Пограничное милитари. Оружие в ПВ

«Пограничник должен стрелять, как ковбой, и бегать, как его лошадь»

                                                            Народная мудрость

 

Часто слышал в разговоры, типа «Да что там армия? Я один раз автомат видел, дали три патрона».

Мне тоже первый раз дали три патрона. Причём, ещё до присяги. И оружие нам вручили ещё до присяги. Оно и понятно — объём знаний, который должны были вложить в наши неумные головы, был большой, а срок обучения, — полгода*, — маленький. Вручение оружия прошло без пафоса. Нас построили в коридоре казармы, и раздали стволы. Раздача происходила молча, и только по окончанию нам сообщили:

— Запомните номер своего оружия наизусть. Спрошу, и если у кого провалы в памяти — сотрётся на полах.

До армии я стрелял из АК, который 7,62. Те же три патрона. Но тогда автомат был общественный, как каршеринг, а тут свой и 5,45. Интересно. Кстати, когда я принимал присягу, то на мне была чужая шинель, тёмная, «комитетская» (моя была рыжая и убитая), чужая шапка «курсантская» (моя была плоским плевком на голову времён ВОВ) , - всё позаимствовали у ОКПП*, — и только оружие у меня было своё.

Первый раз — он всегда волшебен. Но вмешалось обстоятельство: Калининградская область, начало декабря. Часто идёт дождь, а когда выпадает снег, то быстро тает. Места для стрельбы, где снят дёрн, напоминали палитру художника — не разноцветием, а вымазаться. На нас новенькие камуфлированные бушлаты, которые должны быть всегда идеально чистыми. Какая радость, что у меня фамилия на четвёртую букву алфавита — передо мной лежанку слегка протёрли, — но всё равно, я с радостной грустью лёг в грязь и доложил: «Курсант Гешин к бою готов!». Ростовая мишень на сто метров. А, ну это запросто...

Попробовать много бегать мы смогли уже на третий день, причём в ночи. Нам не спалось, и курсовой сержант решил нам устроить немного физических нагрузок. Пробежали тогда где-то 8 км, спали потом, как младенцы невинные. А вот много стрелять — прорвало после присяги. Самое маленькое, сколько мы стреляли в неделю — это два дня. Обычно стрелковая подготовка занимает 6-8 часов в неделю (три-четыре дня по два часа). Стрельбище от части было недалеко, где-то полтора километра, а график стрельб — плотный. Поэтому мы на стрельбище бегали. А чтобы совсем было много впечатлений и сбивалось дыхание перед стрельбой, мы пели строевую песню на бегу. Вот часть её текста (исполняется на мотив «Не валяй дурака, Америка»):

Чтобы спали спокойно родные

Охраняя покой и уют

Каждый день, каждый час молодые

На Границу ребята идут

Был у нас курсант Техриб, немец по национальности*, он однажды бежал впереди меня, и на бегу у него автомат стал саморазбираться. Сначала отлетела коробка. Потом соскочила пружина и вытряхнулась затворная рама. Прямо восстание машин — ствол пошёл в отказ от стрельб. Ещё бы! Оружие у нас было двенадцатилетнее. По меркам автомата, из которого интенсивно стреляет уже двадцать четвёртый набор курсантов — дедушка с Альцгеймером. На всей учебной заставе нормальных стволов было наперечёт. У меня был нормальный. Повезло: за двойку по стрельбе можно было выдвинуться на рубеж Государственной Границы, ползком и в противогазе. Это 700 метров. Попробуйте проползти в противогазе хотя бы 50, и вы проникнетесь суровой нежностью. За тройку тоже ничего хорошего не светило. Но что делать, если убитая машинка разве что только в тыл не стреляет? Правильно — знать все закидоны своего автомата, как график месячных любимой девушки.

Техриб прославился у нас одним суровым поступком. Во время чистки оружия, он пытался отпроситься у сержанта в туалет. Сортир, — бетонная коробка с шестью дырками в полу, — находился около стадиона*, мог бы добежать. Но сержант его не отпустил — «Охуел, военный? Чистка оружия. В сапог!», — и он сходил себе в штаны. Воняло замечательно.

