Это не мёд и собирают его не пчёлы

1

     Бросив взгляд на залитые солнцем вершины многоэтажных домов, Артём свернул с асфальтированной дороги на узкую пыльную тропинку, уводящую в глубину леса. Ветви сомкнулись над его головой, покрыв путь тенью. Её плотную насыщенность золотыми прожилками прорезали лучи света, падающие сквозь колыхаемую ветерком листву. Артём втянул в лёгкие тёплый летний воздух, и ветра запахов наполнили паруса его дыхания.

2

     В последние несколько месяцев Артём практиковался в написании картин с заброшенными зданиями. Город, в котором он жил, был богат архитектурными постройками различных эпох. Многие из них были заброшены и полуразрушены – из-за недостатка финансирования их никто не реставрировал. Но работать на людных улицах было неудобно. К тому же часто окружающая атмосфера нарушала аутентичность впечатления. То из-за расколотых фронтонов выглядывали верхние этажи высоких новостроек, то в поле зрения попадали уродливые металлические заборы. А из-за плотной застройки вокруг этих домов не было растительности, которая так хорошо удавалась Артёму. Тогда он начал искать дом, который мог бы послужить натурой для картины. В интернете он нашёл информацию о заброшенной усадьбе, расположенной в лесу в нескольких километрах от города. По фотографиям Артём сразу понял, что это именно то место, которое ему нужно. На следующий день он взял мольберт с красками и отправился в путь.

3

     По мере углубления в лес дорога становилась всё более заросшей и извилистой, кое-где поперёк неё лежали поваленные деревья. Было видно, что здесь давно никто не ездил и не ходил. Деревья всё плотнее жались друг к другу, образовывая непроходимые заросли. Стрёкот птиц и жужжание насекомых слышалось всё реже, пока не стихло совсем. Ветер успокоился, и шелест трав в лесу прекратился. Артём не заметил неестественной тишины, но подсознательно насторожился.

     Плавная дуга поворота вывела его к парадному въезду, и тогда он увидел на горизонте очертания дома. Вдоль дороги, ведущей к нему, в ряд росли высокие сосны. От ворот, за которыми был виден дом, с обеих сторон вглубь леса тянулись каменные стены забора. Артём зашёл внутрь.

     Он увидел тот же дом, что и на фотографии. Трёхэтажный особняк, чей фасад был обращён к воротам. Две фигуры кариатид, чьи лица стёрло время, держали своими серыми каменными руками фронтон с барельефом, изображающим что-то, разъеденное течением лет и утратившее отчётливость.

     Перед тем, как начать работать, художник решил обойти дом вокруг, чтобы иметь лучшее представление о его форме. За домом он обнаружил заросшую дорожку из разбитых и погрязших в земле камней, которая вела, видимо, вглубь заброшенного сада. Артём вернулся к фасаду, выбрал ракурс и начал работать.

     Но спустя несколько часов Артём понял, что не может сделать даже эскиза. Он вживался в здание и его окружение, пытался передать линии в свойственном ему стиле, но чёткость изображения всё время мутнела. Образы постоянно менялись и ускользали от фиксации. Линии выходили искривлёнными, части дома получались непропорциональными. Он стирал эскиз и начинал снова, но снова и снова рисунок получался хаотичным. Казалось, что-то проникало в Артёма через картину и сбивало, путало движения его рук, из-за чего линии противоречили друг другу, плоскости сливались, и сквозь белую пустоту листа проступало нечто невразумительное. Артёму казалось, что в самом доме и в окружающем его дворике, поросшем колючими цветами, было что-то неуловимое и нереальное.

     Когда художник сосредоточенно пытался вырисовать деревья за домом, которые сплетались в его изображении во что-то подобное многомерной паутине, между лицом художника и мольбертом с жужжанием быстро пролетела чёрная точка – большое насекомое. Артём посмотрел ей вслед. Это отвлекло его от работы, и он решил сделать перерыв и немного пройтись по двору перед домом.

