Лев Николаевич Толстой, «Анна Каренина»

Доброго времени суток, друзья. Сегодня, после перерыва в несколько месяцев, я снова делаю обзор книги из читательского рейтинга самых любимых литературных произведений. И на этот раз у нас великая русская классика: книга, название которой стабильно звучит в числе лучших. Причём не только в России. Книга, которую обожают, в том числе, и мои близкие. И которая лично у меня, по итогам прочтения, вызвала очень неоднозначную реакцию. Что, впрочем, не отменяет её статуса одного из величайших произведений русской литературы.

Лев Николаевич Толстой, «Анна Каренина»

Вообще, со Львом Николаевичем у меня та же ситуация, что и с Фёдором Михайловичем — я читал его в школе (думаю, не надо уточнять, что именно) и после этого радостно забыл на долгие годы. В мои тогдашние мозги всё это просто не влезло. Что ж, тема преподавания классики в школе сложна и неоднозначна. В принципе, я на эту тему уже высказывался и повторяться не буду. Скажу другое: упоминание рядом Толстого и Достоевского было совершенно не случайным. В нашей литературе идёт давний, не вытаскиваемый на поверхность, но довольно накалённый спор о том, кто из них является главным русским писателем. Ещё до того, как открыть книгу, я, интереса ради, разместил соответствующий опрос в своих соцсетях. Результат оказался слегка неожиданным: при том, что официально главным русским писателем является, всё-таки, Лев Николаевич Толстой, почти 80% добрых русских людей проголосовало за Фёдора Михайловича Достоевского. Ну, а я решил выбрать сторону после прочтения самого народно любимого романа Льва Николаевича. С тем и приступил.

Начинает Лев Николаевич, ну, очень неторопливо. Настолько, что, после нескольких часов чтения, я задался внезапным вопросом: а, собственно, где сюжет? Да что сюжет: где Анна Каренина? Потом выяснилось, что это всё было долгой подводкой к появлению главной героини, дабы показать среду и окружение, в которых она существует. Семью, людей, проблемы. И же этот стиль сохраняется у Льва Николаевича до самого финала книги. Вообще, надо понимать, что «Анна Каренина» — это не про сюжет. Он, как раз, предельно банален и его хватило бы страниц на сто, если не на пятьдесят. Но «Анна Каренина» — это про общую картину. Вместе с сюжетом Толстой создаёт всю атмосферу, весь фон, всю панораму мира, в котором данный сюжет развивается. Полностью. Целиком. Он даёт огромный рисунок жизни. Складывает её мозаику. И что тут можно сказать? Широк Лев Николаевич. С лишком широк. У меня голова на такой угол не поворачивается, как он размахивается. Может поэтому мне оно, по итогу, и не слишком зашло. Впрочем, не только. Но об этом позже.

В этом своём строительстве мира Толстой доходит до мелочей. Любую ситуацию он разбирает буквально на микроэлементы. Местами это получается даже нудновато, но, тем не менее, глубоко. Другое дело, что конкретно мне читать это было малость тяжеловато. Я, всё же, предпочитаю более сюжетные повествования. Как бы это сказать... Изучать мир, конечно, интересно, но для меня сама история всегда на первом месте. Исключение может быть тогда, когда в основной рассказ включаются какие-то немыслимо интересные рассуждения (как, скажем, в «Братьях Карамазовых»), но здесь ситуация другая. Впрочем, книга, в итоге, до меня более или менее достучалась. И произошло это в тот момент, когда начались описания. Вот это я тоже люблю. А описания Льва Николаевича сочны, ярки и очень объёмны. Хотя, конечно, до откровенных гениев описаний они и не дотягивают. То есть, разумеется, это не описания Диккенса или Мураками. Но, во-первых, настоящих описательных гениев немного в принципе. А, во-вторых, Лев Николаевич, опять же, несколько про другое. Его стиль другой. Манера другая. И описания его мощны другим: тем, что вместе они складываются в ту самую мозаику, о которой речь шла выше. К слову сказать, у Достоевского описаний вообще нет, от чего он тоже не перестаёт быть великим. Что до «Анны Карениной», то она — это как «Евгений Онегин», только в прозе. Вот такая у меня возникла ассоциация, пока я её читал.

