Подъезды юрского периода

(А.Миронова «Мама!!!» АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2021)

Представьте, что вас бесцельно заперли в загаженном тёмном подъезде, на стене которого кем-то пещерным высечено «Любка гнида», а из дверных проёмов выглядывают троглодиты. Повсюду кровища, грязь, насрано. Троглодиты поют пролетарские песни. Воняет сгоревший минтай. Кого-то насилуют. И необходимо преодолеть пятьсот сорок четыре ступеньки этого адского пансионата. Но за последней ступенькой ничего. Тупик, кирпичная кладка. И нужно опять вниз, к троглодитам.

Примерно такое ощущение вызывает роман Анастасии Мироновой «Мама!!!».

«Роман поколения» рассказывает о маленькой девочке Саше, которая растёт на рабочей окраине Тюмени под названием Лесобаза. Крах СССР, ранние девяностые от очередей до бандитов. Саша взрослеет в жутком восьмиэтажном пансионате, где в крохотных комнатках ютится простонародье. Дети предоставлены сами себе: отцы спились, ушли и погибли, матери пытаются выжить, приискивая любовников и работы. Весь роман — крик ребёнка, обращённый к эпохе, в которой осталась только одна константа — мама.

При этом роман подан с пафосом первопроходца:

Не было таких больших книг и не было таких фильмов. Наше поколение еще не высказалось. Я с книгой "Мама!!!" первая.

Но на конец 2020 года уже вышло немало подобных произведений. Плохая и хорошая, обязательно женская проза давно уже высказалась на тему. Про девочку на пьяной рабочей окраине написала Косовская («Козлиха», закончена в 2014). Про грубость постсоветской школы найдём у Красильщик («Три четверти», 2016). Об эстафете ненависти говорит Мещанинова («Рассказы», 2017). Девчачий быт перечисляет Овчинникова («Мортал комбат и другие 90-е», 2018). От лица маленькой девочки рассказывает о девяностых Аверина («Контур человека», 2019). Поэтому, когда Миронова объявляет, что поколение тридцатилетних не пишет о своём детстве, можно лишь пожать плечами — вообще-то поколение тридцатилетних только и пишет, что о своём детстве, и хорошо бы нашёлся герой, который отнял бы у молодых их переваривший горшочек.

В совокупности всё это озадачивает — текст Мироновой ретроспективен, он реконструирует и обобщает, а значит, автор по факту должен был ознакомиться с уже существующими попытками, но самоуверенно не сделал этого, из-за чего совершил те же, что и у других, ошибки.

Ответить можно было бы тем, что «Мама!!!» — это лично прочувствованная, рудная проза, которая добывается лишь из себя, и ей не нужно обращаться к предшественникам, как не нужно других голосов, чтобы рассказать о собственной боли. Знакомство с чужим опытом лишь ослабило бы тот извечный надсадный крик, с которым Миронова разрывает мир: «Мама!!!».

Но роман молчит. Кричит только его читатель. А сам роман нем: в нём нет ни искажённого мунковского крика, ни чернушного вопля, ни писка задавленного человечка. Эмоциональная апология — единственное, что может защитить роман Мироновой от разгрома — оказывается манипулятивной мешаниной из обрывков бульварных газет и киношных сценариев. Миронова не может огласить ужас. Её крик деланый, горделивый. Он встаёт в тот же ряд безвкусных текстов о девяностых, которые исправно выдают молодые прозаики.

Давайте разбираться почему так получилось.

Проблема поколения.

«Мама!!!» заявлена как роман поколения, но таковым не является. Хронологически «Мама!!!» охватывает промежуток 1990-1995 годов. Этого мало. Это не завершённый исторический период, не жизнь одного поколения, даже не осмысленный отрезок. Разве в 1990-м что-то началось, а в 1995-м что-то кончилось? К сожалению, нет. Это лишь фрагмент детства, которое обрывается на пятом классе, тогда как все контексты — школьный, ельцинский, военный, постсоветский, нищенский, детский — продолжаются. И что в таком случае проявляет Саша? Она неожиданно покидает пространство, которое должна была сшить, и наживуленная эпоха расползается по швам.

Поколенческий роман — это прежде всего роман пространства. Поколение должно заселить подходящий полигон, вызреть в нём и осмыслить его. А пространство — это контекст, умноженный на образ. Из-за того, что Миронова прерывает свои контексты, умножение выглядит так, будто его проходят в коррекционном классе. Раз за разом, в упорной попытке добиться результата зубрёжкой, Миронова повторяет свой главный образ — засранный тёмный подъезд. В его пространстве должно сформироваться поколение, но этого не происходит, потому что вместо системы образов Миронова использует изолированный объект. А он бесплоден, не может создать пространства. Тем более на уровне поколенческого романа.

