раз проявляю милосердие, и мы заходим в тесную лавочку уставленную столами, выпить воды.

Вернее, воду пью я, а Юсуф заказывает подозрительное пойло, которое по его словам прекрасно утоляет жажду. В стакане плещется темная жижа, сильно смахивающая на помои. При взгляде на нее, внутри меня растет уверенность, что ей можно прекрасно смазывать оси у телег. Но мой проводник прихлебывает свой кисель и морщится от удовольствия.

— Учти, если тебя пронесет, дорогой, то останавливаться мы не будем. Надо будет быстро бежать, а времени на твои личные потребности не будет, зуб даю. Когда мы ввяжемся в серьезные дела, то о чистых штанах каждый заботится сам.

В ответ он убеждает меня, что от стакана Армады крепкой еще никому плохо не было. Это же чистая химия! Сама Джелинда Дорри с удовольствием ее потребляет, он это видел в гипернете.

Джелинда Дорри! Еще один придурошный почитатель. С сомнением глянув на его напиток, я пожимаю плечами, как знаешь, дорогой Юсуф. В принципе, мне сейчас не до потенциальных желудочных проблем тощего проходимца, я подсчитываю, прикидываю, строю схемы, запоминаю точки, где нужно будет повернуть. Семьдесят шесть шагов до двери, потом тринадцать от двери до угла, двести шесть по улице до поворота в проулок. На этом моменте я хихикаю, Матушка, как же я предусмотрительна! Семьдесят семь шагов. Нет. Сначала десять, а потом шестьдесят семь. Десять. Именно так. В мародерке при ее кажущейся простоте важен каждый шаг. Любое движение, которое с равной долей вероятности может привести к оглушительному успеху, так и к оглушительным звездюлям.

— А где живет твой колдун, который мне нужен? — уточняю я, остановившись на семьдесят седьмом шаге. Юсуф с удивлением смотрит на меня, в глазах плавает алкоголь. Химическое пойло накрывает его с каждым мгновением. Мой маленький проходимец меняется на глазах. Грозно оглядывает соседей и бурчит под нос что-то особо опасное. Глядя на него я пытаюсь не рассмеяться.

— Мастер Гельминтас?

— Да-да, твой знаменитый мастер Гельминтас известный всем и каждому, — раздражаюсь я. Его постоянные уточнения выведут из себя кого угодно, даже самую милосердную и прекрасную принцессу на свете, которой я пока являюсь. По большому счету никогда не поздно изменить принципам и надавать Юсуфу по шее. Эти мои мысли он ловит с полпинка и тут же поправляется.

— У него лавка на перекрестке Радужной и Благодатной. Знаете, моя госпожа, с красной вывеской? Он продает лекарства.

Я качаю головой, никакой красной вывески, ни лавки, ни улиц с лицемерными названиями я не знаю, да и вообще приехала в Манапу несколько часов назад. Несколько часов назад и эти трущобы прочно обосновались у меня в печенках. Жарко, пыльно, душно, толпы. К тому же придется штурмовать то, от чего у меня сердце уходит в пятки.

— В общем, недалеко отсюда. Четыре квартала.

— Моя госпожа, — бессильно бешусь я, перед моими глазами стоит выжженная по металлу надпись. Мда. Есть от чего почесать голову и задуматься о завещании. Хотя, по большому счету, завещать мне кроме своей доброты нечего. Да и некому.

— Моя госпожа, — заметив мое состояние, вежливо поправляется Юсуф. — Это действительно недалеко.

Неожиданно он сочувственно треплет меня по плечу. Просто протягивает руку и сжимает ладонью мое предплечье. Я благодарно киваю. Все же, где то внутри очень далеко у него есть сердце. А может это и не сердце, а стакан его смазки для телег. В любом случае, то, как он молчит сейчас, мне нравится. Я делаю последний глоток воды и поднимаюсь. Пойдем, приятель! Нас ждет большое веселье, от которого можно протянуть ноги. Самое прекрасное веселье в этом мире.

— Сейчас мы им накостыляем, моя госпожа!

Я кошусь на своего спутника и хмыкаю, в который раз, убеждаясь, как керосин благотворно влияет на храбрость. Залей любому зяблику пару стаканов бормотухи и на его месте тут же образуется свирепый вояка.

Юсуф весел и ультимативен, как двести упившихся драконов. В глазах пылает огонь, голова покачивается, а на лице написана твердая решимость помереть прямо сейчас. Не знаю, что добавляют в ту мутную жижу, которую он принял, но подход к этому делу вызывает уважение. 

Мой импровизированный оруженосец твердо ведет меня к двери с неприметной табличкой и распахивает ее, жестом приглашая меня войти. Словно воспитанный слуга свою госпожу. Улыбнувшись ему, я с самым царственным видом прохожу мимо. Даю голову на отсечение, что как только я войду, милый Юсуф сделает ноги, только я его и видала. Но не тащить же его с собой на важное мероприятие, где он будет только путаться под ногами? Стараясь успокоиться, я глубоко и равномерно дышу.

Великая Беатрикс Первая является на пороге в сиянии серого света улицы, облитая им как роза росой. Входит со света во мрак, в котором меня встречают, будто я уже всем тут надоела, хуже горькой редьки, и пришла за добавкой.

— Какого хрена тебе тут надо, девка?

Не самый любезный прием, но что поделать. Вздохнув, я делаю пять быстрых шагов внутрь помещения, одновременно достав посох, щелкнув предохранителем и приставив ствол к обритой налысо наглой башке. Все происходит настолько стремительно, что у сидящего за столом вырывается только изумленный вздох.

