Новый роман Янагихары: гамбургер из повестки и соплей

(Ханья Янагихара. До самого рая. М., АСТ, Corpus, 2023)

 

В мире книг, драгоценные мои, всё устроено примерно так же, как в и живой природе. В лесу по весне выходят из спячки медведи, ходят, ищут — что или кого бы съесть? Так и на книжном рынке, как снег растает — вылезает вдруг что-то этакое, монструозное. Обло, огромно и повесточку лаяй!

В эту весну на полки «Чемпионы продаж» проползла лавкрафтовского вида чёрно-бурая хтонь. На ея обложке — физиономия, будто с пластинок коллектива Iron Maiden сошедшая. Не тоненькая — почти 600 страниц формата А4 некрупным шрифтом. В переводе на привычные страницы — больше тысячи. Что до прочих факторов покупательной способности — есть ещё и совершенно конская цена. Что-то в районе полутора тысяч.

Однако же перед нами — бестселлер, призванный развлечь и озадачить читателей не только продвинутых, но и, судя по тиражу в 15 тысяч, самые широкие буквознающие массы. Есть уже реклама в метро, заняты премиальные места в магазинах.

 

Итак, перед нами — третий роман американки Ханьи Янагихары, который называется «До самого рая». Первый изданный в России роман имел не менее пугающий объём и назывался «Маленькая жизнь». Там рассказывалось про компанию друзей (примерно как в одноимённом сериале), в которую затесался хрупкий мальчонка-гомосексуалист, который вырос в сомнительной семье и над которым всё детство издевались подонки и дальнобойщики. Плачут все, а в итоге хрупкий мальчонка склеивает трепещущие ласты. Второй, изданный в России, роман Янагихары назывался «Люди среди деревьев» и рассказывал про путешественника, который — тоже это самое. Объём поменьше. Весь роман анонсировалось какое-то злодеяние, которое даже оказалось убрано из текста в приложения и по прочтении совершенно не впечатляло.

 

И вот перед нами — третий роман, который призван запечатлеть мастерство. Если, конечно, таковое имеется.

Повествование разбито на три книги. То есть, по сути, перед нами — трилогия. Действие первой разворачивается в 1893 году, второй — в 1993, и третьей, соответственно, — в 2093 году. Откуда ноги растут — понятно. Это — суперуспешный и экранизированный Тыквером-Вачовски «Облачный атлас» Дэвида Митчелла. Первые две книги — по 150 (считай, по 300) страниц. Третья, про будущее, — объёмом, как первые две. Рассмотрим по порядку.

 

ПЕРВАЯ КНИГА

Дело происходит в Америке 1893 года. Это не совсем те Соединённые Штаты, какими они были в это время. Не Америка Лонгфелло, Уитмена, Марка Твена, О`Генри. Это — что-то вроде альтернативной истории, есть такой жанр. Так вот, во вселенной Янагихары северяне-янки не смогли до конца разгромить Конфедерацию южных штатов. И теперь Юг — это зона кошмара. Там — рабство, нищета, тоталитаризм. Оттуда тайными аболиционистскими тропами пробираются беглецы-дикси на благодатный Север. А вот на Севере — благодать, сто сортов колбасы, а гей-браки не то, что разрешены, а давно являются нормой жизни.

Главный лирический герой, молодой наследник миллионов Дэвид Бингем, представляет собой человека слабого, подверженного припадкам и эмоциям. Он уныл, как ослик Иа, друзей у него нет. Главная проблема Дэвида — он не может выйти замуж. А ведь его брат — уже давно замужем. И сестра — благоденствует в браке с девушкой. В общем, перед Дэвидом маячит серьёзная перспектива остаться старым девом (или как это ещё назвать). Часики-то тик-так! Скоро тридцатник!

Не смейтесь, пожалуйста. В «До самого рая» — все эти проблемы преподнесены до крайности серьёзно и даже возвышенно.

 

И вот «старого дева» сватают замуж за 41-летнего Чарльза Гриффита. Да, старик! Да, состояние меньше желаемого. Но для нашего паренька на выданье — это единственно возможная партия. И наш «невест» уже готов к венчанию, но тут он влюбляется в подонка Эдварда! И понимает, что замужества не будет. Так что пылкий Дэвид отказывается от наследства и сбегает с соблазнителем на дикий Запад.

И прекратите смеяться, я вас вижу. Плакать надо!