Чистка оружия — это действительно сакральный акт. Особенно, если были ночные стрельбы, и каждый третий патрон в магазине — трассирующий. Трассера засирают автомат капитально.

Больных-хромых-убогих в тот день оказалось аж четверо. Хотя квота — три человека. Многие хотели провести день в ПМП*, подальше от этих адских нагрузок и двухчасовых занятий в классе. Видимо, четвёртый совсем плох.

— И вычистите оружие тех долбоёбов, которые сказались больными. — сержант Селявин уже решил уходить, как я подал голос:

— А кто их чистить будет?

— Вот ты и будешь!

Меня заперли в комнате для хранения оружия и поставили задачу — за час вычистить пять автоматов, включая свой. Я аж растерялся — это не реально. Понял, что в ближайшем наряде по части я окажусь на подхозе, за свиньями говно убирать. Не хотелось. В ПТУ мне рассказывали о Генри Форде и о его конвеере, что стало прорывом в производстве. Решил устроить нечто подобное: налил тазик масла для оружия, разобрал чужой автомат, сгрузил туда запчасти, и принялся за свой. Посмотрел в окно. За окном была весна и на карнизе много песка, принесённого Балтийским ветром. Открыл окно, собрал промасленной ветошью песок. Стал чистить, дело пошло веселее. Бороздки у поршня затворной рамы вычищал иголкой*.

Через час дверь открылась, и вошёл Селявин, широко улыбаясь. Я предъявил работу. Улыбка погасла:

— Песком чистил?*

— Никак нет, товарищ сержант! Где я его тут найду?

— Знаешь, почему курсант никогда не наебёт сержанта? — вздохнул Сильвер, — потому что сержант тоже когда-то был курсантом. Колись, где песок достал? Выверни карманы!

В кармане были хлебные крошки. Страшный залёт. За этот косяк было положено ставить на кулаки всю учебную заставу, а провинившийся ел буханку чёрного хлеба — наедался, когда все отжимаются. Съесть буханку всухомятку — дело долгое.

— Голодаем, военный?

— Никак нет! Это я на полевом выходе хлеб в карман положил, согласно нормам довольствия!

Селявин задумался.

— Да ну вас нахуй! Союз развалился, я выкидываю жовто-блакитный стяг и жду дембеля.

Он был из Харькова.

По мимо стрелковой подготовки из личного оружия, мы проходили подготовку с групповым оружием. К ним относится ПК, СВД, АГС-17 «Пламя», СПГ и РПГ. Также в программу обучения входило минно-взрывное дело, ну и по основным специальностям — прожектора, РЛС, системы охраны Границы. Учебка была технической — за полгода нам вкладывали знания техникума.

А ещё было минно-взрывное дело. Такое ощущение, что из нас выращивали диверсантов, а не на оборот.

Взрывы мне сразу не понравились, хотя в детстве был юным пиротехником — масса бомбочек из магния, даже пироксилин сделал с помощью набора «Юный химик» (цена в Союзе — 7 рублей 08 копеек). Первое моё боевое гранатометание вышло забавным. Принимал его сам начальник штаба части, целый подполковник.

Задача была простой. Вот — яма. Попадёшь в неё гранатой РГД-5, то отлично. Перелёт — тройка. Недолёт — четвёрка. Решил не рисковать — четвёрка лучше, чем тройка. Разжал усики, вытянул за кольцо шплинт, и бросил. Метров на пять. Задержка у взрывателя — 3,2 секунды. За это время подпол успел проснуться, толкнуть меня за щит, сам спрятаться. Взрыв! Нас присыпало землёй.

— Два, товарищ курсант!

Противогаз — ползти — Граница.

***

На заставе у меня сначала вообще не было никакого оружия — всю оружейку вывезли в отряд. Самая страшная штука — СПШ, — ракетница. Ну, у офицеров были стволы, они их хранили дома. Причина простая: стройшара* нам строила новое здание заставы — из силикатного кирпича, со всеми пирогами. И двухэтажный ДОС. Мы же ютились тогда в избе, отопления у которой не было. Дом офицерского состава находился рядом, ещё в худшей избе, но на четыре семьи и с отоплением.

