День рождения (из цикла «Жили-были старик со старухой …»)

— Ой, старуха моя, старуха …
   — Вот же-шь послал Господь! … Ты с утра мне настроение портить собрался, что ль?
   — Ой, старая, старая …
   — Да что ж такое, укуси тебя леший?! Что ж ты спозаранку запричитал-то?!
   Старик хитро прищурился:
   — Верно говорят добрые люди: «Где бобылём поросло, ковыль не растёт, лишь крапива да полынь.» …
   Старуха выпрямилась. Повернулась к старику, склонила голову на бок и и посмотрела как на внука:
   — Признавайся, урюк, ведь поди сам только что таку изморозь сочинил?
   — А тебе что ж, не понравилось, что ли? — старик явно обиделся.
   — Ну тя, брякало! — старуха добавила в таз воды с кувшина и продолжила намывать тарелки. — Кабы к селу, а то встал тут, как загадка, тень на плетень наводит!
   — Ты, старая на календарь-то сегодня смотрела ль?
   — А чего мне на него смотреть?! Все дни, как деревья в лесу, — поди отличи!
   — Э-э не, милая!
   — Чево?! — старуха в изумлении уставилась на старика. — Милая?! … Тебе на чекушку, что ль не хватает?! Видали его! … Милая!
   — Погоди с чекушкой, апосле про это. Ты день-то какой нынче, не скумекаешь, что ль?
 Старуха взглянула на календарик, висевший подле дверей.
   — Вторник? И что?
   — Да чихай ты на вторник, Господи корыто! Ты числа-то, глянь какие!
   — Во вцепился-то! Ну 29 …
   — Ну сообразила вроде. А месяц-то?
   — Июнь? … Или чево там? … — старуха подошла ближе, присмотрелась. — Июль написано.
   — «Июль написано» — передразнил старик. Не шибко чо то у тебя выходит. Июль. Осталося мозги включить.
   — Ну тя к болоту, Ей Богу! Пристал, как репей! Поди полентя сложи, уж пятый день, как привезли! Пока не полило-то.
   Старик вскипел:
   — Да у тебя, у дуры, день рождения сегодня! Поленья! …
   — Так и что ж они с этого, не намокнут, что ли?! … — тут старуха моргнула. — Чево у меня?
   — Ну вразумела телега-то, раздери ту плесень!
   Старик вытащил из-под рубахи свёрток:
   — Весь настрой к свиньям в корыто! — он бросил свёрток на стол. — Забирай подарок свой! — он развернулся, хотел выйти.
   — Погодь!
   Старик развернулся. Старуха подошла к нему, поцеловала в сухую щетину:
   — Замоталась я, старый. Не серчай на меня. Чево там? — она кивнула на стол.
   — Бог руки дал, разверни да глянь. — старик ещё сердился.
   Старуха подошла к столу. Не торопясь, улыбаясь, развернула. Старик, потихоньку оттаивая, молча наблюдал сзади.
   Наконец старуха повернулась к нему. В руках она держала красное платье в горошек.
   — Ты, я гляжу совсем на старости ополоумел?
   — Чево это? — старик вновь насупился.
   — Ты это откедова взямши?
   — Где взямши, там более нету.
   — Конечно нету! — старуха подошла к шкафу. — Весело пять лет, ту то в качель! Сам же тогда и подарил! — старуха раскрыла створки, накинула платье на вешалку — Кто ж три раза подряд одно и то же платье дарит, дурень?!
   — Да кабы ты носила, я же рази дарил бы?! — взорвался старик. — Нет, схоронит в шкап и в ус не дует! Как будто и нет его! Новёхонько платье! Не дёвано ни разу! Чего, спрашивается, не накинуть-то?! Нет же, стоит в вонючем переднике, тарелки свои намыват! Тьфу!
   — Да воротит меня с цвету такого! — тоже не удержалась старуха. — Ишо и горох!
   Старик зло развернулся и поковылял к дверям.
   — Кабы бирюзовое! Нет, он меня в скомороха всё одеть норовит! — услышал он вслед и хлопнул дверью.

   — Есть дома кто?
   Кузьмич вздрогнул и чуть расплескав, испуганно оглянулся:
   — Фу, ты ту-то Люсю! Митрич! Вперёд тебя помру со страху.
   Он стоял у комода и отливал из графина.
   — Вчерась тесть приезжал. Отметили, да Зинка с пьяну-то и забыла убрать. — он довольно улыбнулся. — А наша разведка всё сечёт. Тебе, извиняй не предлагаю, а то моя приметит и …- он тяжело вздохнул.
   — Да не, мне надо. — старик присел у двери. — У тебя денег случаем нет в долг?
   Кузьмич поперхнулся и закашлялся:
   — Ну ты … Я на кассира похожий, что ли?! Стал бы я тута хорониться! В сельпо бы уж давно навостримши!
   Старик вздохнул:
   — У моей праздник нынче. Платье хотел.
   — Ты как дурень в нём будешь. — заметил Кузьмич.
   — Да не мне, тюля! Бабе своей!
   Кузьмич кивнул в окно:
   — Не видал там её?
   — Зинку? Не …
   — Кузьмич снова достал из комода графин и взглядом фармацевта прикинул содержимое:
   — Можно ещё пару капель. — он отлил себе и поставил графин на место. — А ты не кручинься. Поможем твоему горю.
   Кузьмич опрокинул в себя стопку, подошёл к шкафу, раскрыл:
   — Выбирай!
   Старик поднялся с табуретки, подошёл сзади. Сразу бросилось в глаза бирюзовое платье.
   — Вот это!  — он ткнул в него корявым пальцем.
   Кузьмич одобрительно кивнул:
   — Верный выбор. — он сдёрнул платье с плечиков. — Носи, сосед на здоровье!
   Старик сплюнул:
   — Сказано ж, — не мне, дупло! — сунул платье под рубаху и вышел.
   Кузьмич хмыкнул, подошёл к окошку, проводил старика взглядом и взглянул снова на комод.