 

В общем-то, перед нами — вполне себе викторианская, женская история, где роль барышни на выданье играет унылый, нехаризматичный бета- (а то и гамма-) самец. Переживания — описаны. Ни одно шевеление «невестовой» души не проходит мимо нас. Разжёвываются все комки, приправляются слезами, соплями и подаются на стол.

Возникает вопрос:

 

ЧТО ВСЁ ЭТО ЗНАЧИТ?

Механика, на самом деле, прозрачная. Хотя и мутная. Все, думаю, помнят экранизации «Ведьмака», легенд о короле Артуре, жизнеописания Генриха VIII, где, откуда ни возьмись, появляются — правильно! — афроамериканцы.

Тот же приём использует и Янагихара — инкорпорирует в историю реалии, которых не было и быть не могло. Но тут — взятки гладки. И Америка — хоть и та, да не та. Отговориться можно. Но посмотрим правде в глаза, это — эксперимент по художественной фальсификации истории. Если прокатит, то процесс (у других творцов) пойдёт за здрасьте. А лет через дцать начнут сажать за решётку тех, кто усомнится, что гей-браки — не давняя и славная традиция.

Также это эксперимент по подмене. Жизнь однополой семьи — однозначно норма. И страсти в ней кипят не маргинальные, а вполне себе достопочтенные, как в нормальной ячейке общества. Герой терзается по поводу любой фигни, но ни разу у него не проскальзывает даже тени сомнения в том, каким путём он идёт. Потому что это — непорицаемо и не подлежит сомнениям.

И вот, задумавшись про вивисекцию над историей, замечаешь вдруг странный факт (или, может, даже непростительный косяк со стороны Янагихары). ОК, гей-браки в историю авторка инкорпорировала, но

 

ГДЕ ЖЕ ЧЕРНОКОЖИЕ?

Они в первой книге, вроде и есть, но на каких-то сильно второстепенных ролях. Как так? А как же повесточка? Над святым глумиться вздумала? Ишь!

Но расслабьтесь. Люди иного цвета кожи появятся. Вот, например, уже во второй книге. В ней описываются почти наши дни. Девяностые. Многие это время помнят, почти всё узнаваемо. Эпидемия СПИДа, например. Этот мир почти ничем не отличается от нашего. Кроме каких-то мелочей.

 

Здесь Янагихара вообще отключает опцию фантастики. Но есть и фишка — появляются герои с теми же именами, что и в первой книге (Дэвид, Чарльз, Эдвард и т. д.). Некоторые из них меняют цвет кожи. Например, мямля Дэвид теперь темнокожий и слегка раскосый — не афроамериканец, а гаваец. Есть предположение, что это его портрет устрашает обложку.

С этим нюней, кроме цвета кожи, не изменилось ничего. Он всё так же мечется, терзается, рыдает. Нет, с Чарльзом у них в этой серии — совет да любовь. А слёзы — по первому женомужу старикана, который смертельно болен, и отправляется в Швейцарию, на эвтаназию и устраивает прощальную вечеринку. Приходят друзья, предаются воспоминаниями. Слёзы ручьём. Ни одна, даже самая крохотная сопелька, не обойдена вниманием, а подобрана и разжёвана. Заодно, расширено окошечко Овертона, из которого к нам пробирается информация о пользе медикаментозного прекращения жизни.

 

Если первая книга распознавалась, как викторианский роман, то для второй жанровое определение подобрать трудно. Есть ещё линия папеньки Дэвида — такого же малохольного, как и сын. Наследника гавайского престола, который заболевает и слепнет от усилия пассивно противостоять великой Америке.

На второй книге наступает читательская усталость. Многие пассажи откровенно нудны и снотворны. Читатель начинает ошарашенно задумываться: «А во что это я влип?» Но не дрейфь, читатель! У тебя ещё впереди

 

ТРЕТЬЯ КНИГА

И вот мы, наконец, в 2093 году. Что же нас ждёт? А ничего хорошего. Оруэлловщина, тоталитаризм, ночные профилактические обыски. Телевидение, Интернет, частный автотранспорт — всё запрещено. Америку сотрясают пандемии, по сравнению с которыми коронавирус — семечки. Все границы закрыты, жители распределены по секторам, территории которых охраняются по всей строгости.

Теперь уже цвет кожи меняют все герои, кроме одной эпизодической женщины, которая странным образом остаётся белой, но умирает в муках, и это, конечно, что-то значит.

Здесь главный герой — уже не тютя Дэвид, а Чарльз. Он здесь присутствует аж в двух экземплярах: как дедушка главной героини, и как сама главная героиня.

Так, кто там смеётся? Цыц! Трагедия перед вами!

