К самому себе

- Мы прожили шесть лет. Не расписывались. Так модно. Чтобы не быть связанными печатями. Я работал, она занималась собой. Где-то в сентябре она попросила меня снять ей квартиру в Вильнюсе и найти работу. Говорит, хочу отдохнуть от Москвы и попробовать себя в чем-то. У нас был один счет на двоих. Я был не против. В октябре я приехал к ней. Вижу, изменилась в лице. Говорит, мне надо побыть одной. Месяц-два, чтобы подумать над нашим будущим. А через неделю позвонила и сказала, что всё. Будущего у нас нет. Через месяц я узнал через ее подругу, что у неё кто-то давно появился. Прошло полгода. Я не сплю, не ем, плачу, когда вспоминаю, что нас связывало. И сейчас я почувствовал, что очень хочется иметь ребенка…

- Мы прожили три с половиной года. Я переехал к ней и стал папой для ее двойняшек. Пацанам нужен был отец. Я ведь многое умею. Но они фыркали и косились на маму.  Все равно, это были лучшие годы. Даже в браке я не был так счастлив. Я ведь умею быть заботливым и не требую взаимности. Иногда чувствую себя брошенным котом или псом, который верно служил и потом был выброшен на помойку. Я пытаюсь забыться в тренировках, работе, путешествиях, но она не выходит из моей головы. Думаете, у нее кто-то появился? Странно, ведь я предлагал ей руку и сердце. Может быть, я недостаточно состоятелен для неё? Но ведь три с половиной года из жизни не вычеркнуть?

- Мы прожили четыре года. Я работал на двух работах, учился на красный диплом, выступил на сотне и десяти марафонах. Мы сменили квартиру с однушки на двушку, у нас было две прекрасные девчонки. А потом она сказала: забирай вещи. Я хочу побыть одна. Мы не пара друг другу.

30.12. «Письма к самому себе или борьба с депрессией»
Тяжесть и боль обрушиваются на меня с новой силой, когда, казалось, их уже совсем не ждёшь, они, словно подводные камни, перекрывают мой извилистый путь на дороге жизни. Порою, я не справляюсь с этим могучим течение, не вписываюсь в эти резкие повороты, и меня выбрасывает словно рыбу на песчаный берег. Изгибаясь всеми своими мускулами и судорожно раскрывая фибры, я пытаюсь вернуться в лоно жизни.
Я, наверное, слабовольный человек, как написал мой начальник курса в аттестационной характеристике, таким меня считал и мой классный руководитель. Вот уже в который раз я не могу справиться со своими эмоциями и словно маленький ребёнок сижу и плачу перед ней, не в силах сдержать этих слёз. Что они? Жалось к самому себе от горечи потери или слёзы уходящей от меня любви. Хотя, что такое любовь? Порою, мне казалось, я познал это великое чувство. Сейчас я вижу, что это был лишь наметившийся к раскрытию бутон, а настоящий цветок возможно где-то впереди таит силу своего аромата. Чтобы познать любовь, нужно испить эту чашу до дна, выстрадать до последнего глотка, каким бы горьким этот напиток не оказался. Ничто в жизни не проходит бесследно. За ошибки необходимо платить суровой ценой. И сегодняшнее одиночество  - закономерный результат.