— Полноги, — любезно сообщаю я и нежно смотрю, как меняется выражение блеклых голубых глаз моего собеседника. Презрение на его лице с наглухо свернутым вбок носом меняется страхом.

— Ты рехнулась? Ты понимаешь куда попала?

— Конечно, — улыбнувшись, чтобы снять повисшее между нами напряжение сообщаю я. — Там же у тебя написано.

— И что там написано? — сломанный нос пытается говорить спокойно.

— Келла Железного Густава, что ты?

— И ты собираешься забрать тут полноги? — он пытается блефовать, но глянув в мои ласковые глаза вздрагивает. Я поджимаю спусковую скобу до первого щелчка, странные глаза расширяются.

— Собираюсь. И мне все равно: ты мне их выдашь или я разыщу их сама, — скромно говорю я, — и давай не будем мучить друг друга, у меня мало времени. И я терпеть не могу отнимать чужое. Если ты готов мне их выдать, моргни. Только аккуратно, лады?

«Доброволец» хохлится за столом как несушка потерявшая кладку, прикидывает расклады, я чувствую вибрацию, потому что ствол посоха прижат к его голове. Словно это вибрация его мозга работающего на полную мощность. Конечно же, у него тут что-то припрятано. Что-то очень неприятное, вроде того, что я видела у Клауса. Оружие, стреляющее молниями. Я это прекрасно осознаю и тоже думаю. Руки противника лежат на столе, я застала его врасплох, уткнувшегося в унитестер, по экрану которого текут символы.

— Если что, у меня хорошая реакция, — предупреждаю я, — предохранитель отжат, а холостой ход я выбрала.

— Он у тебя пороховой? — помолчав, интересуется хозяин конторы, скосив глаза в кучу. Рассмотреть мой посох у него никак не получается.

— Понятия не имею. Хочешь выяснить? 

— Не особо.

— Тогда давай по-быстрому закончим наши дела, и я уйду.

Поколебавшись пару секунд, он, наконец, выдавливает, что пластик лежит у него в ящике, и он его отдаст. Но я должна понимать последствия и все то, что произойдет потом. Никто, он еле шевелит губами, опасаясь, что в любое мгновение я спущу курок, никто и никогда не вел себя так с келлой Железного Густава. Мой случай первый и останется последним.

— Я и не собиралась повторять, милый, — заверяю я. — И в мыслях не было возвращаться.

Он молча сопит, пока я шарю в ящике стола, забираю карту и кивком прощаюсь. Уже в дверях, куда я медленно отступила с добычей, он останавливает меня вопросом.

— Ты та, о ком сообщили из Нижнего Города?

— Понятия не имею, а что пишут?

— Пишут, что в Нижнем положили восемь бойцов и разнесли Городской парк к чертям. В госпитале пятнадцать человек.

— Быть «добровольцем» опасное дело, — сочувственно киваю я и исчезаю за дверью, твердо зная, что у меня в запасе ровно двадцать секунд. И этого мне хватит, если конечно я правильно все рассчитала.

Выскочив наружу, я наблюдаю Юсуфа, которого положа руку на сердце, уже не ожидала увидеть. Но жулик, как оказывается, не слинял, а все время, пока я вела переговоры, терся поблизости.

— Ходу, ходу, мой дорогой Юсуф! — громко шепчу я, проносясь мимо, — сейчас нас будут трамбовать, а это совсем печально! Ты же не хочешь заиметь дырень в своей голове?

Видно, что дырка в его голове, последнее, на что он рассчитывал и поэтому мой маленький оруженосец берет с места как заправский бегун. Шлепает ногами по бетону, пытаясь на ходу выяснить, как все прошло.

— Великолепно! — мой жемчужный смех растекается среди торговцев, я слышу, как за нашими спинами грохает об стену дверь. Тридцать секунд! Местный келларь довольно проворен для своих габаритов, он что-то орет в унитестер и пристраивается за нами.

— Стой! — вопит он. Ну конечно! Держи карман шире. Я смеюсь, легко преодолевая двести шесть шагов, пытаясь бежать так, чтобы преследователь меня нагонял. Остановившись у проулка, я уворачиваюсь от жужжащего разряда вырвавшего каменную крошку от противоположного угла. Делаю вид, что меня задело и быстрым хромающим шагом несусь к определенному месту. За спиной нарастает шум. Три шага, пять, десять. На десятом, я протягиваю правую руку вбок и резко распахиваю калитку из ржавых прутьев. В ту же секунду за моей спиной слышен оглушительный грохот, будто кто-то кинул лист железа на бетон.

Обернувшись, я проверяю, как сработал мой блестящий план. Келларь лежит на земле, калитка немного погнута, все великолепно. Или как говорит, мой бронированный увалень, ох.. льно. Драконий язык иногда трудно понять, и я совершенно справедливо подозреваю, что большую часть слов Ва выдумывает.

— Он умер? — вернувшийся ко мне Юсуф рассматривает тело.

— Не, — я всегда точно определяю, жив противник или нет, — очухается минут через десять. Теперь надо быстро бежать, мой дорогой Юсуф. У меня теперь полноги и я хочу получить то, что хочу.

Я достаю из кармана пластик и демонстрирую его своему проходимцу, который ошеломленно ахает. Взглянув на карточку, я тоже хмыкаю. Десять тысяч кредитов, неплохо за пару минут разговоров. Пересчитав нули, я пожимаю плечами. На мои дела хватит, а это главное.

— Бежим, мой храбрый Юсуф, у нас еще есть время их потратить, — подталкивая его к выходу из переулка, командую я. Над нулями можно будет подумать позже.