Было

Май по проспектам шагает в победном марше.

Мысленно я к своему обращаюсь деду:

Дед, ты держись там. Я скоро к тебе приеду.

Ты не дожи́л до моих сорока.

Я старше.

Помнишь, как в детстве водил меня на рыбалку?

Утром, по зорьке, и рыба на хлеб клевала

(Хлеба я съем половину, и станет мало).

— Жалко, побольше не взяли, скажи, дед?

— Жалко.

Помнишь, как лук мастерил мне, и острый ножик

Прыгал неспешно по веточке старой ивы?

— Дед, а вы с бабушкой будете вечно живы?

— Не, внук, не вечно.

— Мне грустно без вас.

— Нам тоже.

Помнишь, как вылепил ты мне свисток из глины?

Как ты учил меня ездить на велосипеде?

Помнишь, как в гости ходили к тебе соседи?

Как принесли мне огромную горсть малины?

Помнишь, искали мы место, где поукромней?

Помнишь, как ты нам шалаш там двухместный ставил?

Как объяснял мне премудрости школьных правил?

Помнишь?

Не помнишь?

А я вот прекрасно помню.

Всё это было бы, если б тогда в июле,

Посередине кровавого сорок второго,

В бой бы не вышел ты, взглядом сверкнув сурово,

И не упал бы, сражённый фашистской пулей.

Я, дед, приеду к тебе на твою могилу,

С водкой, конфетами, пряниками, цветами.

Всё это, дед, непременно бы было с нами.

Всё это, значит, по сути, дед, с нами было