5.01., 2:20
Вот и прошёл Новый год! Счастье-то… А и нет его у меня: «Один, совсем один.» Глубоко депрессирую. Вроде и веселюсь, смеюсь, улыбаюсь, напиваюсь, а внутри пустота. Одиночество продолжает съедать меня изнутри, выворачивает мозг наизнанку, выпотрашивая мои согбенные чувства, выплёскивая через стенки невидимого сосуда и счастье, и радость, и любовь. В итоге остается лишь страдания и боль…
Я ненавижу себя за эту депрессивную слабость, которая подобно ржавчине разъедает мои «железные мозги», которая словно паук опутывает затравленное сознание. О боже, как плохо и невыносимо быть одиноким! А может, это не одиночество, ведь вокруг столько друзей-знакомых…но нет одного любимого человека. Где ты? А может, я уже потерял его и мне не суждено более. Осталось лишь страдать по утраченной любви. Хочется надеяться на обратное. 
Улыбайся, хоть внутри тебя слезы и плачь, нужно быть сильным. Иначе, зачем топтать эту Землю.
Прошёл Новый год. Встретил его так, как и планировал два месяца назад, попросив старшую медсестру поставить на новогоднее дежурство. Двойная оплата и компания заключенных маньяков-убийц-насильников в психбольнице. Я это заслужил – быть изгоем того светлого домашнего очага, который не смог удержать, не смог донести, так как по преступному относился к нему.
Почему, тех, кого я люблю, отворачиваются от меня,  а от тех, кто любит меня, отворачиваюсь я. Должно же быть равновесие в жизни! Когда чаша весов установится на одном уровне? Наверное, это не любовь. Боже, как хочется, чтобы меня полюбили по-настоящему, и чтобы это было взаимно. Я всё готов за это отдать. Но где, где, где? Устал. Неужели я так низко пал, что не достоин этого великого человеческого чувства. Сухо и по-книжному…
Всё, хватит. 2;45, осталось спать три часа. Завтра, то бишь, сегодня мне на сорока восьмичасовую работу, перед которой будет построение курса. Как хорошо, что буду не один, и шершавые рукава курсантских шинелей будут прикасаться ко мне, и мы пройдём строем под еще не проснувшимся небом по скрипучему снегу перед трибунами с начальником факультета. И одиночество останется в сегодняшнем письме. И в это общежитие на Карповке я вернусь часов через этак шестьдесят, но уже другим. Как хороша всё таки жизнь, что дает нам такую палитру чувств!
Спокойной ночи, Слава! Пусть сбудутся все твои пожелания или хотя бы основное из них. Хотя, с чего это я к себе распинался. Вот, где прячется эгоизм.
Может, купить тамагоччи? Симбиоз машины, компьютера и искусственного друга или точнее суррогат. Бред. 
Уснул, сидя за столом, под пером и под кайфом неудовлетворённости, облокотившись левой щекой на угол старины-дипломата.

24.03.
Выкарабкиваюсь из болезни, в которую загнал себя тройными тренировками и мега нагрузками на работе. Подготовка к сотне на Чемпионат России, шесть личных рекордов в манеже на шоссе. Хотел затуманить мозг, хотел ввести тело в анестезию усталости. Еще хвораю и лихоражу, лёжа в одежде под шинелью, но в голове прояснение. Четыре дня ничего не ем. Тошнит. Всё пью-пью…Чай, подслащенный «калполом», взятый на работе…На сахар не осталось. Прошло восемь месяцев. В бреду болезни всё думал о ней: каждый час, каждую минуту своего существования представлял её образ. Одиноко мне, до боли в душе, до глубины самых потаённых её закоулков. Я, подобно заброшенному на глубокое морское дно камешку, куда в пучину не долетает солнечный луч. Порою мне кажется, что болезнь моя проявляется не только немощью тела, но и порабощает мозг. Нет, это не депрессия, что я вижу у своих пациентов, которые сворачиваюсь на кровати подобно коту, отказываются от мира и застывают в кататонии… Дай Бог, чтобы не прийти к такому финалу.
Сегодня я пришёл к ней. Хотя не знал зачем, для чего иду, чего хочу добиться своей встречей с ней. Но шёл… просто, чтобы увидеть её глаза, почувствовать запах кожи услышать голос, пусть со сталью, но всё же лучше чем молчание в телефонной трубке или за железной дверью, лучше чем подсматривание в глазок. 
Растоптан, унижен? – да, возможно, это так. Хотя, с какой стороны посмотреть? С их – да, несомненно! С моей? Это трусость, подлость, слабость – не открыть дверь, запереться, как в мышеловке, прятаться от меня, будто я вор, грабящий чужое счастье из чужой личной жизнью. Нет уж, извольте! Да, несомненно, я люблю эту женщину, мне не хватает той жизни, я хочу иметь семью, детей, нормальный быт, но своё. Чем же я так могу помешать счастливому благополучию двух молодоженов, которые остались для меня бывшими… Бывшей женой, бывшим лучшим другом…
Или вид у меня жалкий, подобно нищему, выпрашивающему свою долю на паперти или я похож на маньяка, пытающемуся расставить всех по своему усмотрению. Пылающие искры костра превратились в затухающие угольки былой страсти. Они ещё греют мою остывающую душу теплом прежних воспоминаний, и возможно ещё долго будут исполнять эту рабскую участь, ибо пламя было так высоко, что проникло до самых глубин и недр моей плоти. Такие пожары не затухают так быстро. Ну, а что касается нищего, то грешно смеяться над ним, даже если вам кажется, что он этого не видит и не слышит. 
Хорошо, что не заплакал. Сейчас я уважаю себя за это. А тогда, казалось, что стою на грани, чтобы не прорвать выстроенную плотину. Зачем? Плачут ведь из-за жалости к себе. Умом я понимаю, что давно пора отпочковаться от увядшего для меня ростка, перейти к новому, отдать себя до последней молекулы ему. Но разум не всегда руководит организмом, который так и остался для меня в виде загадочного белого пятна, несмотря на то, что я изучил его в анатомичке и под микроскопом. Ведь, сколько бы мы ни копошились в себе, открывая новое, размышляя над старым, оазисы неизвестности будут преследовать на протяжении всей жизни.
Жизнь бежит. В этом заключается и счастье и вся прелесть неповторимости её уклада. И день накануне никогда не встретит двойников или тройников. Можно лишь искусственно. Но стоит ли она того, чтобы расходовать те драгоценные мгновенья, что нам отведены для пребывания здесь.  