     Гуляя, Артём увидел, как что-то двигалось по кругу в воздухе. Подойдя поближе, он обнаружил, что это неизвестное ему насекомое, похожее на пчелу, выделывает в воздухе своим полётом одну и ту же геометрическую фигуру. Такое странное поведение вызвало у Артёма тревогу, а вид насекомого показался ему крайне неприятным. Когда он подумал о том, что недавно нечто похожее пронеслось прямо перед его лицом, его пробрала лёгкая дрожь омерзения. Тогда он отошёл в сторону и огляделся. В разных концах дворика он увидел множество этих существ. Они вырисовывали в воздухе неправильные геометрические фигуры, создавая пространственные иллюзии. Некоторые поодиночке создавали сложные узоры, соединяя несколько точек в пространстве всё новыми и новыми линиями, а некоторые сбивались в кучки и траектории их полётов напоминали дисгармоничный танец. Артёму стало плохо. От увиденного у него закружилась голова и начали путаться мысли.

     Артём заметил, что насекомые часто залетали в окна и вылетали из них. Он подошёл к окну на восточной стороне дома, справа от фасада, и заглянул в него. В пустом коридоре с розовыми обоями он увидел несколько дверных проёмов, ведущих в некогда жилые комнаты. Артём залез в окно, чуть не порезавшись о торчащие из рамы остатки стёкол. Как только он оказался внутри, его слух уловил монотонное не то гудение, не то жужжание, которое, казалось, исходило из глубин дома. Обоняние его тут же было захвачено затхлым запахом заброшенности, к которому примешивалось что-то ещё, крайне неприятное, но трудноопределимое. Он прошёл до конца коридора. Там было довольно темно, и света, который падал из ведущей на второй этаж лестницы, было недостаточно, чтобы разглядеть что-либо в этой части дома. Но сквозь плотный мрак Артём увидел тёмное едва колыхающееся пятно на потолке, которое выделялось из общего сумрака. Он достал фонарик, приготовленный специально для того, чтобы осмотреть дом изнутри, если у него возникнет такое желание. Щёлкнул выключатель, и луч высветил неестественно огромный, сочащийся слизью улей, кишащий насекомыми. За те несколько секунд, которые Артём смотрел на него, он испытал сильнейшее дежавю. Испугавшись, он сделал несколько поспешных шагов назад и отвёл фонарь в сторону. Свет упал на стену и Артём увидел, как несколько тварей проскользнули по розовым цветам на рваных обоях. Артёма передёрнуло, и он поспешил к выходу. Проходя мимо комнат, он посветил фонариком в них и увидел, что там также полно насекомых, и в углах чернеют деформированные ульи. «Весь дом кишит этими тварями. Чёрт его знает, что это такое. Пора убираться отсюда», – подумал он.

     Выйдя на улицу, Артём вздохнул с облегчением. После напряжённого мрака, его взгляд приласкала зелёная хвоя. Пропитанный запахом цветущих трав летний воздух был свеж и чист. Под впечатлением от увиденного, Артём решил не задерживаться более. Он быстро собрал вещи и пошёл в сторону выхода с территории заброшенной усадьбы. Перед столбами, на которых раньше крепились ворота, Артём остановился и бросил взгляд назад. В лучах заката из окон вылетало всё больше и больше насекомых, и отдалённый гул, стрёкот и мерзкое жужжание насиловали мёртвую тишину этого места. Артём развернулся и быстрым шагом пошёл прочь.

4

     Когда он вышел на опушку леса, последние лучи заката отчаливали с вершин многоэтажных домов. В лиловатой темноте он пробирался сквозь кустарники к окраине города. И время от времени ему мерещилось жужжание в завываниях ветра, а в плотных сплетениях трав он видел расплывчатые контуры ульев. Артём надеялся, что, когда он выйдет в свет фонарей, нарастающее чувство омерзения прекратится. Он надеялся, что вызвано оно было усталостью, нервным истощением и наступающей темнотой. Но, когда он вошёл в город и прошёл несколько кварталов, он понял, что его раздражение только усилилось. Беспричинная тревога нарастающими волнами захлёстывала его. Свет фонарей, который казался слишком ярким, резал глаза. Артём вспомнил о том, что насекомые, которых он встретил в заброшенном доме, скрывались в самых тёмных углах, и ему в голову пришла нелепая мысль о том, что это как-то связано с его обострившимся зрением. По неизвестной самому Артёму причине вместо того, чтобы дойти до дома самым коротким путём, он сделал несколько запутанных кругов. Чувство «нелинейности пространства» мешало ему простроить наиболее оптимальный маршрут. Тревога продолжала нарастать.

