Вам это не подходит (Четвёртая часть)
Такси остановилось чуть подальше, у отеля, ближе к Невскому. Марина подумала, что она неплохо смотрится сейчас, выходящей из дорогого «Мерседеса» у дорогого же отеля. Она специально вызвала машину категории «бизнес». Не хотелось с такими вещами ехать на «ВАЗе» или корейском автопроме. Нет, всё должно быть дорого и солидно.
Сейчас она купит те две шляпки. Еще сорок пять тысяч. Ну, и пусть, пусть так. Внутри стучали металлические молоточки — динь-дон, начался модный сезон.
Вышла из машины, пошла ко входу в магазин. Улыбалась, на неё смотрели прохожие. «Иду в шляпный магазин... ха-ха... шляпное дело. Типа, дурацкая затея, какой-то абсурд. Ну да, этот чёрненький вёл себя по-дурацки, Да и она, тоже хороша... растерялась. Надо было сразу достать VISA GOLD, да! И купить две, нет, три, пять шляпок!
Максим достал «Redmi», ногой повернул голову Рустама. Сейчас начнёт быстро вытекать кровь из отверстия во лбу, уже пошла, с кусочками кости... Максим поморщился. Навёл смартфон. Раз, два, три кадра. Есть. Теперь прямо и дверь налево.
Пистолет держал в руке, слушая, как собака ночью на деревенском дворе, все звуки вокруг тебя. Так, вот кабинет этого чурки.
Сразу увидел серый рюкзак. Посмотрел на угол стола. Камеры пишут на жёсткий диск. Рванул его, сунул в карман спецовки.
Осторожно выглянул в зал, стараясь не выходить из тени. В коридорчике предварительно выключил свет. Входная стеклянная дверь была видно не вся. Услышал дребезжащий звук, кто-то дёргал её снаружи. «Ну вот, закрылся изнутри... хотя да, вечер уже, закрывается торговля, всё так и должно быть... надо уходить» — Максим быстро пошёл назад, к металлической двери во двор. «Так, спокойно, надо бейсболку на глаза надвинуть. Там ресторан напротив, там камеры есть, стопудово...»
Марина подёргала дверь. Посмотрела на часики на руке. «Чайка», мамины. Ну и что, что дешёвые и старенькие. Память. Было без десяти восемь. Закрылись, обидно. Завтра задор может пропасть.
Она стояла на крыльце, немного возвышаясь над Владимирским проспектом. Оглянулась. Народ шёл плотно, капели стало меньше. Солнце ушло за апрельские облака, вот и капели меньше, это нормально. Так хорошо пахло весной, чем-то свежим. Совсем скоро начнутся запахи корюшки, свежих огурцов. Отметила, что настроение не ухудшается. Молоточки по-прежнему стучали внутри, но уже мягче, нежнее.
Сошла вниз, на тротуар. Мимо неё шла пятничная, никуда не спешащая толпа. Владимирский проспект, пять минут от Невского, здесь всегда в такие вечера многолюдно. Мимо прошли молодые девчонки, Марина засмотрелась на них. Все трое в почти одинаковых коричневатых пальто нараспашку, чтобы были видны ножки с мини-юбками. Такой весенний стиль, который был еще тридцать лет назад. Свежие лица, прекрасные белозубые улыбки. Такая прекрасная питерская молодость. Марина улыбнулась той, что справа, рыженькой. Девочка в ответ задорно подмигнула, показала большой палец, увидев объёмные пакеты в её руках с логотипом «Галерея высокой моды». Марина посмотрела им вслед, повернулась в сторону собора и метро. Решила ехать на метро, и так много потратила. Со шляпками на выходных решит.
Повернулась и обмерла. Прямо перед ней стоял Максим. Видимо, он вышел из арки и резко взял направо, чуть не врезавшись в Марину.
— Макс, привет! Ты... ты откуда... как ты? Я... я вот вспоминала тебя сегодня...
Максим, казалось, не удивился. Под надвинутым козырьком черной бейсболки было трудно разглядеть его глаза. Но Марина увидела. Увидела те знакомые искорки, как тогда, три года назад. Он не изменился. Те же две морщинки, справа и слева от губ, словно тонкие бороздки. Как у ковбоя с рекламы сигарет «Мальборо», всегда думала Марина. Правда, сейчас он как-то суетливо себя вёл, как-то странно, будто маленькие шарниры двигали его плечи и кисти рук. Первую минуту он смотрел поверх плеч Марины, словно изучая что-то.
«Вот ведь... какая встреча. Неожиданно. Так, какая-то машина странная, — Максим увидел тёмно-серую "Мазду", стоявшую недалеко от подъезда. Народу там много, трое... сидят, смотрят... Игнат, похоже, послал... надо быстро уходить. А она немного сдала. Хотя лицо такое же. Ну, почти... морщинок стало больше. Время. Так, надо валить отсюда. И быстро.»