   — На, держи старая! — старик царственным жестом выложил платье на стол.
   — Куды на муку-то?! Зенки-то на что?! — старуха быстро подхватила платье и убрала со стола. Встряхнула, оглядела:
   — Спёр, что ли?
   — Тьфу, Господи! Да нешто я воровать стану, чтоб тебя ублажить?! Купил я! … Спёр, главное …
   — Да на что ты купил-то?
   — Копил, едрён корень! — старик почувствовал, что краснеет и поспешно отвернулся.
   — Ладно, старый. — бабкина ладонь легла на его костлявое плечо. — Ну-ка, дай чмокну.
   Старик повернулся и старуха трижды его расцеловала:
   — А раскраснелся-то, словно как рак на закате! — она рассмеялась. — Ладное платье! Ублажил старую, спасибо!
   Старик отошёл к окну, достал папироску:
   — Три года копил… — он затянулся.
   — Иди-ка сюда, копилка. — услышал он и повернулся. Старуха протягивала стопку. В другой руке держала вторую.
   — Давай уж … Коли праздник мой. Сколько ж мне там настукало-то?
   Старик малость смутился:
   — Да рази это важно?
   — А чего ты огорошился-то? Я и сама запамятовала …
   — Не в том дело, старая… — они чокнулись. — Цифры, что! Их написал, да стёр. А жизнь … Рази сотрёшь? Не думай, старая сколько прожито. Весь смысл в дне, что нынче! — он запрокинул голову и выпил.
   Старуха пригубила глоточек, кивнула на стол:
   — Пирогов вот задумала. Зинка заходила, пока ты в сельпо бегал, так я их позвала к вечеру с Кузьмичом. Подарок твой одену. — старуха любовно погладила платье. — Пущай обзавидуется! Ей-то, небось … Ты чево? Не пошло, что ль? — она похлопала старика по спине. — Ишь тя пополам-то как согнуло! Погодь, воды принесу.
   Старуха подошла к ведру:
   — Ох ты! А воды-то … Щас, я до колодцу! — она взяла ведро и вышла в сени.
   Старик поднял голову, ошалелым взглядом обвёл горницу. Потом схватил с табурета платье и швырнул его в печь. Оно тут же занялось и через несколько секунд его, словно и не было.

   Вечером все собрались за одним столом. Пироги с картошкой, капустой, клюквой окружали стоящие в центре стола графин с беленькой и полуторку самогона. Кузьмич со стариком то и дело подливали своим.
   — Споить меня хочет! — Зинка весело подмигнула старухе.
   — И мой-то, глянь, не узнать прям! — улыбнулась старуха. — То шкериться где-то с чекушкой своей, а тут … Ты, старый, — она повернулась к старику, — сам-то выпивать сегодня собираешься? Или у тебя козни мутные в голове?
   Старик испуганно взглянул на Кузьмича и налил старухе ещё стопку.
   — А кстати! — вспомнила вдруг старуха. — Ты представляешь?! Подарил старик мне нынче платье! Красивое! И цвет по мне! Но не успела смерить даже! — старуха развела руками. — Пропало! Веришь, нет? Было и нету!
   — Да поди ты! — Зинка ухватила старухину руку. — Я сегодня к тебе в платье собралась было … А нету! Всё обыскамши! И Кузьмич мне какую-то вошь втирает, будто твой приходил, жаловался, что ему не в чем праздник отметить, так он ему и дал!
   Старик закрыл глаза и притворился, что он ушёл.
   Старуха недобро сощурилась:
   — Какова, говоришь платье цвету-то было? Не бирюзовое ль?
   — Бирюзовое … — кивнула Зинка и непонимающе уставилась на Кузьмича.
   Тот отвёл взгляд к окну и сосредоточенно о чём-то задумался.
   Старухи покачали головами. Улыбнулись.
   — Бог с ним! — воскликнула Зинка. — Носи, Петровна!
   — Да я б носила! — рассмеялась старуха. — Кабы знала, где оно!
   Она хлопнула старика по плечу:
   — Ты куда платье-то девамши, валенок мой любимый?
   «Как же это они?» — отрешённо подумал старик. — «Я ж ушёл …»