Первая гроза

Ночь. Я стою у открытого окна. Пахнет маем: свежайшими листиками и нежной травой. Набежавшие тучи закрыли луну, резкий порыв ветра хлопнул где-то оконной рамой, стало прохладно и тихо, как обычно бывает перед грозой.

На мне короткий шелковый пеньюарчик на тонких бретельках. Приятно для кожи, но спать в нем не очень удобно — превращается в ошейник в конце концов. Я бы предпочла твою рубашку или футболку с вышитым логотипом  гольф-клуба. И ты меня регулярно снабжаешь этим, когда я остаюсь одна. Обязательно ношеные, я сплю в них несколько ночей, хожу днем, потом стираю, только вручную, и возвращаю тебе в обмен на другие. Такой вот круговорот рубашек в природе.

Тебя сегодня, в воскресенье, зачем-то куда-то вызвали звонком, ты уехал обеспокоенный. Чем я могу тебя порадовать? Однозначно-твой любимый салат из морепродуктов (шикарный рецепт из инсты, не все брогерши одинаково бесполезны!), запеченные с картофелем пара дорад, бутылка шабли — «Mis en bouteille  au chateau» — ты научил меня разбираться в вине. Ах, еще бы устриц по пол-дюжины!

Долго выбирала, что надеть. С тех пор, как ты выделил мне часть своего шкафа, есть что выбрать. Однозначно — чулки. Я забыла, что такое покупать чулки! Я  нахожу их в своей квартире в самых неожиданных местах, иногда только один, а найти второй — занимательный квест. И не только их. Засушенный цветок в книге, которую читаю. Вот этот пеньюарчик, который на мне сейчас. И каждый раз ты делаешь покерфейс, типа, не при делах. Мой милый Санта… А однажды ты в тайне от меня приехал и перевязал  розовыми ленточками все-все мои пузыречки и флакончики в ванной. Сказал, что это — гендерный протест, ведь твоего там только зубная щетка и бритва с баллончиком  пены, которые я сама выбирала.

Подумала о белье, но решила обойтись без него. Мама, а особенно, бабушка, заставляли меня спать в трусиках. А ты  научил обходиться без них, и не только в спальне. Ты говоришь, что тебе нужен постоянный доступ к органам управления. О боже, он тебе действительно нужен постоянно! Как только подумаю об этом, сразу начинают в животе порхать бабочки, как и сейчас, когда я стою у окна. Ты превращаешь меня в нимфоманку, меня это радует и пугает одновременно.

С платьицем проблем нет: только в стиле 60-х, как у Тодоровского в фильме про стиляг и сериале про оттепель. Ты научил правильно смотреть эти фильмы, ну и старые  тоже. Ты очень хорошо разбираешься в той эпохе, хоть и не застал ее, и мы иногда заводим одну из твоих радиол и зажигаем «атомным»!

Правильных клипс не оказалось, но со мной всегда гво’здики с брюликами на белом золоте, твой подарок. Ах, что это был за день! Накануне 23 февраля  затащила тебя в ювелирный выбрать тебе серебряные зажим для галстука и запонки. Знаю, что ты эти девайсы очень любишь, но если честно, старалась больше для себя. Когда я  вдеваю их тебе в жесткие манжеты (ну или вынимаю), аж пальцы не гнутся от возбуждения! Изящные запястья, аристократичные кисти, красивые ногти. Вот и сейчас подумала и ….

А тогда мы тебе ничего не выбрали, и ты повел меня в кафешку. Заказал две «павловы», кофе и пару маленьких, на один бокал,  бутылочек шампанского. Разлил по бокалам и попросил пить очень осторожно. На дне оказались эти сережки! Боже, когда ты успел! Коварный тип, отвлек  внимание бедной девушки на витрину с самоцветами, сам отошел, типа позвонить, а вот сейчас — ловкость рук — и они в моем бокале уже без бирочек! А вот и бордовая коробочка-сердечко, и бирочки внутри. Ну это же не мой праздник! А ты смеешься: он и не твой, моряки 23 февраля не отмечают…

Ну и конечно же, лодочки. Вот правильная, на твой взгляд, форма одежды для дома. Халаты и тапки — только для пробежки из ванной в спальню. Ты всегда ставишь мне в пример героиню Орнеллы Мути и ее наряды, в которых она дефилировала по дому героя Челентано. Я стала смотреть  этот фильм другими глазами. Ах, что за дом в том фильме! Заходишь с улицы — и сразу в зале!

Но и твой дом-как волшебный замок. Высокие потолки, гулкие комнаты, тяжелая лестница темного дерева, бронзовые ручки дверей.

Тут твои трофеи со всего мира. Веселые ящерки, символ Ибицы, бегут по камину. Суровые подсвечники-драконы из немецкого города Трахенберг осуждают их легкомыслие. Тонкая губастая негритянка из Кении боится уронить свою калебасу. Клыкастая голова кабана насторожила уши. Казачья шашка, кавказский кинжал, рог в серебре. И даже телескоп! Мой милый романтик….