Например, как изображена в романе Лесобаза? По сути это гетто или выгребная яма, куда, по словам Сашиной бабушки, «всё говно сбагривают». Можно ли перенести жизнь в гетто на всё поколение, всю страну и эпоху? Нет, нельзя. Просто потому, что жизнь в гетто — это не нормативный, а специфический опыт. Может ли в гетто вообще быть нормально? Нет, не может. А значит, пропадает смысл изолировать гетто во временном или пространственном промежутке. Конечно, если стоит цель высказаться о поколении, об эпохе и в целом о детстве, так как личный или исторический опыт более чем допустим.

Собственно, «Мама!!!» — это и есть личный опыт девочки Саши, которая в одиночестве, без поддержки друзей, субъективно переживает мир. Остальные дети — красавица-Аня или сиплая Саша — эпизодичны и даже если в чём-то участвуют, не представляют своего виденья, не говоря уже о какой-то другой позиции. Под предлогом «романа поколения» читателю предлагают прочитать «роман-девочку».И не об эпохе прочитать, а о падике с троглодитами.

То есть Анастасия Миронова допустила методологическую ошибку: представив опыт уникальный как опыт универсальный и опыт локальный как опыт глобальный. И ошибку техническую, когда само представление схлопнулось из-за прерывания контекстов, отсутствия художественного пространства и системообразующих образов.

Из-за чего в комментарии к роману Мироновой всегда придут люди, которые скажут: «Ничего подобного не было», а им в ответ заявят: «Всё подобное было», хотя вместо спора должен был быть разговор.

Проблема зрения.

«Мама!!!» — это не роман в полном смысле слова, а бессюжетное перечисление бытовых привязок. Линейно и единообразно девочка Саша будет пугаться очередного подъезда, из которого вместо «попить» вынесет претензионную хронику об алкоголиках и бомжах.

В начале повествования Саше пять лет, в конце — десять. Структурно роман разбит на части-классы, и Саша, как по лесенке, растёт в своём восприятии мира. Но если поначалу этот рост виден — вот детский сад, вот нулевой класс, вот школа — далее взросление Саши не отражается на письме. Саша лишь эксплицитно захватывает темы, которые подходят ей по возрасту, но сама не меняется. Вместо личностного роста текст прогоняет перед Сашей ряд сцен, которые она фиксирует в качестве фотоаппарата. Вот почему роман Мироновой кажется таким однообразным. В нём слабо начертан герой, потому что герой — это дистанция, а дистанции у Мироновой нет, только хроника.

Миронова предпочла заменить сложную художественную работу сверхдетерминантой. Конкретнее — ужасом, который присутствует в мире как данность и лишь ждёт своего обозначения. Впервые ужас проявляется в подъезде, куда нужно войти пятилетней Саше после игр во дворе. И вроде бы подъезд вполне достоверный проводник, но заковыка в том, что ужас в романе ведёт только к ужасу, он не меняется и не масштабируется, а остаётся предикативным, просто данным. И всё, Сашин взгляд сразу же уплощается. Всю сложность человеческих реакций, всю чувственную палитру заменяет один только страх.

Вот мать идёт голосовать на выборы и в злобе исчиркивает бюллетень проклятиями:

Только там, за ширмой, Саша по-настоящему поняла, как же плохи их дела. В такие минуты ей не то чтобы не хотелось жить – не хотелось думать, что их ждет. Потому что когда смотришь на потерявшую силы и надежду маму, не чувствуешь ничего, кроме страха и ужаса.

Или тяжёлая сцена кормления оголодавших собак. Исплаканная, «замершая в ужасе» Саша смотрит, как псы заглатывают бисквит. В финале, когда у одной девочки умирает папа, Сашей опять овладевает ужас, ведь, отревевшись, девочка впервые очнётся в Лесобазе одна, без отца. Миронова по-журналистски комментирует текст, говорит за него вместо героев:

—Ужас, — Саша посмотрела по сторонам и поняла, что все хотели ответить точно так же, но боялись самого этого слова, будто от него их ударит током. Даже Анька, весёлая и ставшая теперь настоящей заводилой в классе, глядела глазами, в которых читалось только одно: «Ужас! Мы все чувствуем ужас».

Все дороги Лесобазы ведут к ужасу, и это нормально как замысел романа, как его философия, как его итог, но ненормально в качестве единственной объясняющей модели. Неоднозначная сложность живого персонажа снимается с помощью самой простой оторопи. А коли оптика главного героя раз и навсегда настроена, что такой герой способен проявить? О чём сказать? Такой герой только закрепляет тягостное бытописание, пятьсот раз повторяет одну и ту же страницу, где, как можно догадаться, кто-то опять испачкал подъезд.

Проблема целостности.

