После окончания медицинского института я работал главным санитарным врачом районной санэпидемстанции, можно сказать, угодил прямо в начальники, у нашей службы был свой расчётный счёт в банке, и по штату у меня был персональный водитель – максимальная свобода и самоокупаемость. Работалось хорошо, интересно, с огоньком, хотя санэпиднадзор – вещь непростая, к тому же приходилось выполнять всевозможные ответственные поручения, и вот однажды меня пригласили в областной центр знакомиться с начальством, которое рангом повыше. Как на грех в день отъезда водитель запил, машина угодила в ремонт! До ближайшей железнодорожной станции пришлось чалиться на автобусе, потом поездом в областной центр. Встретило меня высокое начальство очень хорошо, мы понравились друг другу, да и неудивительно: я был молод, энергичен, полон идей, и областное начальство, видя мой настрой и задор, воодушевило меня перспективами и благословило на дальнейшую работу. Выпили на посошок армянского коньяка, закусили шоколадом, а через час я на поезде отправился в обратный путь...
И снова всё пошло косо да криво, на меня напали путевые-непутёвые злоключения, поезд прибыл на станцию с опозданием, последний автобус до райцентра уже ушёл! Было примерно восемь часов вечера, я решил пойти пешком с надеждой на русский авось: кто-нибудь подберёт меня по дороге, расстояние всего ничего – пятьдесят километров.
Немного напрягало, что на пути ни одного населённого пункта, а с другой стороны, любая попутная машина моя! И это обнадёживало. Я бодро зашагал домой. Прошло два часа, потом ещё два, стемнело, небо украсило себя звёздами, густо насыпав их до горизонта, нацепило любимую светящуюся брошь – Луну, дул тёплый южный ветер, разнося запахи полевых цветов и свежескошенной травы, перекликались ночные птицы в лесопосадке по обе стороны дороги. Романтика, да и только! Но тем временем воцарилась глубокая ночь, на душе стало неспокойно, и главное – ни одной попутки!..
Я шёл, периодически обуреваемый желанием вернуться, которое отгонял от себя: прошёл чуть меньше половины пути, что назад, что вперёд – одинаково. И тут в мои путевые невесёлые раздумья вклинился волчий вой. И всё ближе и ближе ко мне. Мне показалось даже, что я расслышал в этом вое: «У-у-уу, кушать хотим, у-уу-у, пожалей нас, мы голодные, уу-уу, можно мы тобой поужинаем?! У-уу-уу?!» Стало не по себе, и вот тут мне вспомнился Джек Лондон, читанный в детстве. Волки огня боятся, нужно костёр развести. Пошарил по карманам – спичек по закону подлости, конечно же, не оказалось, всегда их ношу на всякий случай, мало ли что, а в этот раз оплошал, дома в джинсах оставил. Впрочем, и при наличии спичек за дровами в лесопосадку бежать надо (да как я не подумал, что спастись от голодных зверюг можно на дереве), но далеко до неё, не успеть, и деревья там могут быть молодые, с тонкими стволами, нет, не успеть; волки уже почти рядом, в двухстах метрах. Я видел, как они бегут цепочкой друг за другом, вожак впереди, как паровоз вагоны, тянет за собой всю стаю, в свете луны мне отчётливо были видны их сгорбленные поджарые силуэты и зелёный блеск бусинок-глаз. Вдруг слышу: гудит машина; поспешил обрадоваться, но рано! Машина не остановилась, проехала мимо меня...
С горечью, почти переходящей в отчаяние, я смотрел вслед удаляющемуся грузовику, увозившему мою надежду на спасение, и вдруг в свете фар увидел мост, добротный, металлический, с фермами в виде арок. А ведь мост – это шанс! Звук машины ненадолго отогнал хищников, но они явно не собирались отступать, и я что было сил побежал на мост! «Резвого жеребёнка и волк не берёт!» – вспомнилась поговорка. Главное – успеть подняться на металлические балки! Балки и детали конструкций оказались огромными, руки их не обхватывали, соскальзывали, я снова и снова пытался за них ухватиться, чтобы взобраться на недоступную для волков высоту. Меня охватило отчаяние, ещё минута, две – и серые на мосту, я уже отчётливо вижу светящиеся глаза...
Удивительно, но эти зверюги замедлили бег, не суетятся, идут с достоинством, видимо, понимают, умные, что деваться-то мне некуда, спасибо, дают мне возможность мысленно попрощаться со всеми и с жизнью...
25 лет, мне всего 25! Ещё ничего не сделано для вечности! Сколько интересных, не воплощённых в жизнь идей вместе со мной уйдут в вечность... Куда смотрят боги, почему такая несправедливость? «А дочь?» – вдруг подсказывает внутренний голос, уже голос отца, а не перепуганного человека. Да, дочь – это хорошо, хоть что-то останется после меня! Напрасно, выходит, родители меня ругали, мол, рано женился! Нет, оказывается, не рано, а очень вовремя! Вот так, видимо, и проносится в подобные минуты перед глазами вся жизнь. И ты поневоле, не являясь таким уж неистово верующим, вдруг вспоминаешь о Боге...
