Вместе навсегда

Ближе к вечеру мы с Леркой расположились в шезлонгах возле бассейна. Дневную жару мы проспали в номере, а сейчас наслаждались ещё теплым солнцем и свежевыжатыми соками. Наш отель походил на подкову, открытой частью выходившей к морю. Между «рожками» подковы находился бассейн, а потом неглубокая лагуна, в которой любили плескаться дети.

Лерка лениво листала что-то в телефоне, а я глазел на её ножки, покрытые лёгким бронзовым загаром. Взгляд бесконечно долго скользил по ним и уже поднимался выше, когда послышался шум голосов за моей спиной.

Обернувшись, я увидел группу туристов, в основном англичан, вернувшихся с очередной экскурсии по засыпанным песком древностям. Англичане были необычно возбуждены, особенно один, размахивающий забинтованной рукой. Моего английского хватило, чтобы понять рассказ о вылезшей из гробницы и покусавшей его мумии. Я посмеялся про себя над хитрой выдумкой местных пиарщиков и вернулся к разглядыванию стройных ножек Лерки.

Мне до сих пор не верилось, что мы женаты. На Новый год я в шутку позвал Лерку замуж. Был уверен, что она посмеётся и откажет. А она вдруг согласилась. Не знаю, что ей тогда двигало. Своей лучшей подруге Ритке она сказала, что замуж не каждый день предлагают, да и развестись всегда можно. Это звучало немного обидно, но всё уже как-то закрутилось, и в начале марта мы поженились. Подаренные деньги решили потратить на медовый месяц в Египте.

После ужина мы собирались на дискотеку. Вернее собиралась Лерка, а я наблюдал, делая вид, что смотрю видосы в телефоне.

Моя мама не особо пользовалась косметикой, а в остальных случаях я видел лишь результат. Процесс же был похож на магию. Лицо становилось гладким, идеальным, кожа словно светилась. Тёмные тени подчеркивали глаза, блеск делал губы манящими и возбуждающими. Длинные волосы Лерка как-то хитро собрала, открывая шею и плечи, коротенькое голубое платье не сильно скрывало всё остальное. Мне вдруг перехотелось куда-то идти, но Лерка после танцев становилась особенно горячей и темпераментной. Я вздохнул про себя и влез в джинсы и свежую футболку.

Танцевать Лерка любила и умела. Пластичная и грациозная, она забывала обо всём и отдавалась музыке. А я перехватывал жадные мужские взгляды, наслаждаясь и ревнуя одновременно.

Дискотека закончилась далеко за полночь, да и уснули мы не сразу, поэтому встали поздно. Очень хотелось есть. Завтрак уже закончился, но в местном лобби-баре можно было выпить кофе и что-то перекусить круглосуточно.

В отеле стояла какая-то непривычная тишина: не играла музыка, не звучали голоса, лишь откуда-то издалека доносилось неразборчивое и прерывистое бормотание, больше похожее на звуки, издаваемые животными, чем на человеческую речь.

Мы спустились в холл на первый этаж. Обычно тут было яркое, даже праздничное освещение, но сейчас всё тонуло в сумраке. Однако я не замечал ничего необычного, пока Лерка не взвизгнула и не вцепилась мне в руку. Её острые ногти уничтожили остатки моей блаженной полудрёмы, и я быстро огляделся. В холле было пусто. Лишь из-под небольшого диванчика растекалась лужа чего-то густого и тёмного. Я шагнул влево, чтобы посмотреть, что там такое, и внезапно увидел человека с растерзанным горлом. Это из него вылилась кровь. Я дёрнул замершую Лерку за руку, и мы помчались в свой номер.

Там быстро закрыл дверь на ключ и повернул его, чтобы не было шанса открыть снаружи.

В глазах Лерки застыл ужас. Я обнял её.

— Успокойся, пупс. Всё будет хорошо. Нам надо что-то придумать, как-то объяснить всё это. Может это дурацкий розыгрыш?