— Привет, Марина! Очень, очень неожиданно! Как ты? Совсем, совсем не изменилась! Такая же, симпатичная барышня средних лет! Слушай, давай пойдём, здесь что стоять на проходе?
Максим, как показалось Марине, торопился.
— Подожди, подожди, Максим... так всё быстро... неожиданно, — Марина чувствовала, как сердце в груди быстро застучало, заболела голова.
— Марин, давай, давай пойдём... здесь близко есть симпатичное кафе, кофейня, да, там и посидим, У тебя время есть? — Максим взял её под локоть, увлекая в сторону площади, — идём, идём, так давно не виделись!
Он шёл быстро. Марина растерянно старалась не отставать. Максим посмотрел на её руки.
— Давай пакеты. Давай, понесу.
— Не, что ты... я сама. Это женские пакеты. И ты... в такой куртке странной. Ты что, энергетик?
Максим усмехнулся.
— Ну, типа того. Во всяком случае, очень энергичный молодой человек. Почти молодой, учитывая возраст, — повернулся к ней, — но душой-то, душой-то мы молоды!
«Вот, попал в историю... надо было сказать, что обозналась. Надо же... как в кино. Такое совпадение. Вышел с заказа и вот... Интересно, она шла в этот магазин или нет? Главное не спрашивать. Надо говорить о жизни, о прошлом, придумать какую-нибудь историю. Куда пропал и почему. Думай, Макс, думай!»
— Максим, а ты где работаешь-то? В жилконторе, что ли? — Марина с интересом смотрела на сумку с торчащим инструментом и на рюкзак, который Максим нёс на том же плече, что и сумку.
— Я-то? Да не, Марин, что ты... я в теплосетях городских. Трубы там... отопление... Инженер отдела контроля. Сегодня вот у нас своего рода «библиотечный день», ходим по участкам, смотрим на теплотрассы, на ремонты. У нас это называется «работа на грядках». На свежем воздухе, — Максим рассмеялся, — типа огородников. Так что называй меня теперь «огородник».
Поскольку наша встреча вполне
Приятно импонирует мне
И я без напряженья смотрю
На все, что происходит вокруг...
Марина напевала про себя любимых «Маркшейдер кунст». Она чувствовала нарастающее волнение. Сейчас, подумала она, самое время для избитого штампа «будто крылья вырастают».
Подошли к троллейбусной остановке. Блестящая синяя громада троллейбуса как раз подъезжала к тротуару.
— О, Марин, восьмёрка! Давай проедем по Литейному, до Белинского. Помнишь, там ресторанчик такой на углу с Фонтанкой. Ну, итальянский, мороженое еще там такое вкусное... давай, давай залезай!
Народу было много. Они встали на задней площадке. Максим пристроился боком у заднего окна. «Стоит машинка, стоит... может, и не меня ждут. А может и меня... Чуйка, интуиция. Меня, точно меня!»
Игнат взял вилкой третий чебурек. Вздохнул. Ведь говорил себе, не есть жирного и мучного. Но не мог удержаться. «Салхино» славилось на весь город своими чебуреками.
Напротив сидел его бригадир, Толь Толич. То есть Анатолий Анатольевич, конечно, но Игнату было удобнее называть его сокращённо.
Зазвонил настойчиво смартфон. Игнат, быстро вытер салфеткой руку и нажал на экран.
— Да, Якут, слушаю... Так, так... и чо? Чё сопли мотали там? Там ведь два выхода, два!
Что, много мусоров приехало? Так, так... и на адресе не выходил... Ну, на...
Игнат дал себе слово не материться много. Прошло три недели и он старался держаться.
Лицо его покраснело. Толь Толич с деланным равнодушие пил стакан «Натахтари», смотря на него.
— Ну на... ну вы бандиты... как школота... на адресе упустили... в магазин не заходил. Он что, шапку-невидимку по случаю купил? А? Короче, долбо... рукожопы, надо пробить его старые адреса. Ну не мог он так быстро свалить.
Положил смартфон, молча стал есть чебурек. На серую скатерть брызнули капельки масла.
— Короче, Толь, упустили она Макса, на... Как де... как дети... Надо искать, Будем искать. Давай, ешь чанахи, вон какие наваристые.
Марина и Максим сидели за небольшим столиком у стены. Это был популярный итальянский ресторанчик, с непринуждённой атмосферой. Кормили вкусно, хозяин места был и шеф-поваром, настоящий итальянец. Невысокого роста, улыбчивый, он и сейчас сидел с гостями за одним из столов.
— Ух, Максим, какой хороший у них суп овощной. Точно не хочешь?
Марина смотрела, как Максим вяло передвигает по тарелке равиоли со шпинатом.