Тем не менее, в чисто литературном плане к авторскому стилю лично у меня неожиданно возникли вопросы. Там, где я этого вообще не ожидал. И главный вопрос: а был ли у Льва Николаевича литературный редактор? Или великим не полагается — они и так мастера на все руки? Я поясню. Некоторые построения его фраз меня откровенно напрягают с эстетической точки зрения. Потому, как в них имеется нечто, сильно напоминающего откровенные тавтологии. При всём моём безусловном уважении к автору, фразы, типа «не испытывала недоверия потому, что испытывала доверие», «честолюбивые планы отступили на задний план», «отворил обе форточки и сел за стол против форточки» — ну, такое себе. И подобного там просто вагон. Это, вообще, что такое? Серьёзно: текст перед публикацией не отдавался на редактуру вообще? Я, конечно, могу предположить, что это особенности неповторимого авторского стиля, которые я просто не оценил, но что-то мне говорит об обратном. Вот прошу сейчас меня правильно понять: когда я вижу чисто редакторские косяки у Захара Пилепина — я к этому отношусь, в общем-то, спокойно. Ну, есть и есть. Не Толстой же он, в конце концов. Но когда такое я вижу у Толстого!.. В этот момент моё нутро перфекциониста просто выпадает в осадок. Хотя, ладно. Всё равно он «глыба». Будем считать, что все имеют право на мелкие недостатки.

Между тем, сила данной книги не только в размахе изображения мира. Она ещё и в персонажах. И в том, как они существуют в этом мире. Здесь надо оговориться: речь идёт конкретно о мире русского дворянства примерно середины XIX века. И, скажу честно — так глубоко в оную реальность меня ещё не погружала никакая книга. Ну, разве что, с уже упомянутым «Евгением Онегиным» сравнить можно. Так вот, о персонажах. Если говорить о самом главном из них, то есть о самой Анне Карениной, то вызвала она у меня исключительно сильные эмоции. Причём, положительными их я бы не назвал. У меня к ней абсолютный ноль сочувствия и абсолютный ноль симпатии. Всё, что с ней произошло — было полностью по её вине. Исключительно по её. Она раздражает настолько, что по ходу чтения я даже мысленно сравнивал её с мадам Бовари (главной героиней одноимённого романа) — пожалуй, самым бесящим меня женским персонажем мировой литературы. Впрочем, знак равенства между ними я бы всё же не ставил. Эмма — тварь. Анна же — просто дура. Которая, тем не менее, ухитрилась своей дурью разнести всё вокруг — переломать жизни всем, кто был в числе её близких.

Во-первых, мужу, который из-за неё лишился карьеры и под конец начал очевидно «ехать крышей», связавшись с медиумами и прочими «экстрасенсами». Он в этой истории, пожалуй, главный, кто достоин если не симпатии, то уж точно сочувствия. Как, в общем-то, и муж госпожи Бовари. Мы, конечно, привыкли к тому, что обманутый муж — объект насмешек. А что тут смешного? Человека предали.

Во-вторых, Вронскому, который тоже ради неё отказался от карьеры, поссорился с семьёй, был готов жениться, хотел узаконить дочь, но в итоге чуть не попал в сумасшедший дом и уехал добровольцем на войну. Я начинал читать, заранее имея сильное предубеждение в его адрес, но Вронский оказался, на удивление, хорошим человеком, который реально вляпался. И, в принципе, ему тоже можно даже посочувствовать, хоть и меньше, чем Каренину.

В-третьих, она сломала жизнь даже собственному сыну, любовью к которому она оправдывала собственные закидоны (хотя, я утверждаю — за этим не стояло ничего, кроме эгоизма).

