Элли

Ночь была на редкость холодная и ветреная. Элли уже не пыталась унять дрожь в плечах. Она лишь нетерпеливо поднимала взгляд к небу, в надежде наконец-то увидеть первые признаки рассвета. Однако тёмное небо лишь хвасталось россыпью блестящих, но безразличных к судьбе людей звёзд.

На залитой лунным светом лесной поляне зашумел ветер, поднимаясь к верхушкам деревьев. Девочка всхлипнула, пытаясь укутать в вязаную коричневую кофточку голые израненные ноги. Ободранные о корни коленки невероятно саднили, щёки горели, а большие глаза покраснели от слёз и усталости. Она не знала, сколько уже бегала по этому лесу в поисках выхода. Только сейчас она обратила внимание, как испачкалось её цветастое платьице, а длинные светло-медовые волосы, собранные в две косы, растрепались и торчали во все стороны.

Элли впилась ногтями в свежие и не очень укусы насекомых, прикусывая губу, чтобы унять зуд. Только всё было без толку. 

Сил искать дорогу домой, да и в принципе двигаться, не осталось. Элли не сомневалась – лес нарочно её запер внутри. Она отлично знала эти места благодаря родителям, которые её сюда постоянно брали. Только сейчас она не узнавала ни одну тропу: они путались, пересекались, неожиданно заканчивались, упираясь в непонятные деревья с огромными дуплами, из которых тошнотворно пахло. Она словно плутала по лабиринту, у которого было много путей, но выход был лишь один – в лапы прожорливого существа из глупой байки. Тот без труда путал глаза людей, чтобы напитать их страхом, а поэтому Элли уже не верила половине того, что видела.

Девочка сжала в кулаке небольшой кулончик, сделанный её другом – Филом. Тот умел делать незамысловатые украшения из прозрачной смолы и вечно околачивался на диких лугах в поиске самых красивых цветов. Высушив их, мальчик создавал неумирающие цветочные пейзажи в круглых и каплевидных серебристых подвесках.

"Пусть оберегает такую дурёху, как ты, от неприятностей!" — с такими словами он всучил ей этот кулон, в который поместил нежно-сиреневые анютины глазки и свободные пушинки одуванчиков прямо вместе с семенами.

Смола со временем пожелтела от продолжительной носки, но Элли подвеска всё равно безумно нравилась.

Девочка погладила подушечками пальцев подарок, тихонько всхлипнув. Захотелось зареветь от тоски по дому и друзьям.

Грусть разбавила непроглядную темноту липкого и вязкого страха свежей водой, проливаясь на щёки солёными слезами. Элли прижалась к острым коленкам сильнее, пытаясь стать совсем маленькой и незначительной. Может быть, тогда она сможет дождаться утра и вернуться домой?

Наверное, она и правда дурёха, раз так безрассудно решила кому-то что-то доказать?

Вдруг на весь лес раздался утробный крик. Элли прижала ладонь правой руки ко рту и носу, зажмурившись. Лес, наполненный скрежетом когтей и уханьем сов, затих. Животные замолчали; ветер вгрызся в листву и кору деревьев, а луна засияла ярче, будто бы помогая монстру с поисками. Послышались шаги и тяжёлое дыхание. Оно с хрустом ломало ветки и обрывало листья, пробираясь на лесную поляну. Ветер принёс с собой мерзкий запах падали и смерти, от которого Элли так стремительно пыталась убежать.

— Где… Она…

Голос зверя будто бы обращался к каждому листочку, к каждой травинке в этом лесу, но природа молчала. По крайней мере, девочка надеялась на это. Она спряталась в колючих кустах лелея последнюю надежду, что тут он её искать не станет.

Элли тихонечко наклонилась, разглядывая сквозь редкую листву и шипы силуэт чудовища: его тяжёлая костлявая голова, похожая на череп лося, медленно и с характерным скрипом крутилась, осматривая поляну, а зловонное мохнатое тело было всё в бурых и красных пятнах крови. Тварь вдруг замерла и глубоко вдохнула воздух.

Элли зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь молитву.

Но всё святое в этом месте будто было запечатано печатью греха и смерти.

Новая волна страха прошила всё её тело мурашками.

"Нет…"

"Уходи… Пожалуйста, уходи!"

— Ку-ку.

Монстр шумно дыхнул где-то у её уха. Элли вскрикнула от страха и неожиданности. Сразу же широко распахивая глаза, ещё крепче прижала руку к лицу. Она машинально повернула голову в сторону звука, но там никого не оказалось. Чудище всё ещё стояло на поляне, неуклюже поворачиваясь к кустам тёрна. Его тень нависла над ней, а на рогах зашуршали от ветра ошмётки чей-то шкуры.