— Не похоже... — Лерка прижалась ко мне. — Скорее страшный сон, и я очень хочу проснуться.

Мы постояли так некоторое время, пока она не успокоилась. Потом одновременно потянулись за своими телефонами. Не было ни сети, ни местного вай-фая.

Я вышел на небольшой балкон, с которого мы часто любовались видом на лагуну и пляж, примыкавшие к отелю. Обычно радующую глаз картинку сейчас разрушали валявшиеся повсюду тела. Лишь в отдалении странно шагали по песку живые. Или не живые? Страшная догадка холодом пронеслась по позвоночнику. Или я слишком много гамал в игры про зомби? Может, я и ошибался, но на всякий случай затащил Лерку, выскочившую за мной и уже собиравшуюся звать тех странных людей, обратно в номер.

— Что происходит? — она подозрительно уставилась на меня.

Мне не хотелось пугать её, поэтому я не стал говорить о своих подозрениях.

— Вдруг в новостях что-то показывают?

Пульт нашёлся на маленьком прикроватном столике. На большинстве каналов были лишь помехи, но я нашел какой-то местный. Сначала надеялся, что это идет ужастик, но кошмарные кадры не оставляли места сомнениям: моя догадка подтвердилась.

Лерка тоже всё поняла, глупой она не была. Вдалеке завыла тревожная сирена, и раздались выстрелы. Я закрыл балконную дверь, и стало тихо. Внимательно посмотрел на Лерку, она вроде не истерила, а сосредоточенно о чём-то думала. Что ж, в игры она тоже играла, и я мог примерно представить ход её мыслей: нам были нужны еда, вода, убежище. Неплохо бы ещё иметь средства связи и оружие.

В мини-баре было несколько бутылок с водой и напитками, пара пакетиков с орешками. Мы быстро перекусили, но надолго этого не хватит. Вообще, дома всё оказалось бы намного проще.

Этот день мы провели в номере, ссорясь и споря. Я хотел пойти на разведку, хотя бы по отелю, может, найдется кто-то живой или оружие, но Лерка не пускала меня. Она говорила про полицию, военных, которые обязательно спасут нас. А потом просто плакала, и я отступал. Но на следующий день это стала необходимостью: мы были очень голодны. Я вооружился металлическим штырём от высокого торшера, велел Лерке запереть дверь и ждать меня. По моему тону, она поняла, что спорить бесполезно. Однако когда за мной захлопнулась дверь, и щёлкнул замок, мне очень захотелось вернуться в казавшийся безопасным номер. Я отогнал эту мысль, покрепче сжал штырь и медленно двинулся по коридору.

Толстый палас на полу заглушал мои шаги. Я останавливался возле каждой двери, прислушивался, затем пытался открыть. Везде было закрыто.

Так я добрался до лестницы и пошёл вниз, стараясь ступать как можно тише и оглядываясь. Спустился на первый этаж и прошел через холл к ресторану. Тут был полный разгром. Похоже, что здесь разыгралась настоящая битва. В коридоре, ведущем к кухне, валялся труп повара, жутко вонявший. Я заглянул туда — кухня тоже была вся разворочена, посуда и остатки еды валялись на полу. Но всё же что-то съестное тут можно было найти. Я прошел в кладовую, где стоял холодильник, и, открыв его, увидел там огромную гору мясных и колбасных изделий, а также несколько килограммов сыра. Электричества уже не было, но продукты не испортились.

Я искал, во что бы сложить еду, когда услышал шорох. Из-за огромного ларя вылез худенький, тёмноглазый и тёмноволосый мальчик. Я направил на него штырь от торшера, готовясь ударить, как штыком. Мальчик завопил:

— Not zombie, not zombie!