В итоге даже свой знаменитый железнодорожный суицид она совершила, пытаясь «заманипулировать» Вронского. Вот даже до такого она дошла. И, знаете — таких персонажей по жизни полно. Вывод у меня здесь только один: нельзя давать свободу выбора тем, кто сам не знает, чего хочет. Вообще нельзя. Это плохо заканчивается. Причём, для всех, и, в первую очередь, для самой счастливой обладательницы данной свободы. Впрочем, с финалом главной героини, как говорится, «не всё так однозначно». Знаете, под конец барышня откровенно «гонит» (извините за мой простонародный). Она в натуральном психозе. С одной стороны, она сама себя в него загнала. Но, с другой, выясняется, что она ещё и баловалась опиумом. Если конкретно, то опийной настойкой. Это она так «нервы успокаивала». То есть нормально, да? Она ещё и на «хмуром» сидела. Ну, и чего удивительного в таком финале, друзья мои? Хотя, наркотики здесь — всего лишь эффектная точка. Анна Аркадьевна отлично со всем справилась и без них.

Помимо этого, в книге ещё масса интересных персонажей. К примеру, Левин (есть мнение, что в нём Толстой, отчасти, изобразил себя). Специфический гражданин. Весьма специфический. Скажем так: чудак. Периодически даже на ту самую букву. Я долго не мог постичь смысла его умственных завихрений, но потом я всё же его понял. Левин пытался свести вместе интересы барина и мужика. Он к этому стремился. Получалось у него, ожидаемо, нечто малосимпатичное. Например, он был категорически против школ и больниц для крестьян. Такой вот «радетель за народное счастье». Весь такой «прогрессивный», а на самом деле — обычный крепостник в самом неприглядном изводе. Как и многие из показанных дворян. А другая половина оных — либералы. Эдакая смесь лицемерия и паразитизма. Но о них куда лучше высказался Достоевский. Толстой же к ним относится даже с некой симпатией. Может потому, что сам, некоторым образом, из их числа? По крайней мере, именно такое впечатление у меня создаётся. И это уже не в первый раз. Кстати, по поводу либералов, в книге есть один забавный момент (причём, забавный именно сейчас). Показывается там спор либералов и крепостников. Те и другие максимально не симпатичны, но суть не в этом. Либералы надрываются за «личные свободы», а им как бы в шутку отвечают, мол, эдак мы дойдём до того, что я начну себя идентифицировать себя, как барышня-кормилица и это тоже будет моя «личная свобода». И все смеются. А вот мне как-то вообще не смешно стало. Ибо именно до такого всё в итоге и дошло. А виноваты в этом не они ли?

Ну, а что до более серьёзных рассуждений о том, как решить народные проблемы... Как бы это сказать. Когда ровно на те же темы рассуждает Достоевский, есть один нюанс — я ему верю. А вот Льву Николаевичу, извините, не очень. Потому, что рассуждает он об этом расслабленно-снисходительно-вальяжно. Как барин. И лично у меня это не вызывает ни доверия, ни симпатии. Меня это откровенно бесит. Уж будем откровенны. Хотя, может, конечно, я чего-то и не понял. Совершенно этого не исключаю.

Не смотря на сказанное выше, роман, несомненно, великий. И нет вопроса о том, рекомендую ли я его к прочтению.

Впрочем, в этом я, что называется, «отдаю должное». Совершенно другой вопрос: понравилась ли мне эта книга? В принципе. Как таковая. И ответ здесь: скорее нет, чем да. Не потому, что плохая. Буду честен: просто не моё. Ну, вот не моё, и всё тут. Ни эта книга, ни этот автор. Да простит меня великая русская литература. Так что в том самом голосовании «Толстой или Достоевский» я на сей раз однозначно на стороне народа.

Будем считать, что до Льва Николаевича я ещё не дорос. Но, кстати, я надеюсь, что когда-нибудь моё мнение поменяется. И я даже хотел бы в будущем перечитать «Войну и мир». Но это будет ещё нескоро. Очень нескоро.

Хорошего вам чтения, друзья.