— Нет, Марин, спасибо. Что-то устал сегодня. Немного виски ломит.
Спецовку он снял перед входом в ресторан, сунул в рюкзак. Увидел пачки долларов. Сразу после того, как вошли, направился в туалет. Типа, руки помыть. Пересчитал. Тридцать пачек. И еще рублями сколько-то, не стал считать. Подумал, что вечер проведёт с Мариной, а завтра вечером из города надо дёргать. Есть ночной автобус на Вологду. Он сойдёт около поворота на Устюжну. Там разберётся, надо в Ярославль, потом дальше, в Ростов.
— Что ты молчишь, Максим? Где ты был? Так неожиданно исчез три года назад.
Марина пристально смотрела на него, словно сравнивала Максима из прошлого и того, кто сидел перед ним.
Игнат сидел на заднем сиденье «Лэнд Ровера», разговаривая по телефону. Лицо его было багрово. Толь Толич видел, что он страшно недоволен. Состояние, близкое к ярости. Игнат закончил разговор, стал вертеть смартфон между кистей рук.
— Не, прикинь, да... Наш пострел везде поспел. Хотели мы бабло забрать, ладно, упустили вечером. Так он, клещ, и заказчице не привёз ничего. Кинул, походу... А там баба опасная, ох... тревожная... этот, даг с Владимирского, хотел же кинуть её с наличманом. И до этого он косячил, в прошлом году у неё транш на десять лямов пропал. Через Новосиб делали. И, короче, баба стала копать, пробивать. И быстро нашла, что этот даг и того... скоммуниздил её бабло. Прикинь, Толь!
Игнат, выпучив глаза, смотрел на ночной город.
— И теперь, значит, она моросит на меня, типа, не я ли, подогнавший ей Макса, в доле сам... А чё, триста штук зелени... Конечно, не миллион, но всё равно бабки... В общем, надо найти этого марафонца. Чтоб, значит, дистанцию всю не пробежал. Завтра, в субботу, заедем к этой... акуле обналички.
Толь Толич молчал.
— И, Максим, что же ты молчишь? Мне вот интересно, куда ты исчез... это было так странно... я думала, мы отношения начнём продолжать. Ну, ведь заложили фундамент. Вроде столько общего нашли. Да, мы разные, но... Максим, ведь были чувства. А ты, а ты... вот так...
Голос Марины задрожал.
— Марин, милая Марин... — Максим улыбнулся, — надо было мне срочно уехать. Я же говорил, что не привязан жёстко к этому городу. Уехал далеко, очень далеко. Деньги зарабатывал.
— Какие-то абстрактные слова... У тебя, что, женщина есть? Ты скажи, скажи... Я всё правильно понимаю всегда. Я понятливая. Но... ты ведь мог пройти мимо. Сказать, что я обозналась. И пройти... но ты не сделал ведь так, не сделал!
Максим молчал и пристально смотрел на Марину.
— Нет, никаких женщин у меня нет. Ни одной, ни двух, ни десятка... — он положил ладонь своей руки на ладонь Марины, — просто так надо было. Понимаешь, надо? Ты, кстати, совсем не изменилась. Расцвела. Видишь, расставание может идти на пользу, — Максим негромко рассмеялся.
— Нет, Макс, всё не так. Люди не должны вот так... вот так вот расставаться. Если бы я не пошла в этот дурацкий магазин, то мы бы не встретились.
— Кстати, Марина, а что ты там делала, на Владимирском? У тебя вечер шопинга? Ты особо никогда не была модницей. Конечно, одевалась хорошо, но в беготне по дорогим бутикам замечена не была.
— Слушай, сегодня такой дурацкий день. На работе понятно, там отчёты идут, нервно всё..., но вот с этим магазином вообще вышло всё странно. Я такое впервые услышала... ну, в свой адрес.
За соседним столом красивая брюнетка разговаривала по телефону, одновременно поглощая спагетти. Говорила громко, Марина слышала.
— Хм, и что? Тебе не приносят удовлетворение все дела, которыми ты занимаешься в течении дня? Может, ты неправильно время разграничиваешь, лапа? Так бывает! Хм... И что, ты каждый день, что ли, люстру протираешь? Хм. Тогда не знаю даже, чем тебе помочь...
Позади женщина, судя по виду, сверстница Марины, разговаривала с молодой девушкой, скорее всего, дочерью, как подумала Марина.
— Я хотела стать хирургом. Но я просто очень впечатлительная. И я подумала, что из меня просто хорошая женщина может получиться. Просто хорошая женщина, а не хирург, понимаешь?
Народу было много, некоторые разговаривала достаточно громко. Марина почувствовала себя каким-то атомом в информационном потоке.
— Он странный ребенок. У него что ни спросишь — он на все отвечает, что у него нет времени. Нет времени в 10 лет! А что ты в 30 лет-то отвечать будешь?