Дежурка была разнесена с узлом связи, и часто приходилось напрягать слух, чтобы услышать, когда тебя вызывают. В дежурке только Азбука стояла.

На новой заставе всё было в дежурке — Азбука, Сокол, Рейд и Р-625*. Завезли оружие. Вёсла — АК-74. В учебке у меня был АКС-74, что очень помогало — он хоть и тяжелее на 200 грамм, но с ним легче бегать по полосе препятствий — там была такая стенка с окошками, и весло не давало туда пролезть быстро.

Автоматы были шведской фирмы «нульсен» — даже муха не еблась. На ближайшей проверке* грозил облом с оценкой — из них никогда не стреляли. Ещё привезли всякой вкуснятины — мне вручили РПК в нагрузку, как командиру БРД*. Привезли новый ПК, два РПГ-7В, с кучей выстрелов, и новенькую СВД.

В подвале была аккумуляторная, где мы заряжали батарейки для радюх, так выстрелы хранились там. А ещё два ящика Ф-1, ящик РГД-5, и пять ящиков с патронами.

Когда я спросил старшину*, почему так, то он ответил, что в оружейку всё не влезло. В аккумуляторной девять метров, и на весь этот простор один зарядный ящик.

 

Первая проверка прошла успешно — отбегали, отстрелялись. Даже немного стало обидно, что нет трудностей. Гранатометание тоже прошло без косяков, тем более, что бросали Ф-1, а не РГД-5*. Проверяющие смотрели в бинокль, потому как приблизится к нам разлёт осколков Ф-1 не подразумевал. Там, на стрельбище, стояла берёзовая роща. Все берёзки были без веток — осколками обшкурило.

После стрельбищ у нас оставалось куча патронов. Иногда они хранились в прикроватной тумбочке, рядом с зубным порошком.

Очень удивился, когда через полгода нам сменили личное оружие — ещё новее привезли. И опять перед проверкой. Ну, что, постреляли, побегали — всё хорошо. Что интересно, по возвращению со стрельбища, мы с друганом, с котором были в одной учебке, без разговоров начинали чистить оружие. В нас это вбили, и правильно сделали. Калаш может в любом говне побывать, и при этом оставаться в рабочем состоянии. Но может и закапризничать. А от него зависит твоя жизнь. 

***

Самый замечательный косяк с оружием у меня был по зиме. Я уже давно был старослужащим, и хорошо себя чувствовал. Но как-то заболел. Наряд был неприятным — сдвоенный. С 18:00 до 00:00 и с 04:00 до 08:00. Это означало, что на следующие сутки у меня ещё худший наряд — с 08:00 до 14:00. Шесть часов таращится в «Наяда» — это жесть.

Я сменился, и лёг спать. Во сне я чётко понял, что сейчас шпионы-диверсанты проникли к нам в подвал, и пытаются украсть штангу из спортзала. В одной белухе, весь потный, выбежал из кубрика. Подбежал к дежурке. Дежурным по заставе* был мой молодой — Рустам.

— Руст, открывай оружейку!

Тот помялся, но взял ключи пошёл открывать. Я всё-таки его дед.

В оружейке открыл пирамиду, взял свой автомат. Из подсумка достал один магазин, вставил, и дослал патрон в патронник.

— Чего моргаешь? Бери ствол и идём. В подвале шпионы...

На выходе из оружейки меня поймал ответственный. Лейтенант в должности зампобою. Мягко отнял у меня автомат, разрядил его.

— Галимов! Смени Гешина на наряде в четыре утра.

Спал я, оказывается, больше суток. Когда проснулся, у койки сидел сослуживец. На тумбочке стояло 50 грамм спирта и лежало яблоко.

— Ох, и напугал ты нас Геша*. Пей. Ешь.

Где ребята достали яблоко в декабре? Мне дали один выходной — ещё отоспаться. А потом в строй. Нас было мало*, и сорок суток нарядов без единого выходного — перебор.

С удивлением узнал, что пока я щемил, нам завезли новые стволы — с пластиковыми цевьём и прикладом. Пострелять из него не удалось, потому что я испытал самую большую радость на свете — дембель.

Итого, за два года, один месяц и три дня, у меня было в пользовании пять автоматов — один в учебке, три на заставе и один в командировке.

