НЕСКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ УЖАСА или БЕЗУМНЫЙ КОЛЛЕКЦИОНЕР

– Скажите, Ватсон, вам никогда никто не встречался из этих милых джентльменов? Проверьте вашу наблюдательность.

– А кто это?

– Это мои хорошие знакомые.

– Я с ними не знаком.  

Это рассказ об одном из моих самых странных знакомых. Сложно подобрать одно слово для описания его образа. Как и подсчитать количество оттенков его “обаятельного сумрака”. 

Он был словно кротовая норка на обочине оживленной трассы. Ямка, которую без наводки и предупреждения, было легко не заметить и пройти мимо. 

Но стоило наступить. Как-то задеть или обратить на нее внимание. Эта нора словно воронка, расщелина или бездна между мирами. Как после набранного кода активации. Начинала вибрировать. Манить и затягивать в свои владения и на“невидимые дорожки”. Обнаруживая неожиданные углубления, ущелья, тоннели, лощины, подвалы, колодцы, схроны, пропасти, лужайки. Избушки без окон и дверей.

С русалками, колдунами, лешими. Пленящими царей королевичами, дядьками черноморами. Невиданным зверьем. Куриными ножками. Ляжками, хвостами, цепочками, цыпочками, хлыстами. Щупальцами, рожками, рожицами, язычками, коготочками, наколками.

Возможно Николай лишь немного опередил свое время. Чтобы сделать на этой сопричастности состояние. И покинул этот смурной, взбалмошный и пугающий мир прежде. Чем всякие фрики, инста-самки, милохины, одержимки, вампирюшки, дьяволяшки и потеряшки в ориентации. Стали звездами, законодателями мод, ломами и пылесосами внимания толпы. 

Ведь именно для эдаких персонажей он был все принимающим без тени осуждения смотрителем, исследователем, летописцем, поклонником, слушателем, соучастником. Но интернет в разгар описываемых событий делал еще первые шаги, а социальных сетей и вовсе не было. 

Как и блогосферы в нынешнем понимании. Когда благодаря одной скандальной публикации или провокационному ролику оказалось возможным в один вечер прославится или опозориться, что стало одним и тем же, на весь мир. 

Незадолго до подобного информационного раскардаша мой знакомый тупо утонул…но об этом позже. 

***

– Ватсон, хотите заняться дедукцией? Пойдите сюда. Вон идет джентльмен. Что вы можете о нём сказать?

– Ну, это лондонец – идёт привычной дорогой, не оглядывается по сторонам. 

Официальным место его работы был Горный институт на Васильевском острове. Николай Маляров был редактором газеты с офигительным названием “Горняцкая правда” (помните образ с кротовой норой). Не смущаясь он называл это издание лучшим в стране в вузовской нише. 

На его “рабочей кухне” перебывали в 80-е и 90-е многие культовые рок и поп музыканты, знаменитые актеры, маститые литераторы (сам он по молодости был коллегой Сергея Довлатова), видные политики и общественные деятели. Многие ноунеймы начинали свой поход за славой именно с Колиных публикаций в различных изданиях. 

Лучшими и наиболее колоритными свидетельствами уникальности этим встреч были фотографии на стенах его основной дислокации на Ваське. В недрах институтских помещений, перекрытий и лестниц его Хогвартса. 

– Кстати, Сергей, можешь проверить по фотке. У тебя сейчас та же кружка, из которой пил чай и Жириновский. Правда перед этим его охранники попросили меня отпить из нее… - вкрадчиво сообщил мне как-то Николай, интеллигентно ухмыляясь и подергивая лохматыми бровями. 

Владимир Вольфович в те годы только начинал наводить шороху. И одним из Колиных обещаний было отмазать всех своих друзей, если Жириновский взойдет на трон и поустанавливает на площадях гильотины.

Я работал тогда в издательстве неподалеку. И при случае заглядывал в гости. Благодаря одному из таких заходов я одним из первых узнал о предстоящей резкой смене образа Татьяной Булановой. Когда после плаксивых песенок матери-одиночки вышел хит “Ясный мой свет”. 

Дело в том, что Николай и Татьяна были давними друзьями. Она ему абсолютно доверяла. И получить согласие на интервью с ней тогда можно было только через него. Он был для нее этическим фильтром и гарантом безопасности.

Коля, кстати, мгновенно согласился помочь мне в таком интервью. И хотя творчество Булановой интересовало меня больше в формате пародий “Русского размера” и Профессора Лебединского. Я тут же набросал шуточную концепцию с прологом “Сидим мы как-то в маршрутке с Баней Тулановой. Я у нее и спрашиваю: “Вы сейчас сходите?” 

Дальше следовали весьма провокационные вопросы. К моему удивлению Николай отнесся к этому очень серьезно. И категорически отказался что-то править в моем наброске. 

