В западне

Написано в соавторстве с товарищем Майором. 

 

Во тьме холодной черной бани

Ты приближаешься ко мне,

Тряся концом, суча ногами.

И чую я, что в западне.

С. Пашкин.

— Ну чо, по бабам? — переспросил Кирилл.

Компания с горящими от похоти глазами загрузилась в старенький Паджеро.

— Аслан, мы правильно едем? — спросил Кирилл. — Домов полчаса не видно, перелески пошли...

— У меня навигатор — класс! — отмахнулся Аслан.

Асфальт закончился, Паджеро пробирался по разъезженной грунтовке. Ёрбек словил эйфорию от насвая и завыл на заднем сидении последний эстрадный хит. Несмотря на азиатское происхождение, выл он почти народным распевным речитативом:

 

Ты, моя голубонька, покажи мне зубоньки.

Покажи мне зубоньки, только не кусай.

Я за эти зубоньки все отдал бы тугрики.

Я за эти зубоньки в пекло или в рай!

 

В припеве он отдался кабацкой ярости с томным повизгиванием:

 

А кровь горячая течет по венушкам,

Течет по венушкам, бурлит, кипит!

Я заклинаю вас: не верьте девушкам!

Не верьте девушкам, вы мужики!

 

Еще через полчаса заблудились окончательно. Связи не было. На окраине деревни, обозначенной покосившимся забором, Паджеро сел на брюхо. Лампочка топлива рубиново сверкала. Под дорожным знаком «Вурдалаково» лежал пьяный абориген.

— Где мы, батя? — брезгливо потыкав аборигена в бок носком ботинка, спросил Кирилл.

— Дык, в Гомосековке же, — пробурчало лежащее тело.

— Где-где? — забарабанил пальцами по дорожному знаку Аслан.

— Третьего дня переименовали. Начальнику новому, пидарасу, название не нравилось, — процедил мужик и окончательно отключился.

— Трактор пойдем искать! — сообщил Аслан.

— Я машину покараулю, — откликнулся Ёрбек.

— Вот уж хрен! — заявил Аслан, — в таких краях лучше не разлучаться.

Компания двинулась по заросшей сорняками улице.

Покосившиеся домишки с закрытыми ставнями, а кое-где и забитыми крест-накрест досками окнами, оптимизма не прибавляли. Огороды заросли лебедой, печные трубы не дымили.

Вдруг со страшным скрежетом распахнулась дверь ближайшей избы. Оттуда выскочил красивый мальчик без трусов.

— Чтоб ты сдох, старый хрен! — крикнул он в дверной проем и ушел огородами.

Компания вошла без стука.

— Что, отец, трактористы в деревне есть? — задушевно спросил Аслан у подтягивающего порты дедка.

— Откель? — безнадежно махнул рукой местный житель. — Провинция у нас, старики и дети. Вечерять будете?

— Рано же, — удивился Кирилл.

— А я вам и не сейчас пожрать предлагаю. До сумерек у нас из избы мало кто выходить решается. Ночью и сельпо откроется, и кабак. Сами-то по селу не шастайте, опасно у нас. На полати полезайте. Да чур не храпеть!

 

По субботам в нашей бане

Пьяный чад и кутерьма.

Топят свежими гробами,

Мир давно сошел с ума.

З. Александрик.

Да, субботнее утро не задалось. В раздевалке никого, рано Кирилл явился. На нижней полке парилки лежал покрытый шерстью гражданин. Завитушки волос на теле напоминали каракульчу, и Кириллу страшно хотелось посмотреть, не растут ли они и на пятках.

— Привет! Как тут? Я Кирилл.

— Салам. Аслан я, — протянул руку парень с нижней полки. На ладони шерсти не было.

— Ёрбек! — неожиданно донеслось сверху.

Аслан испуганно вздрогнул.

— Тьфу, пропасть! Откуда? Не видел я тебя.