Когда я вернулся домой, то меня по первой кидало в раздрай — у меня не было оружия. Как можно жить без автомата?

***

О пограничных вундервафлях.

При поступлении в действующие войска из учебки, с удивлением узнал, что нас называют «инженеры».

Я учился на прожекториста АПМ-90. Прожектор на базе ЗИЛ-130, диаметр 90 см, сила тока 150А, дальность подачи луча — 8 км, дальность обнаружение в ТЗК — 6 км. На заставе мне вручили Б-200. Береговой прожектор с вынесенным дизель генератором. Диаметр 200 см. Сила тока — 300А. Дальность подачи луча — 32 км, дальность обнаружение в ТЗК — 22 км. Суровая штука. Когда кто-нибудь уходил на дембель, мы ставили «свечки» — направляли луч прожектора в небо. Луч не сразу проявляется, а медленно вырастает. Очень красиво. Местные летуны нас не любили. Мы их тоже — кидаться сворой на двух человек.

Вторая техническая специальность — 1-РЛ-133-ПСНР-5 «Кредо». Передвижная станция наземной разведки. Такой переносной радиолокатор. Забавная штука, но на побережье практически не применима — там два режима «штатный» и «СДЦ» — селекция движущихся целей. В штатном — волны. И в СДЦ — много волн. А ещё был 1-РЛ-136-СБР-3 «Фара». Станция ближней разведки. По сути — та же переносная РЛС, но с примочками. К примеру, можно было слушать звуки на охраняемом участке. И это не акустика, а СВЧ. Дедушка микроволновки. Там ещё там было гнездо для автоспуска. Можно было подсоединить троссик к ПКТ или АГС-17, и вместо «Стой, кто идёт?», туда летела свора опасных пуль или не менее опасных гранат. Мы применяли это ещё в Афганистане*. И да, аккумуляторные батареи к ним были СЦ-21, серебряно-цинковые. Одна банка стоила 200 советских рублей. В аккумуляторной батареи Кредо было 16 банок, в Фара — 8. Богатсво!

Мне же на заставе дали «Наяда». Маркировку не знаю. Но это стационар, который может бдить на 64 мили. Естественно, на таком расстояние ничего не видно, но на разрешении 16 миль — вполне себе вкусно. То есть, я видел, что твориться на другом берегу Финского залива. Сейчас, с развитием спутников, это кажется смешным, но тогда это было очень круто. У вероятных противников таких девайсов просто не было.

Про охранные системы я знаю мало. Ну, классика границы это С-200 «Берёзка». Но были и другие вещи. Например, сейсмическая система «Георгин» 8 сейсмокос по 16 датчиков. Господи, по рассказам это было наказание. Такие вещи надо ставить на Северном полюсе, а то хомяк посрёт, закопает дерьмо, и вот — «Застава! В ружьё!». А испытания проводились в Карелии, где лоси, кабаны, и обожравшиеся мухоморами карелы.

Подготовка в учебке по минно-взрывному делу выглядела так: раз в две недели нам читал лекцию один чернопогонник, а потом мы на стрельбище устанавливали мины. Надо было проползти с противотанковой миной 50 метров, малой сапёрной лопаткой, не вставая, снять дёрн, заложить заряд, привести в боевое положение взрыватель мины, и уползти восвояси. Время на всю эту труху — 5 минут. 50 метров ползком с миной на руке — минимум полторы минуты.

Но я очень благодарен минам. Во время командировки у нас весь берег был завален лепестками*. Никто не лез. Разве что ишак забредёт, подорвётся, и лежит, орёт. А пристрелить нельзя — выстрел на границе является ЧП. Приходилось согласовывать с отрядом.

Примечания.а срок обучения, — полгода*, — Самое смешное, что ровно полгода. Меня призвали 13 ноября, 15-го я был в Багратионовске, и 15 мая я уехал из Баграда

позаимствовали у ОКПП*,- в Багратионовске КПП между Польшей и нами. Отряд КПП должен выглядеть нарядно. Находились они в соседнем здании.

стройшара* — стройбат Пограничных войск. ПВ когда-то были большой структурой — свои строители, своя авиация, артиллерия, спецназ.

