Лутоня

— Иди давай отсюдова давай, — говорит Лутоня и для убедительности замахивается на посетителя. — Вот я тебе сейчас!

Посетитель испуганно шарахается в сторону, переминается с ноги на ногу и что-то бормочет про знакомство с матушкой Лутони и про оплаченный заказ, который ему необходимо забрать.

Лутоня важно прохаживается вдоль прилавка, заложив руки за спину. Он уже большой, ему годиков, сколько пальцев на двух руках, и потом ещё на двух, и потом ещё на одной, и ещё два пальца. Вот ему сколько годиков, горделиво думает Лутоня и с нескрываемым превосходством смотрит на нерешительно переминающегося посетителя.

Матушка Лутоню одного в лавке оставляет иногда, если самой куда отойти по делам нужно, вот как сейчас, к примеру. Лутоня тогда встаёт за прилавок и подозрительно разглядывает каждого вошедшего. Все они жулики и норовят украсть вкусные продукты, что аккуратно разложены красивыми разноцветными рядами. Но не на того напали! Лутоня не так прост. Он своё дело знает. Если кто хочет чего из вкусных продуктов взять, то должен сначала денежку за это оставить. Считать Лутоня умеет только до десяти, но покупатели его жалеют и не обманывают, наоборот, порой ещё и накидывают сверху. Все денежки Лутоня складывает в жестяную коробочку под прилавок и потом передаёт матушке. Матушка пересчитывает и довольно щурится. Когда Лутоня в лавке, выручка бывает чуть больше обычного. Что такое лишняя сотня за возможность быть великодушным в собственных глазах? Пыль, копейки. Вот люди и платят. Оплачивают и купленный товар, и собственное великодушие.

Однако нынешний посетитель — совсем иное. Хотел вкусные продукты взять, а денежку не оставить. Не, так не пойдёт. Лутоня не маленький уже и всё понимает. Ему годиков, сколько на двух руках пальцев, и ещё на двух, и потом ещё на одной и ещё два. Его, Лутоню, так просто не провести.

— Я матушку вашу знаю! Я оплатил уже, мне забрать только, — повторяет посетитель и с сомнением смотрит на Лутоню — мол, понимает ли?

— Ну и подумаешь, матушку знаете, эка невидаль, — говорит Лутоня и подпирает бока. — Вот кабы вы композитора Игоря Крутого знали, а ещё того лучше, поэта Резника. Вот это я понимаю! А матушку я и сам знаю, ещё и поболее вашего. А ну пошёл отсюдова!

Лутоня краснеет лицом, выпучивает глаза и теснит, теснит животом испуганного посетителя к выходу. Тот пятится и выскакивает из лавки. Секунду стоит, словно размышляя, как поступить. Вновь нерешительно берётся за ручку двери. Потом плюёт, разворачивается и уходит.

Лутоня возвращается, встаёт за прилавок и принимается смотреть на дверь в ожидании покупателей.

***

— Ох ты, горюшко горькое! Да это ж знакомый наш, неужто не признал? Он всё оплатил заранее, ему просто пакет забрать нужно было. Отдал бы, да и всех делов, — говорит матушка.

Лутоня обиженно сопит. Ну и ладно, думает он. Ну и подумаешь тогда. Вот он станет известным поэтом-песенником, напишет песню и продаст ее композитору Игорю Крутому или даже поэту Резнику. Вот узнаете тогда.

Вечером Лутоня запирается у себя в комнате и пишет текст, старательно выводя крупные неровные буквы.

«Матушка оставила за прилавком меня,

И было мне так здоровски,

А он платить не хотел,

И пришлось мне тогда выгнать его!»

— пишет Лутоня. Затем, подумав, исправляет «здоровски» на «хорошо». Перечитывает и удовлетворённо облизывает губы. Ставит в конце текста знак копирайта. Это чтоб не украл кто и сам не воспользовался. Текст-то вон какой знатный вышел, думает Лутоня и тревожно оглядывается. Затем аккуратно складывает бумажный четырёхугольник пополам и ещё раз пополам. Бережно прячет за пазуху, и только после этого вздыхает расслабленно и идёт спать.

«Кому бы лучше продать этот текст, Резнику или Крутому?» — думает, уже засыпая, и проваливается в сладкую сонную глубину.

В этой глубине Резник с Крутым рвут друг у друга из рук тетрадный листок с заветными строчками.

— Я вашу матушку знаю! — говорит Резник голосом давешнего посетителя.

— Ну и подумаешь, — отвечает ему Лутоня и переворачивается с боку на бок.