Я опустил штырь. Мальчик помог мне собрать продукты, и мы поднялись в номер. Нам снова никто не попался, и было непонятно, то ли радоваться этому, то ли огорчаться. В номере мы с Леркой набросились на еду, а мальчик на плохом английском рассказал о себе. Говорил он запальчиво, помогая руками, когда не находил слов, часто вскакивал и показывал на себе.

Звали его Али, в отеле поваром работал его старший брат, а мальчик помогал ему иногда. Утром во время завтрака, какой-то мужчина стал на всех нападать и кусать. Прибежавшая охрана попыталась с ним справиться, но им помешали покусанные этим мужчиной. Али спрятался и больше ничего не видел.

В отеле вроде больше никого не было: ни живых, ни зомби. Последние по непонятным причинам предпочитали находиться на открытом пространстве. Казалось, что им нравится загорать на солнце. Мы видели их из окон, бродящих вокруг отеля и по пляжу, рычащих и невнятно бормочущих. Особенно пристально наблюдал за ними Али. Кажется, он узнал своего брата.

Али первый и заметил, что ночью зомби перестают двигаться, как будто тоже засыпают.

Следующей ночью это подтвердилось. Али был сильно взбудоражен, он твердил, как заведённый, что надо идти в город, там его родные. Лерка же и слышать про это ничего не хотела. Они спорили некоторое время на смеси языков, потом Али зло посмотрел на неё, презрительно цыкнул языком и выбежал из номера. Я попытался остановить его, но не смог. Мы с Леркой остались наблюдать возле окна.

Он выбрался из отеля, и как тень двинулся по пляжу. Зомби были неподвижны. Они лежали на песке, вытянув руки вдоль туловища и закрыв глаза. Казалось, они спят. Али легко ступал по песку и старался не шуметь. Я уже почти выдохнул с облегчением, но вот что-то изменилось. Зомби начали медленно подниматься. Словно ожили. Их лица были бесстрастны и безразличны ко всему. Но двигались зомби уверенно и слаженно, словно ловцы, загоняющие зверя. Али заметался, что-то испуганно крича.

Тут я не выдержал, схватил штырь и кинулся на помощь мальчику. Лерка помчалась за мной. Я бежал так быстро, как только мог. Но мы не успели: зомби расходились, оставив растерзанного ребёнка.

Я затормозил, словно наткнувшись на невидимую стену, Лерка налетела на меня. Мы замерли, растерянные, перепуганные, оглушённые. И пока приходили в себя, зомби отрезали нас от отеля. Как-то не очень они походили на туповатых мертвяков из игр и сериалов.

Мне попался на глаза стоявший поблизости небольшой грузовик, и я толкнул Лерку в его сторону:

— Беги!

 Она припустила по песку. А я кинулся к зомби. Один из них поднял руку, чтобы задержать меня, но я увернулся. Второй пытался ухватить меня за одежду, но промахнулся, и я с размаху ударил его штырем. Он отлетел и покатился так легко, словно был пустой. Как скорлупка от яйца. Я побежал за Леркой. Одному из зомби удалось поймать её, повалить на песок, но он и сам упал за ней. Лерка молча отбивалась.

Со всей силы я всадил штырь в грудину этому зомби. Его кости хрустнули, словно плитка шоколада. Штырь прошел насквозь и застрял в песке. Несколько капель зеленоватой, гнойной жидкости брызнули Лерке на руки. Я поднял её и запихнул в машину, оказавшуюся незапертой. Едва я захлопнул дверь, зомби потеряли к нам интерес и разошлись.

Лерка держала руки вытянутыми перед собой, и ошалелыми глазами смотрела на пузыри, надувавшиеся там, куда попадала зомбячья кровь. Пальцы у Лерки дрожали так, словно птичка часто-часто махала крыльями.

В бардачке нашлось несколько пачек влажных салфеток. Они никак не открывались, руки меня тоже не слушались. Наконец я достал сразу несколько и вытер эту гадость. Остались красные пятна, Лерка морщилась, но вроде немного успокоилась.