— Кретинизм у него с телевизором уже. Сидит спрашивает: «Оленька, ты не знаешь, я уже смотрел этот фильм?»
— А она поставила за его счет виниры, взяла все его сумки, которые он ей подарил, и свалила в закат.
— А он что?
— Новую нашел.
— Тоже с кривыми зубами?
— Астрология — это тебе не бирюльки, понимаешь? Это серьезные доказательства, почему у тебя что-то не получается. Им можно либо верить, либо нет. Тут вопрос веры просто.
— У него такой манерный помощник, прикинь. Таким вот сла-а-адким голосом говорит. Ни одного волоска лишнего на бровях. Рубашки просто идеально гладкие такие. И я там, как бомжиха. Платье мятое, пюре на колготках. Теперь вот мне понятно, почему мужики становятся геями.
Мужчина в хорошем костюме резко говорил, наклонив лобастую голову:
— Мне все равно, что мы будем есть. Какая мне разница? А? В смысле я не принимаю участия в семье? Эти сосиски ты на мои деньги покупаешь! Мне еще и зарабатывать, и решать, как именно их приготовить?
У неё начала кружиться голова. Такой день. Такой странный, эмоциональный и длинный день. Жалобно посмотрела на Максима.
Женщина с «мечтой хирурга», как определила её Марина, говорила уже про другое:
— А чего за тема, что все были маникюрщицами, а теперь вдруг стали нейл-стилистами? У них теперь пилки другие какие-то, что ли? Как определить, где теперь обычная маникюрщица, которая за тысячу рублей вот это вот все срежет мне?
Марина прикрыла глаза. Она представила себя в капсуле, летящей сквозь густые потоки разговоров, взглядов, чьих-то эмоций. Почувствовала, как она устала за этот день. Завтра надо к Инессе ехать, не стоит переносить. Договаривались ещё во вторник.
— Что с тобой, Марин? Тебе нехорошо?
— Нет-нет, всё нормально. Просто такой длинный и странный день. Сегодня было много импровизаций. Сегодня я разозлилась... впервые за много лет... Хотя, нет, почему же, — Марина задумалась, — конечно, злилась и раньше..., но сегодня как-то меня вывел из себя этот... чёрненький в магазине.
Максим немного странно посмотрел не неё.
— Больше не выведет. Я это знаю точно.
— Знаешь, Максим, хочу домой. Скоро дочка должна приехать... Она, кстати, недалеко здесь должна быть. На Моховой. Позвоню ей, пожалуй, пусть подходит сюда. Вместе и поедем домой. Такси закажем.
Максим отодвинул тарелку, достал телефон, посмотрел на экран.
— Знаешь, Марин, мне пора. Поеду, надо ещё заехать в пару мест.
— Макс, давай завтра увидимся. Я буду уже не таком разобранном состоянии. Завтра встретимся около на Фонтанке, например... там, около Крюкова канала, мой психолог. Психологиня. Там на часик всего. Потом можно пройтись по нашим местам... Крюков канал, Новая Голландия... там сейчас прикольно стало. Общественное пространство. Строгих ограничений уже нет, кафешки работают... есть интересные, типа вьетнамская кухня, греческая. Давай так, а, Максим?
— Да, хорошо, давай завтра увидимся. Где это всё?
— Без пятнадцати два около Египетского моста, угол Фонтанки и Лермонтовского. Ну, на той стороне, где этот дом модерновый... который в «Питер FM» снимали... помнишь, смотрели фильм вместе? Потом гуляли по Фонтанке и в Коломне...
— Да, точно! Помню! Хорошо, завтра там.
Максим вышел из ресторана, быстро взял направо, за угол. К Летнему саду. Вот, первая арка, в неё. Почти забежал, остановился в тени, около припаркованный машин. Двор был узкий, традиционно питерский. Ни кустика, ни деревца. Никого. Постоял минуты три, потом осторожно прошёл в дальний угол, к кирпичному забору. Быстро, в два движения перелез его, оказался в соседнем дворе. Так, здесь всё без изменений. Третий подъезд от него должен быть проходным. Дальше через двор и выход на Моховую.
На Парнас ехал долго, с четыремя пересадками. Два автобуса, трамвай, ещё один автобус. Там была «берлога» Максима. Минимальный комплект одежды, новые документы. И, главное, не засвеченный нигде ствол. План такой — завтра с Мариной проведёт время, время эмоций. Личное время. Он не робот, не машина. Имеет право. Потом, послезавтра, надо двигать из города. Непонятно пока на сколько. Попробует начать с чистого листа. Главное, деньги. Бабло, которое даст большой временной лаг для создания нового мира. Максим сидел на лоджии, смотрел на огни нового района города. Впереди много дел.
.