воскресение

Ближе к Пасхе я сильно обмяк. Или расслабился в собственных соплях, кашле и недовольстве. Подумал о ковиде, послал нахуй ковид. Тем более, что повредил роговицу. Это очень больно. И неудобно для жизни. Хоть в социуме, будь он проклят, хоть без.
Накануне главного праздника я сильно затосковал. Больной, злой, бессмысленный идиот с амбицией.
Совпало так, что Пасха зашла впандан со смертью отца. И я расчехлился.
Две банки коктебеля я вогнал в жало не поморщась. а после литры съеденной пошёл потчевать старушку-мать, немощную до пиздеца, хуже Арины Радионовны.
Мать мне смотала шлык на башке по приёму, мы поссорились, но разошлись краями.
А потом, уже в ночи, я совсем рассупонился. Плакал. Выл. Срался.
Вспоминал всё, что было с отцом.
Плакал.
Вспоминал, что я делал с отцом — выл.
В остальном я срался.
По моему личному мнению это единственная моя нынче функция.

А утром, глядя на всё пустопорожнее говно, стоящее рядом с мойкой, я как-то вдруг выдернулся вздорной струной, приосанился, и пошёл к маме.

Она, сонная, маленькая и убитая, просто расцеловала меня троекратно, пасхально радостно, и вдруг сразу весь мой разорванный в жопу мир зашёл в точку сингуляции.