— Давно тут лежу, — загадочно сообщил худенький таджик с лиловым телом и покинул парную. Вскоре вышел и Аслан. Кирилл в парной тоже не засиделся, его потряхивало с бодуна, и баня была лишь жалкой попыткой избавиться от тремора и беспросветной серости в мозгах без алкоголя.

— Накатим, мужики? — предложил дрожащим голосом Кирилл в раздевалке.

— Я за рулем, — ответил Аслан, выдыхая долго удерживаемый в легких дым папиросы в окно.

Ёрбек отрицательно помотал головой. Он сосредоточено перекатывал что-то под языком.

Кирилл достал бутылку водки и, запрокинув голову, отхлебнул половину.

Через десять минут посетители бани почувствовали взаимную симпатию, через пятнадцать созрела идея посвятить остаток дня посещению женщин.

Не задалось...

В забытом Богом кабаке

У стойки парень тихо плачет.

И крест зажат в его руке,

И льется песня мариачи.

К. Гуйнов.

— Дед, а что за парень от тебя выскочил, раздетый?

— Митяй? Да какой он парень, двести лет уже стукнуло. В Костогрызово по ночам гоняет, молодильные яблоки жрет.

— Бабы в деревне есть? — вяло поинтересовался Аслан.

— Нахрен они нам? — удивился дед. — Сами и кровь друг у друга сосем, сами и остальное.

— Может, машина у кого имеется, дернуть, а то в город нам срочно надо, — Кириллу явно не нравилась ситуация.

— Есть, а как же, у Кольки, в соседнем доме живет. Только он того... — дед замялся, — жадный очень. Без оплаты жопу с лавки не подымет, а тем более засветло.

— Договоримся, — уверенно заявил Аслан, доставая из кармана пухлую пачку долларов.

— Да сходите! Что я вас, держу? — буркнул дед.

На стук дверь соседней избы открыл белобрысый старик с красными бегающими глазками.

— Ты Колька?

— Ну...

— Помоги машину вытащить, у околицы застряли. Заплатим баксами, — попросил Аслан.

— Нахрен тут деньги? Тем более американские, — обнажил желтые клыки Колян, — глушь у нас...

— А как?

— Ну, или я у вас всех кровь сосу, или вы все у меня сосете.

— Мля!... — выдохнул Аслан. — Нам с товарищами посоветоваться надо.

Дверь немедленно затворилась перед его носом. Друзья вернулись в дом соседа.

— Может, пожрем? Дед, пить будешь? У меня все с собой, — Кирилл начал выгружать припасы, заготовленные для полежалок с девками.

— Выпить — выпью, хотя лучше бы соснул, чего дадите. — Глаза вампира пробежались по кадыкам и опустились ниже.

— Ты, дед, свои эти шалости брось, а то свяжем, и на полати, — попытался охолонить упыря Кирилл.

— Свяжете? — дед поднял лежащую в углу колодезную цепь, сложил вчетверо и разорвал, ничуть не напрягаясь. — Ну да ладно, наливай.

Смеркалось. Ничего стоящего в залитые алкоголем мозги не приходило. Дед, упившись, храпел на ледяной печи и даже взопрел от истомы.

— Надо мужиков собирать, просить толкнуть, — ожил Кирилл, — не сидеть же тут вечно!

— Да уж... — сквозь выдыхаемый горький дым протянул Аслан, — мы их попросим, они нас попросят...

— Делать-то, один хрен, больше нечего... Идемте! — решил Ёрбек.

— Дед, проснись, где у вас тут народ по ночам гуляет? Как к сельпо и кабаку выйти?

— А вот прямо по улице и идите, не ошибетесь, рядом у нас всё.

Компания выбралась в темноту. Фонарей не было. Только сами избушки светились голубоватым гнилушечным светом. Что-то ухало, выло, визжало и хрипело во тьме. Ёрбек, совсем приунывший, опять что-то сосал, изредка поскуливая от страха, Аслан безостановочно курил, Кирилл лил в себя водку, прихлебывая из горлышка литровой бутылки.

