СтрастнАя

Дымились куренья восточных базаров,
Ладони ласкали гранаты и смоквы,
И, чмокая звучно в щепоть троеперстья,
Плоды восхваляли семитские губы. 

Вчера ликовали, срывали одежды —
Метали, нагретые, к ножками осляти.
Звенели кимвалы, фанфары взывали,
Надсадно кричали погонщики мулов.. 

И пальмовых море ветвей колыхалось,
Катя свои волны к воротам ограды.
Росло ликованье, пространство сжималось
До капли, до точки... Осанна! Осанна! 

Сегодня тускнеют дома и проулки...
О чём-то мечталось, о чём-то забылось —
И город-шалом, Обиталище мира,
Как улей гудит, равнодушно и мерно. 

По древним камням снова ветер гуляет,
Сдувает песок с раскалённых ступеней,
С глазами печальными старый привратник
Ветвей остролистых сметает остатки... 

Проснувшись в удушье, не в силах осмыслить,
Услышу — в окно бьётся тополя ветка.
И, скорбной к стеклу прислонясь головою,
Вдохну уходящие запахи мирта...

Я знаю — дорогу осилит Идущий,
Всё будет, всё есть — и Голгофа, и Пасха...
Теперь об одном лишь могу я помыслить:
Что стало с ослёнком, сынком подъяремной?

(Рисунок сына)