“Как можно!” - воскликнул он, вытаращив глаза. Словно это были какие-то священные скрижали. “Это должна быть именно твоя с ней беседа! Не переживай насчет Танюши!”

“Помимо работы” иногда он развлекался подачей объявлений в газеты примерно такого содержания:

“Продаю тампоны Tampax. б/у. (недорого)”

или

“Приглашаю к себе домой благородную даму. Для совместного выполнения упражнений №56 и №57”.

***

– Слушайте, вы, молодой прохвост, я ведь не таких обламывал. Попробуйте только сунуть свой длинный нос в мои дела, и вы увидите, что будет. От вас мокрого места не останется.

Так вот. Особым журналистским и творческим влечением Николая были очерки из разряда бульварного чтива про всяких сатанистов, садистов, маньяков, психопатов, потрошителей, извращенцев. 

Его блокнот и голова была забиты умопомрачительными оккультными страшилками, порнушными байками и кровавыми ужастиками на эти и “родственные темы”. Но даже лютую дичь он умудрялся подавать весело, непринужденно и с любовью. Так что она переваривалась легко и оставляла на душе ироничное послевкусие. 

Главное было вовремя сказать: “СТОП, КОЛЯ! НА СЕГОДНЯ ХВАТИТ!”. 

При этом сам он, похоже, вовсе не уставал от такого треша и кошмарных историй. И мог потчевать ими бесконечно. 

***

– Чесночный соус – именно то, что хорошо отбивает запах опиума, Ватсон! 

Одним из его персонажей был Перец, фишкой которого было в начале вроде обычной беседы с незнакомцем. Подводить разговор к теме гомо… ну, вы понимаете.

При этом сперва он всячески поддакивал жестким выражениям на этот счет. Как сказали бы  нэлперы - “устанавливал раппорт и подстраивался под собеседника”.

А дождавшись максимально категоричного утверждения. Например:

“Каким же конченым мудаком надо быть, чтобы вожделеть сраную жопу другого мужика!”

Этот персонаж мог как бы невзначай возразить - “Ну, почему обязательно сраную?”

Потом в порядке размышления, “токмо истины и чистоты дискуссии ради”, предложить признать, что запахи и вкусы в женской промежности тоже не всегда приятны.  А бывают и вовсе “воняют как просроченная селедка”.

И после этого провокатор словно запускал у в голове таймер. Ставя себе задачей - не позже чем через 30 минут с этого момента, ощутить на своих гландах вкус известной субстанции. Из хозяйства собеседника.

И при этом убедиться, что действительно доставил тому неслыханное оральное удовольствие. Одарить которым не способна никакая женщина. Даже прошедшая соответствующее обучение по “игре на флейте” у самых искусных гейш и путан. 

Дамы ведь тоже любят иногда прихвастнуть, что истинным наслаждение в таких утехах леди может одарить только другая баба. Имея в виду знание интимной анатомии и физиологии из “собственных уст”. 

После чего, как ни в чем не бывало, хмырь снова переводил разговор в русло суждений, что “какие все-таки пидарасы - уроды и ублюдки!” 

Совсем уже войдя в раж. Он мог вскоре снова сам противопоставить этому другое залихватское откровение. Что некоторые из его знакомых с подобной ориентацией. Те, что, мол, не совсем безнадежные подонки. Втирали ему. Что один раз посидев на шишке, слезать с нее ему самому больше никогда не захочется…

Надеюсь, друзья, вы еще в состоянии читать дальше. Не забывайте глубоко дышать. Я ведь кроме “писательщины для продвинутой души” еще и провокативный и телесный психотерапевт. Так что никаких скидок. Только хардкор!

***

– Зачем вам понадобилась голова Купидона? 

– Всю жизнь меня тянуло к прекрасному… Не смог устоять.

Однако, чаще всего мне вспоминается история про безумного коллекционера. Я уже не помню деталей выхода на “его след”. То есть где и как Николай сам узнал подробности “происшествия”. Да еще умудрился перекинуться с “одержимым” не парой слов. Вероятно помогли какие-то связи. И его невероятное обаяние и добродушная пронырливость.

Жил был некто Андрей. Человек замкнутый и надменный. Как пели “Странные игры”:

“В нашем маленьком городке

У всех мое имя на языке.

Бешусь я или же тих и нем,

Я всё равно слыву невесть кем.

Не причинил я вреда никому,

Следуя мирно пути своему.

Но люди обычно не любят таких,

Кто хоть чуть-чуть не похож на них.

Меня все кляли наперебой,

Кроме немых, уж само собой”.

И была у него особая страсть. Он коллекционировал редкие виниловые диски. И как водится у коллекционеров увлечение это было не совсем здоровым. 

И вот как-то зашел к нему в гости знакомый чувак. Не секрет, что раз уж по своей природе все мы стадные существа. Хоть какое-то общение необходимо каждому. Даже “нелюдимому нелюдю”. 