— Нашёл… — медленно проговорила рогатая тварь, раздвигая колючие плотные кустарники когтистыми лапами. В пустых глазницах монстра плескался неутолимый голод. 

Элли остолбенела. Адреналин бил по вискам. Сердце ломало рёбра, но она не могла пошевелиться. Всё её тело находилось во власти страха. Лишь горькие слёзы не переставая лились из красивых зелёных глаз. Она вжалась спиной в широкое дерево, выпятив грудь. Кулон на шее - единственный блестел желтоватым солнечным отливом, пытаясь уберечь хозяйку от кошмара; от боли; от смерти. 

— Ждёшь рассвета, дитя, но для тебя он уже не наступит… — тихо проговорило чудовище и легонько провело когтем по на щеке Элли, будто бы утешая её перед смертью. — Какие красивые глаза… Таких у меня ещё не было…

Элли вновь всхлипнула и зажмурилась, пытаясь отвернуться.

Вдруг спокойная до этого момента тварь вновь громко завопила. Девочка машинально закрыла ладонями уши, чтобы не оглохнуть.

— Не закрывал их! — от его голоса задрожал весь лес, а когти с яростью впились в её глазницы. Всё произошло настолько быстро, что девочка не сразу поняла, что повисла на крючковатых когтях, вошедших в её глазницы. Элли задёргалсь  над землёй и громко пронзительно закричала от боли, хватаясь слабыми пальцами за костлявую руку.

Кровь закапала с густых светлых ресниц, смешиваясь с уже почти высохшими каплями слёз, когда небо наконец-то начало светлеть.

***

— Пожалуйста, не пускайте детей в лес, пока мы не найдём убийцу, — мужчина средних лет сжимал в длинных мозолистых руках фуражку и смотрел на маму Фила. Та бессознательно чересчур сильно впилась пальцами в худощавое плечо сына. Она всегда так делала, когда очень переживала, но старалась сохранить внешнее спокойствие. Фил её понимал, но всё-таки легонько ойкнул и мать ослабила хватку, не подавая виду.

— Иди погуляй, Фил, — с ноткой строгости проговорила мама, когда вышла из оцепенения. Она натянуто улыбнулась, посмотрев на сына  и потрепала его по русым волосам.

Фил до сих пор искренне не понимал, зачем её губы улыбаются в моменты, когда глаза хотят плакать.

Нежно подтолкнув сына в спину, мать прогнала его прочь от “взрослых разговоров”. Он бы и рад был не знать об их сути, но дело касалось его подруги, которая пропала двое суток назад. Судя по встревоженному лицу полицейского, они нашли её слишком поздно. 

Фил, как и любой взрослый двенадцатилетний мальчик, был наслышан о смерти. Однако он всегда думал, что она приходит исключительно к таким, как его бабушка – старым и немощным, а поэтому он не понимал, почему такая, как Элли – вечная непоседа с шилом в одном месте – вдруг не смогла сбежать от старухи с косой.

Отбежав к парникам, мальчик сорвал самый крупный налившейся краской помидор и, откусив кусок мясистой мякоти, вновь подкрался к крыльцу, но уже с другой стороны. Там, в тени яблонь, его практически не было видно.

— …она погибла ночью. Думаю, это ритуальное убийство. Из её глазниц прорастили ромашки. Кто-то намеренно их туда посадил.

— О боже! Какой ужас… Бедная девочка… — простонала мама Фила и приложила руку ко рту. — Её родители, наверное, убиты горем… Мама у неё ромашки очень любит, а Элли в последнее время всё носилась с навязчивой идеей добыть ей букетик…

Фил держал в руках надкусанный помидор, не веря своим ушам.  Ему вдруг представилась хорошо знакомая улыбчивая Элли; вся в веснушках; загорелая — теперь уже мёртвая. С огромными чёрными глазницами вместо глупых зелёных глаз. Да ещё и с торчащими из них окровавленными цветами.

Он медленно опустил глаза на свои руки: по его смуглым пальцам стекал полупрозрачный помидорный сок вместе с мелкими семенами. Мальчик неожиданно для себя припал к траве, извергая из себя несчастный кусок съеденного помидора и смесь полупереваренных желейных червяков, которых он тайком от родителей съел перед обедом.

Красно-жёлтое омерзительное месиво напоминало ему его собственную кровь, и Фил тихо заплакал, тяжело дыша. Тревога медленно накрывала его с головой, и он трясся под палящим солнцем от страха, сожаления и вины.

До него медленно начало доходить, зачем дурёха попёрлась в лес на ночь глядя. Мальчик схватился за свои щуплые дрожащие плечи, пытаясь не зареветь в голос.

Легенда из дневниковых записей бабушки оказалась правдой.

И лучше бы он никогда Элли эту легенду не рассказывал.