Терпкий запах сигар. Ты куришь сигару редко и всегда в одиночестве. О чем ты думаешь при этом? У меня, порой, чувство, что я тебя знаю всю жизнь и не знаю о тебе ничего.

Старые радиолы, тяжелые, с полированными боками, крупными кнопками и рукояткам, на шкалах настройки — названия множества городов, соседствуют с современной навороченной электроникой. На полках — книги, журналы, виниловые пластинки, ты разрешаешь мне их брать, перебирать и перелистывать.

Твои спортивные трофеи: кубки и призы, шпага или рапира, уж не знаю как правильно, и маска из прочной стальной сетки, мотошлем… . Ты, воспитанный на правильных книжках, говорил мне, что культурный мужчина должен уметь стрелять, фехтовать, ездить верхом, писать стихи и танцевать вальс. И шутил, что все это наверстывать начал далеко не в юном возрасте. Мой менестрель, мой рыцарь…

Клюшки для гольфа, стеллажик с мячами, на них автографы игроков. Ты ни разу не брал меня в гольф-клуб, говорил, что только для членов. Ну да, а то я не знаю, как там девицы в коротких платьях крутят задницами. Членши, блин. Видела на ютьюбе. Фи. И вообще — скукотища.

Фотографии кораблей с легкими кружевами антенн и хищными пушками-ракетами, модели парусников и подводных лодок, ракушки, морские звезды — память о твоей флотской службе.

            Я иногда украдкой открываю шкаф, втягиваю всей грудью твой запах и на  секунду зажмуриваюсь. А потом любуюсь на твою форму. Черный строгий китель, золото погон, пуговиц и галунов на обшлагах. Он пошит давным-давно, но до сих пор сидит на тебе как влитой.

            Представляю тебя на мостике корабля: тебе не страшна стихия океана, подчинены мощные механизмы и десятки сильных мужчин. Этот металл в голосе я иногда слышу, когда ты говоришь с кем-то по телефону. 

Млею и мурашки бегут вдоль позвоночника. Но ни разу не слышала подобные нотки, когда ты общаешься с котами, женщинами и детьми. Детьми… Когда ты мне разрешишь перестать пить эти чертовы таблетки, я с радостью брошу!

От движения ткани мелодично  позвякивают медали. «Песочные» — скромно поясняешь ты. Ну и  что, я видела эти хищные взгляды накрашенных куриц, которые воротили носы от своих папиков с Ролексами и пялились на тебя, когда мы ходили зимой в Большой. Эти медали подороже всяких Ролексов! А вот эта, серебряная с профилем Петра Первого — точно не песочная, я читала в вики.

Я вожу пальчиком по шершавым якорям, ромбику, кораблику. Черт, надо записаться к Кристинке, а то ногти никуда не годятся. Закрываю дверь шкафа, с сожалением, как волшебную шкатулку.

Порой, я думаю, как романтично было бы ждать тебя с моря. Выходить на утес и, смахивая слезы от ветра, вглядываться в бесконечную синь. Или нет, я бы боялась. И вообще, тебя тогда ждала другая женщина, а может, и не одна. Да скорей всего.  А я была сопливая девченка, коленки в зеленке.

Ты научил меня не думать о прошлом: что было-то было, сейчас ты — мой, а я — твоя. Я же тебе тоже не девочкой досталась. Дура, какая дура, как было бы классно, будь ты моим первым! Это был бы лучший день в моей жизни, а так и вспомнить нечего. Где ж ты был все это время?

Надо все-таки развестись с Вадиком. Ничтожество, он все еще на что-то надеется. Носит  маме цветы и справляется о моем здоровье. Козел. Мама пьет валидол и по часу парит мне мозги по вацапу: Вадик-то, Вадик-се, ипотека, тебе скоро тридцать. Блин, мамуля, не сыпь мне соль на сахар, и так пол зарплаты уходит на крема и фитнес. Уж точно не для Вадика. Да пошел он к черту!

Ты вернулся уставший, но довольный, ты такой всегда бываешь, когда удается разрулить какую-то неприятность. Они там совсем без тебя ничего не могут. Увидев мои приготовления, ты поспешил в душ, а потом — свежая сорочка, галстук, мои любимые запонки (которые я все-таки тогда подобрала в другом магазине!), сверкающие туфли. Ужин — праздник, и потом в спальне снова праздник, но вот проснулась среди ночи с чувством беспричинного беспокойства.

Резкий удар по глазам, словно тысячи фотовспышек, отбросил меня от окна, одновременный с ним грохот небесного камнепада заглушил мой невольный крик, и я не успела понять, как оказалась под одеялом. Сердце бьется, как рыба на крючке, в глазах темнеет от страха, но твоя рука уже прижимает меня к тебе, моя щека зарылась в завитки волос на груди, а твое дыхание обжигает макушку.

Это же гроза, первая майская гроза, неожиданно мощная, такая долгожданная и пугающая!

Шум дождя, словно мчащий мимо поезд, новые вспышки молний и удары грома уже не могут меня испугать. Гроза вовсе не страшная, если ты рядом!