На маленькой площади, в единственном каменном доме, действительно расположился магазин и заведение со странным названием «Кровъ». За грязными окнами мелькали тени, приглушенно играло то, что в этих местах считалось музыкой.

— Я сейчас обосрусь от ужаса, честно, никогда так страшно не было, — горло Ёрбека перехватило, слова он выдавливал с большим трудом.

— Ничего, как-нибудь прорвемся! — в руках у Аслана мелькнул выкидной, остро наточенный нож.

Ёрбек опять заскулил.

Внутри было накурено, не продохнуть. На сцене кривлялись какие-то отморозки, одетые в разноцветное шмотье. Перед сценой, в посконных рубахах, извивались в танце седые бородатые пары. Среди танцующих носился юный красавец Митяй, опять без трусов. За столиками жуткого вида упыри хлебали из бокалов красную густую жидкость.

Ёрбек ухватил за локоть Митяя.

— Сортир где? — выдохнул он.

— Пойдем, провожу.

— Так и выглядит ад, точно на картинах Босха, — прошептал Кирилл.

— Да уж, гурий тут не найдешь, — отозвался Аслан.

Они присели за столик у окна. Из темноты немедленно возник официант с длинными, свисающими почти до подбородка клыками. Перед друзьями появились два бокала. Месиво явно было свежим и сквозь стекло обжигало ладонь.

Два кошмарной внешности мужика за соседним столиком прекратили беседу и вперили в пришельцев красные неподвижные зрачки. Седой вурдалак с кровавыми губами, опиравшийся вместо костыля на огромный топор, придвинулся к столику и тоже, не мигая, вытаращился на друзей. Музыка стихла, посетители пробирались в сторону новых гостей, постепенно уплотняя сжимающееся вокруг них кольцо. Ёрбек не появлялся, и Кирилл решил приступить к переговорам:

— Господа! Господа, поспокойнее! Мы тут проездом. Машина застряла. Помогите вытолкать, и нас — как тут и не было. Выпивка всем за наш счет!

Все отошли к стойке, выпили, не чокаясь, и вернулись назад, продолжая молча окружать столик, подступая все ближе. Аслан понял, что выкидухой можно только вскрыть себе вены, да и то, наверное, не успеть.

— Ша! Эти со мной! — неожиданно раздался юный голос Митяя. Он вел за руку Ёрбека с двумя каплями крови на странно побледневшей шее.

— Пошли! — Митяй кивнул друзьям в сторону двери. Толпа неохотно расступилась.

Огромная луна светила прямо в спины. Бредущая по дороге четверка отбрасывала только две длинных тени.

Пришли к машине. Митяй, ухватившись одной рукой за кенгурятник, легко выдернул джип из колеи.

— Развернуть бы, — оглядывая узкий проезд, попросил Аслан.

— Легко, — согласился Митяй. — Только обратной дороги отсюда нет!

Действительно, вместо разбитой грунтовки стоял вековой непроходимый лес.

— Только вперед! — махнул рукой Митяй.

— Бензина нет, — прохрипел Аслан.

— Ща! — Митяй метнулся в сторону дома Коляна.

Вернулся он через пятнадцать минут с раскрасневшимися щеками и канистрой.

Аслан и Кирилл уселись в салон.

— Ёрбек! — позвали они.

— Не, пацаны. Не поеду! Тут я теперь свой, а там вечно чуркой понаехавшей останусь.

Из распахнутых окон с ревом уносящегося джипа неожиданно двумя голосами не в унисон грянуло: «А кровь горячая течет по венушкам!».

 

И в черной бане труп холодный

Найдет крестьянка по утру.

Прости мне, друг! Я был голодный.

Я тоже как-нибудь умру.

П. Сашкин.

Дорога была такой же хреновой. По обе стороны расстилался огромный погост. За кладбищем, у дорожного знака «Некрофиловка», джип снова сел на брюхо.