     Наконец Артём добрался до квартиры, переоделся и прошёл к зеркалу в ванной. В первые несколько секунд он не узнал своего лица, но потом его состояние на какое-то время пришло в норму. Спало напряжение, успокоились мысли. Он добрался до дома, он был в безопасности. Иррациональный страх отступил. Артём прошёл в кухню и поставил чайник кипятиться. Он задумался о своей работе и решил, что не будет заканчивать её, а поищет другой дом. Бурлящие звуки чайника снова пробудили в Артёме неприятное чувство. Все цвета снова обрели резкость. Он заварил чай с мёдом, щёлкнул выключателем и сел за стол. Вкус чая оказался приторным и противным. «Это не мёд и собирают его не пчёлы», – мысленно усмехнулся Артём. «Что за бред?»  – подумал он тут же, снова начиная раздражаться. Он сидел и пытался понять причину своего крайнего нервного напряжения. Оранжевое пятно фонаря за окном мозолило глаза. Артём встал и закрыл штору. Потом выключил в комнате свет. Внезапно ему показалось, что во тьме комнаты что-то шевелится. Что-то крупное, метр в длину и метр в ширину, с жужжанием пролетело из угла комнаты во входную дверь, ударяясь по пути о стену и потолок. Артём в ужасе вскочил со стула и включил свет. В первые несколько секунд глаза его прорезала острая боль. Он прищурился. В комнате никого не было. В диком волнении он обошёл квартиру и посмотрел каждую комнату. Квартира была пуста. Потом он прошёл в спальню, включил лампу и лёг на кровать. Но лежать долго он не смог, так как какая-то пружина внутри побуждала его двигаться. Он встал и начал быстро ходить по квартире. Пространство стремительно менялось. Оно то растягивалось, то сужалось. Прямые плоскости стен становились волнистыми. Пытаясь собрать в единую картинку хаотичные обрывки панических мыслей, Артём решил, что ему нужно бежать на улицу. Но, когда он коснулся своей вспотевшей ладонью металлической поверхности ручки, его рука прошла сквозь неё, что окончательно вывело из себя обезумевшего художника. Его губы беззвучно бормотали бессвязный бред, пока он метался из одного конца квартиры в другой. Несмотря на темноту, цвета он видел отчётливо, слишком отчётливо, и они становились для него кислотными, яркими до тошноты. Из стен послышался стрёкот. Твёрдые предметы начали терять устойчивую структуру и становится аморфными, расплываясь, разваливаясь, дробясь и смешиваясь друг с другом. Время потекло очень быстро, но иногда как-бы «заедая», из-за чего мгновение повторялось бессчётное количество раз. Обострившееся обоняние Артёма улавливало странный запах. Стены стали липкими, пол – мягким. И всё, казалось, превращалось в геометрию невозможных фигур.

     Измождённый, Артём упал на кресло, но, когда его рука коснулась подлокотника, он с ужасом обнаружил, что касается огромной шершавой лапки насекомого, которая проступала сквозь ткань мебели. Сорвавшись на крик, Артём вскочил, схватил со стола нож и начал судорожно размахивать им в воздухе, потом отбросил его и в неистовом порыве ринулся к шторам. Отдёрнул их. И за тонкой полупрозрачной плёнкой, в которую превратилось окно, он увидел себя, стоящего возле улья в старом заброшенном доме и смотрящего на жуткую картину, явленную в свете фонарика. И его охватило сильнейшее дежавю.