Порой бессобытийность и бессюжетность складываются в картину, которая могла быть нарисована только точечно. Есть немало перечислительных текстов, чья пёстрость при отдалении становится узором, а прерывистые герои — незаметной сюжетной линией. И понимаешь — да… оказывается, история в тексте была, просто её распределили среди песка и травы. В жанре квазибиографической прозы — это роман «Взгляни на дом свой, ангел» Томаса Вулфа. Какая мысль отщёлкивается из микроскопических наблюдений американца? «Нет дороги домой», — очень страшный ответ, составленный из камня, листа и ненайденной двери.

«Мир полон ужаса», — говорит нам «Мама!!!», но к этому правдоподобному выводу нет подводки. Он не складывается из чего-то, а просто дан, и не выводом даже, а изначальным положением, уверенностью, что вот так на планете обстоят дела. Главная неудача «Мамы!!!» в том, что Миронова не видит разницы между важным и неважным, между первоочередным и вторичным, выделывая одним и тем же аффективным приёмом всё романное полотно. Из-за чего сцены не образуют рисунка, а расползаются нитками. Всё-таки одно из необходимейших умений писателя — уметь отсекать, убирать не просто лишнее, а хорошее. С «Мамой!!!» получилось именно так: в неё слишком много втиснули, и всё перепуталось, перестало быть выводом, цельной картиной.

Даже Лесобаза не складывается у Мироновой в единое художественное пространство. Почему? Потому что она изолирована. Почему она изолирована? Потому что изолирован главный образ романа — грязный страшный подъезд. В романе не менее двадцати пяти (!) эпизодов посещения или упоминания пугающего подъезда. И эта числительность не вызывает ничего кроме дремоты: от романа быстро засыпаешь, ведь он ведёт бесконечный подсчёт алкашей и злодеев, которые разве что не прыгают через забор.

Хотя Анастасия Миронова способна на создание высококлассных литературных ситуаций. Ошибка в том, что они без меры заполонили текст, поглотив всякую иерархию и композицию. К тому же эти ситуации обособлены, не сцеплены с ростом героя и переменой района. Вдобавок они слёзодавительны. Когда Миронова перестаёт смазывать строки репчатым луком, у неё получается честная, хорошая, откровенная событийность.

Отличная была очередь за кефиром. И жуткий, указывающий на трагедию, стук в таз. И что «пьющие мамы не считаются». И похищение пряника Костей Картошовым. И сложная мечта Иващенко… Много интересного было подмечено. Но без системы художественных образов, без сетки героев — это просто бисер. А нужно было плести из него.

Также необходимо понимать, что изданная у Елены Шубиной «Мама!!!» подверглась профессиональной доводке, масштабы которой трудно переоценить, потому что в изначальном виде Анастасия Миронова написала не просто бессильный, а ошибочный текст. Который, кстати, вызвал резкое неприятие земляков с Лесобазы.

Миронова, предоставленная самой себе:

Саша посмотрела наконец туда, где снова слышала афганца, — там началась суета. Причём люди не кричали, а как-то тихо все в голос бормотали. Торговцы спрятались под навесами своих палаток, за столами и баулами. Многие не успели убрать обувь. Покупатели, толпа, встали вдоль забора, между ними и палатками получился узкий коридор. Все замерли. 

И Миронова под присмотром профессионала:

Саша посмотрела наконец туда, где снова послышался голос афганца – там началась суета. Причем люди не кричали, а как-то все вместе бормотали. Торговцы спрятались под навесами своих палаток, за столами и баулами. Многие не успели убрать обувь. Покупатели столпились вдоль забора, между ними и палатками образовался узкий коридор. Все замерли.

Несогласование совершенной и несовершенной форм глагола в первом предложении, «тихо все в голос бормотали», «покупатели, толпа, встали» — столь много богатств на один абзац, что возникает важный вопрос о габитусе: почему этот черновик вообще был принят в издательстве? Ведь нечувствие есть даже в заглавии: «Мама!!!» больше напоминает дорожный знак, который что-нибудь запрещает. Дескать, будь осторожен — здесь плохая проза, так пишут на Литресе и Самиздате, хотя единичное ударение «Мама!» дало бы книге нужный надрыв и тревожность.

Так почему?

Ответ типичен для современной русской литературы: знали, мелькали, были знакомы, писали, сватались, встречались, комментировали, ели, в Facebook-е дружили, а потом в Яндекс-дзене. Короче, обычное кумовство. Кумом выступил коллега Мироновой по изданию Gazeta.ru, писатель Денис Драгунский.

Всё как всегда.

Остаётся лишь перефразировать известное выражение Александра Зиновьева: «Метили в подъезде, а нагадили в литературе».

«Мама!!!» — это однообразный, постно написанный, разрозненный, очень самоуверенный текст, который подменяет сложнейшее художественное ремесло простеньким лозунгом и незамысловатой киношной механикой. Вопреки громким словам, мы всё ещё ждём роман-поколение о девяностых и выросших в них детях.

Однажды он обязательно появится.

#новые_критики #антон_осанов #новая_критика #анастасия_миронова #мама #аст #редакция_шубиной #графомания