Оладьи из кабачков

Мать умирала долго и наверно очень мучительно. По крайней мере, когда Олег подходил к ее постели и со странной смесью отвращения и любопытства, прислушивался к дыханию матери, он замечал, как по ее телу пробегали болезненные судороги и лицо искажалось болью.

Олег подавал умирающей кружку с водой и мать, сделав от силы пару чуть заметных глотков, обессилено откидывалась на волглую, плоскую подушку.

Мать не жаловалась на боль. Ее скорее удручало то, что она неходячая, практически прикованная к постели долгие месяцы, полностью зависит от сына. Она прекрасно понимала, каково это тридцатилетнему неженатому мужику уйти с работы и взвалить на себя обязанности не только сиделки, но и поварихи, медсестры и прачки.

Олег был не единственным ребенком в семье. Была еще старшая сестра Ольга, но та, закончив консерваторию, лет пять, как уехала из страны, а потом и вовсе выскочила замуж за американца. Муж ее, некий Майкл Стоун, работал в НАСА, в каком-то секретном отделе, в Калифорнии, но там, узнав, что жена его русская, под первым попавшимся предлогом контракт с ним разорвали. Через полгода, Майкл, окончательно спившись и отчего-то вдруг превратившись в завзятого пацифиста, гринписовца и еще хрен знает в кого, бросил Ольгу и слинял куда-то в Канаду, в одно из индейских поселений.

Ольга потом звонила в Москву, матери, и жаловалась на судьбу, на мужа-подонка, на америкашек, чья хваленая демократия попахивала тридцать седьмым годом, на тяжкую женскую долю за кордоном.

Когда же мать, предложила дочери вернуться в Россию, Ольга отчего-то на нее обиделась и больше домой не звонила. Однако на днях, словно что-то почувствовав, прислала с оказией двести долларов.

Мать застонала громко и протяжно и Олег, пододвинув табурет поближе к изголовью взял ее руку в свои. Рука матери была холодна и суха до шершавости.

Мать, приоткрыв глаза и увидав Олега, улыбнулась через силу, прошептала.

- Олежек. Я оладышков хочу... Из кабачков, оладышков… Мне кажется, если я их покушаю, мне сразу станет лучше. Да, да. Именно оладышков. Мне вот сейчас даже кажется, что я запах их чувствую. Ты не чувствуешь?

Она снова закрыла глаза и, похоже даже, уснула.

Сын встал, подошел к окну и, приоткрыв тяжелые плюшевые шторы, глянул в низ, на редкие крупные снежинки, лениво перечеркивающие ранние вечерние сумерки, на заметенный снегом двор.

-Кабачки… Да где ж я тебе зимой отыщу кабачки эти самые?

Олег тихо матюгнулся и пошел в коридор, одеваться.

В овощном отделе магазина «Польская мода», кабачков не было. Не было и баклажанов и болгарского перца тоже не было. А были большие, чуть ли не с голову фрукты, напоминающие по виду грейпфруты.

- Помела. – Олег прочитал название фрукта на ценнике и огляделся. В отделе покупателей было не мало, но к диковинным плодам никто особого интереса не проявлял.

- Небось, такая же хрень как и грейпфрут.

Подумал он и пошел на выход, решив для себя не мотаться по магазинам напрасно, а поехать сразу на рынок, на Цветной бульвар.

- Уж там-то точно кабачки должны быть. Не может быть, чтобы не было.

Олег накинул капюшон и шагнул в заметно усилившийся снегопад.

***

У метро Юго-Западная, чуть левее входа, не обращая внимания на снег, толпились люди. В центре, за небольшим столом, в окружении зевак стоял молодой мужик и двумя руками одновременно двигал по припорошенному снегом пластику три темных одноразовых стаканчика.

- Кручу верчу, всех запутать хочу. – Громко, нараспев повторял наперсточник , зазывая игроков делать ставки. Похоже, он впервые вышел на публику. Шарик из-под его стаканчиков постоянно вылетал и падал на пол, на грязный утоптанный снег, да и все движения и жесты мужика были неловки и нелепы. Как и нелепы были ярко-синие, криво наколотые буквы на пальцах. Гоша. Все смеялись над Гошей и играли по мелочи, постоянно выигрывая. За стеклом входа в метрополитен, иногда появлялась рыхлая фигура блюстителя порядка в мятой форме. Милиционер внимательно поглядывал на собравшихся, но на улицу выходить, явно не торопился.

- В доле, небось, собака. - Подумал Олег, протискиваясь к столу.

Наперсточник увидев его вновь завел свою шарманку про «кручу-верчу». Руки его все также неуклюже двигали стаканчики по столу.

- Ну что, со мной сыграешь, не побрезгуешь? – Олег бросил на стол пятидесяти тысячную купюру.

- Да как можно, господин хороший!? Да что бы я отказался сыграть с миллионером!?

Раззявил пасть хозяин стола и, смахнув бумажку в карман, заработал руками.