В общем-то, в лице задвоившего Чарли мы видим, наконец-то, полноценный женский образ. Он, как и надо, уныл. В жизни у девушки-Чарли нет, в принципе, ничего хорошего. Постылая работа, где она потрошит беременных мышей и извлекает из них зародышей. «Мизинчики», — ласково называет она этих мышат. Она замужем за тайным геем, и брак этот вообще не замешан на сексе. За секс отдувается другая ипостась Чарли — дедушка, который ходит в секретный гей-клуб до восьмидесяти лет.

Но почему же, спросите вы, гей-клубы в Нью-Йорке будущего под запретом? А потому что антинародный режим, который правит Америкой будущего, решил возродить семейные ценности и повысить рождаемость. Ввёл даже — о цинизм! — что-то вроде материнского капитала. Это злодеяние, конечно, без срока давности. Терпение малютки Чарли (девочки) переполняется, и она решается на побег в Новую Британию, где гей-бракам ничто не угрожает, где «нежность, уязвимость, романтику все еще если не ободряют, то хотя бы не преследуют».

Собственно, в вопросе запрета гей-браков Янагихара начинает углубляться в дебри казуистики:

«Мы что, действительно, на самом деле, говорим о том, чтобы платить людям за рождение детей?» — удивляется герой Янагихары. Ну, действительно, дикости какие-то.

«А однополые родители, у которых есть биологические дети — или возможность и желание воспитывать новых детей?»

Собственно, по Янагихаре, ребёнок подлинно счастлив только в однополой семье!

 

«Что, если человек решил изменить пол — разве этот закон не помещает таких людей в юридически неразрешимую серую зону? (…) Если размножение так важно для выживания страны, не будет ли осмысленнее помиловать врагов государства и дать им возможность иметь детей, пусть даже под контролем?»

 

И, хочется добавить, вековая ведь традиция! Как они посмели?!

Мне, честно, жалко западных авторов. Они, может, и талантливые ребята. Но теперь им — хочешь, не хочешь — а надо вставлять что-то такое в свои тексты. Иначе просто не опубликуют. Но в случае Ханьи Янагихары мы имеем дело с явлением другого порядка. Она не вставляет повесточные моменты для проходимости. Её текст это одна большая

 

КВИНТЭССЕНЦИЯ ПОВЕСТОЧКИ

По вкусовым качествам «До самого рая» — блюдо не изысканное, гамбургер. Жуётся трудно, в зубах вязнет. В этот сомнительный бутерброд инкорпорированы примерно все повесточные тезисы. В виде жёсткого катехизиса. А для удобства восприятия катехизис сдобрен обильными, многопузырчатыми такими соплями.

Впечатление, что писала молодая комсомолка, поменявшая амплуа рекламщица. Нет, она не болеет этим делом. Она просто гнёт линию партии и правительства, проявляет энтузиазм, выделяет буквы в большом количестве, ударными темпами.

 

Ну, и следует, наверное, сказать, что люди, стоявшие у истоков гей-литературы — Оскар Уайльд, Жан Жене, Уильям Барроуз — они же были психами, маргиналами. Они бросали вызов обществу. Их давили (часто небезуспешно), судили, травили, преследовали. Можно не разделять интимные пристрастия этих людей, но мужество противостояния социуму достойно аплодисментов.

Янагихара же — не противостоит никому и ничему (кроме здравого смысла). Она — часть толпы, «лабает» мэйнстрим будущего, чтобы погладили по головке в настоящем. Как говорил один мой друг, краснодарский профессор, эта самая Янагихара с той же лёгкостью травила бы Уайльда. Внутренняя суть этой старательной девочки нисколько бы не претерпела изменений.

Когда в геополитике начались осложнения и бурления, я было обрадовался тому, что повесточный дерьмопровод оказался, вроде бы, перекрыт. Но «вроде бы». В случае с Янагихарой у нас — фактически мировая премьера. Вот, например, открываем раздел «Благодарности», и там читаем спасибо российской издательнице («Варе Горностаевой»), российским переводчикам. Наличие таких алаверды я считаю признаком того, что сей шедевр был куплен и начал переводиться ещё на стадии рукописи. В стремительном темпе, четырьмя переводчиками. Лишь бы только донести до российского читателя вот этот вот, посмотрим правде в очеса, гнилой мусор.

#новые_критики #лев_рыжков #новая_критика #янахигара #до_самого_рая #аст #корпус #мейнстрим #повесточка #лгбт #пропаганда #сопли