Бритьё

Помню свое первое бритьё. В семь лет я стащил отцовский бритвенный станок с полудохлой «Рапирой» внутри и решил, что непременно нужно побриться и тогда я сразу стану взрослым. Но полудохлой «Рапирой» можно было только порезаться, что я благополучно и сделал. 

В добавок к небольшому порезу я получил большого отцовского леща и был поставлен в угол — это уже подарок от матери. В углу я долго размышлял что же пошло не так. Я до того углубился в этот вопрос, что не заметил, как описался. Второго леща в тот день мне влепили за это. 

Кот Мурзик брезгливо обнюхал угол, в котором я удосужился упустить. Даже он, старый и наглый, с надорванным голосом и ухом, и то себе такого не позволяет. Кого они себе родили, бедная старость… 

В вопросах бритья я был непреклонен. И попытки свои не оставил. Дождавшись замены старого лезвия на новое, я снова стащил бритву и попытался поскаблить ей лицо. Взросление, как по мановению волшебной палочки,  увы, не произошло. Новый порез, более глубокий, с чётким бандитским углом, появился на моей щеке. 

Отец использовал ремень. Мать, помятуя об обоях в цветочек в углу комнаты, поставила меня в угол в летней кухне, где обоями служили разные старые журналы и газеты. Задница горела алыми лоскутами, щеку жгло от йода, взросление так и не наступило. Вообще, от всего, что я делал наступала только расплата. 

Возможно, всё дело в правильном нанесении мыльного раствора на лицо, как это делал отец. Он не любил все эти пены для бритья и средства после него. Признавал только мыло и тройной одеколон. Всё суровое и жёсткое, как этот мир. Зато с выбритым таким образом лицом его можно было смело помещать на любой агитационный плакат навроде героев-шахтеров или «болтать — врагу помогать». 

Я же, в виду своей неопытности, не использовал ничего. Просто взял станок и попытался бриться на сухую. Вот она самая главная ошибка, которую я больше не повторю. 

В очередной раз я стащил станок. На этот раз его щеки зажимали не полудохлую «Рапиру», а самый настоящий «Джиллет». Уж этим то и младенец побреется без кровопускания. Взял мыло из мыльницы, хорошенько его намочил и стал намыливать щеки и подбородок. Практически мужик! Джиллет действительно ходил очень плавно. Я практически не чувствовал как острое лезвие снимает с меня скальп детства. После я смыл остатки мыльной пены с лица, взял тройной одеколон и от души натер им лицо и даже шею. Лицо немного щипало. Но это были такие мелочи. 

Пришедшие с работы родители поняли по запаху одеколона, что в доме теперь не мальчик, а мужчина. А мужчин ремнём не порют и в угол не ставят. Поэтому мне просто рассказали страшный секрет, практически государственную тайну, что на самом деле бритьё не делает из мальчика мужчину и у меня не начнёт от этого в семь лет расти борода и усы. Всё начинается гораздо позже и само по себе. От этого я сначала очень расстроился и расплакался. Хотел даже сломать отцовский станок. Но потом подумал, что быть маленьким не так уж и плохо, взять, например, Мурзика — ни забот ни хлопот у маленького кота. А чем я хуже. Тем более, что борода и усы всё равно сами вырастут со временем, которого у меня вагон и маленькая тележка.