Олегу везло.

Наперсточник раз за разом проигрывал, затравленно озираясь, вытаскивал из многочисленных карманов скомканные купюры разного достоинства. Олег, не считая, запихивал деньги в глубокий карман куртки.

- Это последнее, что у меня есть. Играю по стоимости за грамм... Здесь восемь и шесть десятых грамма чистого золота.

Голос наперсточника дрогнул и на стол с тихим, благородным звоном упал золотой Николаевский червонец.

- Ну, ты мужик крут! – Со всех сторон послышался сочувствующий шепот.

- Спрячь рыжье-то, спрячь. Вон мент в двух шагах пасется. Увидит, и монету отберет, да и просто, проблем не оберешься. Откуда да почем?

- Ну что, командир, играем?

Гоша назвал за свою монету столько, сколько у Олега по всем карманам, включая Ольгины доллары, с трудом наберется.

- По глазам вижу, понравился вам мой кружочек - то.…Понравился. Да и мне хочется отыграться. Вдруг да и повезет, хотя сегодня явно не мой день.

Наперсточник горько вздохнул и вытер несуществующую слезинку.

- А и хер с тобой! – Олег выгреб все, что у него было, и поверх кучи бросил две серо-зеленые бумажки.

- Мало. – Гоша пальцем распотрошил кучку купюр, осмотрел доллары на просвет и повторил уверенно:- Мало.

- Что б тебя! – Олег снял с руки тяжелые часы с браслетом и положил поверх долларов.

- Эх, добрый я человек.- Сокрушенно выдохнул Гоша и завертел стаканчиками.

По тому, как замелькали над столом руки наперсточника, Олег сразу сообразил, что неумехой Гоша скорее всего прикидывался, чтобы…

Впрочем, для чего Олег додумать уже не успевал.

- Ну, и где наш шарик? Под каким стаканом?

Гошин голос прозвучал требовательно и, похоже, даже язвительно.

- Здесь. – Олег перевернул ближайший к нему стаканчик, но серого, вырезанного из плотного поролона шарика к своему удивлению под ним не обнаружил.

- Ваши не пляшут, господин хороший.

И Гоша ловко сгреб выигрыш в сальный, из-под пончиков бумажный пакет.

- Эй, ты чего, чего? А ну стоять!- Олег потянулся к удачливому наперсточнику, но того уже и след простыл. Словно растворился среди зевак.

- …Ну и дурак же ты, паря! – Милиционер весело и счастливо рассмеялся в лицо Олегу.

- С кем бодаться надумал. Гоша только зимой стаканчики вертит, что бы пальцы гибкость не потеряли, а так он обычно летом на поездах Москва – Сочи с бригадой катал, фраеров в карты бомбит. Он же по этому делу сызмальства… Посмотрел бы ты на него в бане. Да он весь синий от татуировок. Ну ладно. Вот садись и пиши заявление.

Я такой-то такой…

- А смысл есть, бумагу-то портить?

- Да кто знает, как карта ляжет…Попадется на чем-то серьезном, глядишь и твой эпизод всплывет.

Толстяк-милиционер чуть ли не насильно усадил Олега за стол и пододвинул к нему ручку с изжеванным колпачком.

***

Когда Олег открыл дверь квартиры, мать уже была мертва. Он почему-то это почувствовал сразу, еще не заходя в комнату.

- Ну, вот видишь, мама, и оладьи уже не нужны.

Буркнул сын обиженно и, скинув куртку, взялся за телефон, звонить в скорую.

Через час приехали из милиции, осмотрели труп матери, особенно шею и порекомендовав не открывать окна , что бы на теле не появлялись трупные пятна, уехали. А потом начались звонки.

Олег даже не мог себе представить, сколько в Москве фирм занимающихся похоронами.

Утром, уже одуревший от звонков он вышел покурить на лестничную клетку.

-Здравствуйте Олег Викторович. – Проговорила соседка, поднимаясь с пустым ведром от мусоропровода.

- Как здоровье вашей мамы? Ей не лучше?

- Нет больше мамы.- Тусклым голосом проговорил Олег прикуривая. – Нету…

-Ой, простите меня, пожалуйста.- Зачастила соседка.- Я честное слово не знала. А хотите чаю? Или может быть, покушайте?

- Да наверно можно и чаю…- Хмыкнул он, подумав, и пошел вслед за ней.

На кухне витал плотный запах горячего подсолнечного масла. На столе, застеленном игривой клеенкой в голубых васильках стояла глубокая тарелка полная оладий.

- А может быть, оладий хотите? Они, правда, из кабачков, но все равно очень вкусно получилось.

- Из кабачков!? – Олег на мгновенье встрепенулся, но тут же вспомнив, что мать уже несколько часов как в морге, поник.

-Да, да, из кабачков.- Скорее всего не правильно поняла его соседка.

- Пост же сейчас, вот уже неделю как пост…

* * *