25.03. Два часа ночи

Мне не спится. Я пишу. Записки съезжающего молодого врача на безответную «любятину», как говорит больной из Хабаровска, убивший молотком семью друга-соседа. «Тебя бы я не тронул, - добавил он, раскрывая татуированную грудь с крестами и профилями вождей мирового пролетариата, - ты пользу приносишь, а они водку пили и землю зазря топтали…». Может быть, в будущем я прочитаю написанное и поумнею? Шучу! Ценить надо, что имеешь и бороться, не расслабляя, не обращая ни на кого внимания и долбить этот гранит, пробивая дорогу к солнцу своей ячейке, своей семье. Лишь тогда имеешь шансы на успех. Мир жесток. Но  в своём микрокосме нужно быть мягким и теплым, как разогретый в руках пластилин. Странно получается. Я сам себя учу. Или разговариваю сам с собой. Что не сказал другому, так как вокруг пустота, формальность и стена. Ведь, порой, и для самих себя мы бываем закрыты, а не то, что для других. Самое мерзкое, жуткое, грязное – это ложь, ложь перед самим собой, ложь за свою жизнь.
Через тридцать минут закончится моя смена, и я смогу закрыть глаза на два часа, накрывшись пропахшим аминазином и папиросами байковым халатом, в этом дермантиновом кресле и улететь из этих решеток, по которым бежит электрический ток, к Морфею. И быть может встретить в грёзах-видениях того, кого ищу или кого потерял. Сон – потусторонний мир коры, уставшей за день генерировать импульсы разрядов и теперь наслаждающейся нирваной быстротечного времени…

Апрель 
- Знаешь, друг, что я тебе посоветую?
- Что Макс?
- Сожги и выброси пепел. Это восточный рецепт. И вместе с этим уйдут все твои переживания. На тебе лица нет.
- Спасибо, друг. Я подумаю. Может быть когда-нибудь я перечитаю и улыбнусь себе в прошлом. Каким я был и каким стал. Пусть они останутся. Это ведь как путешествие на машине времени.

***
- Вы простили их?
- Ну конечно же. Было поначалу желание побить друга, но с другой стороны он, наверное, был достойным отчимом и у них ещё родился сын. А чувства на то нам и даны, чтобы управлять ими. Помните, как Джузеппе Маскотти «Исцеляющая любовь»? Они ведь не появляются просто так и не исчезают в никуда. Иногда разрушают и убивают. Иногда трансформируются и созидают. Остается только сделать выбор.