И тут мой взгляд привлёк рассыпанный по мосту крупный щебень, видимо, потерянный проехавшим недавно грузовиком. В отчаянии я принялся бросать в стаю камнями. Волки лишь иногда вздрагивали и повизгивали от попадавших в них камней и, не обращая на это особого внимания, как в психической атаке, неотвратимо надвигались на меня; вспомнился фильм «Чапаев», где белогвардейцы в парадных мундирах в полный рост шли на пулемёты. Что-то было жуткое в этой звериной спокойной настойчивости...
Неожиданно один из брошенных мной камней ударил по балкам моста, тишину разрезал резкий металлический звон, похожий на выстрел, стая остановилась и отпрянула. Вот, оказывается, чего вы боитесь!!! И я стал стучать камнем по мосту так, что от звона уши закладывало! Волчий отряд отступил и залёг всего в полусотне метров от меня. Я старался бить по железу без перерыва, потому что когда уставал и пытался немного передохнуть, серые поднимались в полной готовности к новой атаке...
И так всю ночь! Однажды, когда на несколько секунд я перестал бить камнем по балке (затекли руки), то услышал «Ух! Ух! Ух!» возмущённого филина, которому я, наверное, мешал охотиться в лесопосадке. Кукушка ему ответила: «Ку-ку!» – и, спохватившись, умолкла, дополнительно расстроив меня своим безмолвием, ведь, по её подсчётам, жить мне оставалось совсем недолго, счёт, по-видимому, шёл на минуты...
Светает! Стучать камнями по железу у меня совсем не было сил, руки не слушались, висели, как плети; я сел на корточки, волки трусцой побежали ко мне, я отчётливо видел их страшный оскал клыков и воодушевление в предвкушении скорого завтрака, я закрыл глаза, смирившись со своей участью, и мечтал о лёгкой смерти, чтобы они сразу порвали мне горло, а потом, уже мёртвого, грызли, грызли... разбирали тело на косточки, растаскивая по частям...
– Вадим Николаич! Ты чо в такую рань здесь делаешь? С мостом чо-то? – с душевным ликованием услышал я знакомый голос. Я уже на том свете?
Открыл глаза. Передо мной стоял зоотехник птицефабрики нашего района!
– А волки где? – приходя в себя и оглядываясь вокруг, спросил я его.
– Какие волки? Николаич, пить меньше надо! – он с укором и сожалением посмотрел на меня, покачав большой седой головой, добавил: – И это наш главарь санпидстанции, солнце ещё за деревьями прячется, прихорашивается, а он уже в «весёлом» настроении! Николаич, какой-то ты растрёпанный весь, чай, не про волков, а про «белочку» меня выспросить хотел?..
УАЗик зоотехника, вечно дребезжащий и грохочущий, способный распугать не только серых хищников, но и всё живое в округе, показался мне раем, несмотря на обидные слова. Видимо, у меня так звенело в ушах от производимого мною всю ночь напролёт звона, что я не услышал, как он подъехал.
– Иваныч, как ты-то здесь оказался в такую рань? – всего лишь спросил я, пропустив мимо ушей ехидную реплику про «белочку».
– Домой с рыбалки еду, судачка, окуньков наловил, парочку во-оот таких щук. Вижу, ты сидишь, железяки разглядываешь, решил подойти узнать, может, какие проблемы с мостом. Чо-то не пойму про спиртное, пахнет от тебя как-то особенно!
– Коньяк пил с начальством областным!
– Да-а?! Ну, областное начальство – ещё те волчары! А я-то думаю, про каких ты волков? Теперь понятно! Другого места и времени не нашли с тобой пообщаться?! Мост, рассвет, коньяк, река внизу – романтика, чо скажешь! Ни женского ли пола областное начальство? Э-эх! Сам бы с удовольствием покувыркался ночью на природе со своей птичьей директоршей! – подмигнул Иваныч, потом, закатив глаза, представляя что-то, душевно чихнул.
– Предводитель у них, скажу тебе, точно мужик, здоровый такой, глаза зелёным огнём горят. Сколько с ним баб было, не знаю, но все голодные, выли жалобно, я чувствовал их страсть ко мне. Хоть в темноте ни одну толком не разглядел, но скажу: все тощие, модельные!
– Чудной ты, Вадим Николаич, вот я, как бы ни напивался, всегда помню, с кем и по какому поводу, а уж насчёт баб разглядеть – здесь я первый, равных нет!.. Где они, начальники-то твои?
– Видать, домой уехали! А мне велели тебе порученьице передать, чтоб меня до дома довёз, а они тебя отметят областной почётной грамотой, во как! – пошутил я.
– Так поехали, кому сидим?! – зоотехник ловко запрыгнул в машину.
УАЗик подпрыгивал на ухабах, Иваныч взахлёб рассказывал про рыбалку, обращаясь ко мне, периодически бросал руль, показывая руками размеры сорвавшихся с крючка рыб, я поддакивал, кивал головой, делал вид, что внимательно слушаю его, а сам не отошёл ещё от страха, думая: «Странная штука – жизнь, как легко порой потерять её по глупости, беспечности, самонадеянности, но незримый ангел-хранитель всегда выручает нас из беды, главное – не разочаровать его, делать всё с душой и по совести!»...