Наши ритуалы встреч и прощаний тоже не отличаются оригинальностью. Оставив приятеля в комнате, Андрейка вышел на кухню - поставить чайник. 

Однако когда он вернулся. То сперва в ужасе остолбенел. 

Его посетитель небрежно держал в руках и разглядывал, чуть ли не елозя сопливым носом, вытащенную из конверта пластинку. Пресвятые угодники! 

Как говориться в подобных трагических случаях, дальше все свершилось молниеносно. В порыве ярости Андрей набросился на своего незадачливого визитера, осмелившегося без разрешения прикоснуться к одной из святынь и “прелестей” хозяина. И как обезумевший Горлум забил того насмерть чем-то тяжелым. Что подвернулось под руку. Не причинив при этом вреда роковому диску. 

Разумеется моему другу хотелось расспросить обо всем коллекционера-убийцу более подробно.

 Не смущаясь, Андрей ответил, что готов пойти на это. Но только за приличный гонорар. 

– А можно один вопрос на халяву? - спросил находчивый, но не очень богатый Николай.

– Можно.

– Очевидно как дорога вам ваша коллекция. Но даже если бы ничего трагичного не произошло. Рано или поздно вам бы пришлось с ней расстаться…

Сообразив куда журналист клонит, арестованный ответил:

– Я давно все продумал. И мое задержание и даже длительный срок не заставят меня изменить этот сценарий.  Я буду самым примерным заключенным. И рано или поздно выйду на свободу. И каких бы усилий мне это не стоило. Я сделаю все, чтобы вернутся к своим пластинкам. 

А потом я отмерю себе определенный срок. Который сочту достаточным, чтобы насладится жизнью в моем понимании. И когда я решу, что мой час настал. Я заминирую свою коллекцию и комнату. Приму яд. И первая тварь, которая рано или поздно, попытается открыть мою дверь. Взлетит вместе с моим трупом и моими дисками на воздух!...

“Теперь пророки мне не нужны,

Часы мои и так сочтены,

Вот только покрепче отыщут пеньку,

И буду болтаться я на суку.

Хоть никому не сделал я зла,

Ступив на дорогу, что в Рим не вела,

Но люди обычно не любят таких,

Кто хоть чуть-чуть не похож на них.

Придут поглазеть на меня гурьбой,

Кроме слепых, уж само собой”.

***

– Не понимаю, почему смерть странная?

– Внезапность, Ватсон. Внезапность!

К сожалению судьба, как и с многими из героев его публикаций, сыграла с Николаем злую и нелепую шутку. Друзья и знакомые были шокированы как самой его гибелью. Так и обстоятельствами. 

Как размышлял Воланд: “Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!».

Как, до кучи, еще и городской шаман и шизотерик, предположу - он слишком долго находился в тени своих Франкенштейнов. Образно говоря - “не надевая халат и бахилы”. И схватил от них слишком большую дозу фатализма. 

По жизни имея определенные проблемы со здоровьем, он периодически пытался его поправлять в пансионате “Восток 6” в Лен. области. 

Проблемы с координацией движений у него были заметны и не специалисту. И в этом смысле ему подошло бы прозвище Шалтай-Болтай. 

Помню моими первыми ассоциациями при знакомстве с Колей было - маленький, грустный тролль, щелкунчик-раскидай на резинке. 

Отчасти подошел бы и образ мудрого, но печального Сверчка из  “Золотого ключика”. С его колеблющимися лапками и приговором для Буратино: “За твою жизнь я не дам и дохлой сухой мухи”. 

И во время пребывания в бассейне Николай то ли оступился, то ли поскользнулся. А может быть причиной стал приступ. Он захлебнулся в воде раньше, чем на его падение обратили внимание…так себе фокус…

Из-за этой трагедии моя беседа с Булановой состоятся не успела. Спустя годы мы пересеклись с ней в качестве гостей в редакции газеты “Известия”. И обменялись в перерыве добрыми воспоминаниями о Николае. 

P.S.

– Они убили его! Боже милостивый! Какое несчастье! Какая беда! Мистер Холмс один отнесся тогда ко мне по-человечески. Если бы не мистер Холмс, не жил бы я здесь, не любовался бы на эту красоту, будь она проклята! 

Уже когда рассказ был готов, я решил поискать в сети хоть какие-то Колины фотки. И наткнулся на удивительную статью в память о нем. Близкого друга, который знал его гораздо лучше меня. 

Чтобы не выходить тут из формата конкурса, размещу фрагменты в комментах. Уверен. Ваше сложившееся по ходу повествования представление о Николае Малярове существенно дополниться. А может и полностью перевернется. Не скупитесь на отзывы об этом удивительном человеке с темным сердцем и светлой душой.