немец по национальности*, — действительно удивительная штука. В ПВ, как и во всём КГБ, набирали представителей только титутульных наций — русских, украинцев, белорусов и татар. Евреи шли по месту прописки, тем более у нас пятый пункт в паспорте всегда был правильным. Из 19 человек заставы, 5 было евреями. Три из Питера — русские и два из Москвы — тоже русские. Немец в ПВ — нонсенс. Как и узбек. Узбека тоже видел. В стройшаре.

Сортир, — бетонная коробка с шестью дырками в полу, — находился около стадиона* — постройка части 1933 года. Строили немцы. Тогда Багратионовск назывался Пресишэлау. Строили школу СС. Так и вышло — сержантского состава.

ПМП* — пункт медицинской помощи. Не больничка.

вычищал иголкой*. — каждый курсант имеет при себе две иголки — с чёрной и белой ниткой. Носится под воротником камуфляжа.

— Песком чистил?* — оружие чистить песком запрещено

Азбука, Сокол, Рейд и Р-625*.- Азбука — телефонный коммутатор. При желании, если знать цепочку позывных, можно позвонить домой. Сокол — стационарный аппарат на базе Р-392. Ближние переговоры, когда наряд где-то рядом. Рейд — радиостанция гражданских морских судов. Р-625 — отличная штука. морская радюха, а ещё я по ней слушал Европа-плюс и М-радио.

На ближайшей проверке* — раз в полгода идёт проверка служащих застав — чтобы не зажирели. Стрельба, гранатометание, бег 100 метров и кросс 5 километров. На заставе мы подобной хуйнёй не занимаемся. Однажды начальник заставы решил проверить наши способности к бегу, так даже замполит отказался — «офицеры не бегают. В военное время это вызывает панику, а в мирное — смех». Я, для прикола, стартанул с майором на перегонки стометровку. Жалкое зрелище был наш майор. Я после дембеля автобус догонял через остановку.

как командиру БРД*. — Боевого Развед-дозра. Антидиверсинная группа.

Когда я спросил старшину*, — старшина в этом случае не звание, а должность. Завхоз. Звание обычно прапорщик.

тем более, что бросали Ф-1, а не РГД-5*. — У Ф-1 разлёт осколков до 200 метров. Это оборонительная граната, бросается из укрытия. РГД-5 — хлопушка, наступательная граната, её цель оглушить противника, убить ей трудно.

Дежурным по заставе* — дежурный по заставе, это самое главное лицо в жизни заставы на ближайшие сутки — её управляющий, менеджер. Сон дежурному не положен.

Ох, и напугал ты нас Геша*. — «геша» это не ник в интернете. Это мой позывной на заставе.

Нас было мало* — штат заставы 42 человека. Нас было 19 человек, при этом четыре офицера и четыре прапорщика, то есть 27. Два прапорщика были совсем не нужны. Но один был сыном зампотеха Округа, а второго мы часто били. Одна радость — еду привозили, как будто нас 42 — полтуши коровы на месяц, 14 тонн картофана на год, тонну моркови на год. Поросей — шесть штук на откорм по осени. Вообще, обеспечение ПВ гораздо лучше, чем у шурупов. По нормам должно было быть превосходство 1,4. Но выходило все 2,0. А ещё у нас была рыба от рыбаков, и фрукты-ягоды с подшефного колхоза. Когда я отправлялся в командировку, и три дня проторчал в отряде, то есть не мог эту блевоту, питался в чипке пирожками — мне ребята на дорогу все свои деньги отдали.

Мы применяли это ещё в Афганистане*.- Погранцы первые вошли в Афган, и последними из него вышли, если кто не знал.

у нас весь берег был завален лепестками* — противопехотные мины со взрывателем МУВ. Могут разбрасываться с вертолёта тоннами. При срабатывании — не убивает, а просто отрывает или дробит стопу — отличная штука для обороняющихся — раненного над ещё вытащить с поля боя. А пограничники — те, кто обороняются.

Всех причастных поздравляю с нашим Новым годом. И желаю всем мира, добра и здоровья.

И таки да, пограничные сутки начинаются в 20:00 предыдущих.