— За... запах, — прошептала она.

Я вопросительно посмотрел на неё.

— Они реагируют на наш запах, — более уверенно сказала Лерка.

Я задумался, потом согласно кивнул.

Здесь нам больше делать нечего. Я завёл машину, и мы двинулись в сторону города. Это оказалось не очень хорошим решением. Улица, к которой мы подъехали, оказалась заблокированной столкнувшимися машинами. Но ни людей, ни зомби не было видно.

— Оставайся в машине. Если ты права про запах, то тут тебе ничего не угрожает. А я немного осмотрюсь, — стараясь говорить спокойно и уверенно, сказал я.

Затем вылез из грузовика и тихо закрыл дверь. Лерка щёлкнула замками. Улица выглядела неестественно тихой и безжизненной, лишь ветерок гонял мусор. Я пробирался между машинами и искал что-то похожее на оружие.

Внезапно всё вокруг зашевелилось, и на меня хлынули зомби. Кто на четвереньках, кто ползком, кто бегом, они вылезали со всех сторон и двигались ко мне. Как стая птиц или косяк рыб. Так синхронно, словно танцоры в идеально отрепетированном номере. Дорога к машине с Леркой опять была отрезана, как тогда в отеле. Я увидел впереди открытый магазин, побежал туда и едва успел захлопнуть за собой дверь.

Я не знал, что делать. Нас с Леркой разделяла пара сотен метров, кишащих зомби, но это были словно разные концы света. И ни я к ней, ни она ко мне. Оставалось только мучительно ждать и надеяться. Но на что?

Быстро догорал закат. Ещё несколько дней назад бывший всего лишь прекрасным зрелищем, сейчас он нес желанную прохладу. Воды не было, и жажда мучила всё сильнее. Без кондеев, холодильников и прочих привычных вещей жизнь превратилась в сплошное преодоление препятствий. Этими мыслями я отвлекал себя от тревоги за Лерку, стараясь не думать, как ей там одной.

Ночь я практически не спал, несмотря на усталость. Лишь к утру немного задремал, и резко проснулся от какого-то шума. Я аккуратно выглянул в окно.

Зомби не шевелились. Как обычно, они замерли в обманчивом оцепенении до рассвета. Лишь один из них, подволакивая ноги и бормоча что-то, шлёпал по дороге. Я не сразу разобрал, а когда понял, невольно прошептал:

— Пупс, ну как же ты...

Это была Лерка. Лохмотья вместо одежды, волосы свисают сосульками, вся перемазанная в чём-то. Шея как-то набок, руки нелепо дёргаются, и бормочет, как все они. Моя любимая девочка превратилась в зомби. Мне стало так невыносимо тоскливо, что я бросился на улицу.

Я бежал со всех ног, но чёртовы зомби тут же очнулись, накинулись и повалили меня. Больно было недолго.

Но я не умер. Через несколько мгновений зомби отошли, и я увидел светлеющее небо. Казалось, что моё сознание теперь в каком-то пузыре: я все вижу и слышу, но не могу пошевелиться.

Внезапно я слышу Леркин голос:

— Макс, нет! — кричит она.

Она добегает до меня, слёзы текут у неё из глаз, оставляя светлые полосы на чумазом лице. Не сразу до меня доходит, что она как-то обманула зомби, они не реагируют на неё. Умная у меня жена. Я улыбаюсь про себя.

Лерка достает что-то из кармана. Это пачка влажных салфеток. Она вытаскивает одну и начинает тереть лицо, потом ещё одну — трёт шею, ещё — руки. Испачканные, но все ещё белые комочки падают вокруг неё.

Я чувствую, как что-то тёмное и жадное просыпается за тонкими стенками моего пузыря. Оно глухо ворчит, реагируя на Леркин запах. Настоящий запах.

Это тёмное голодно. Его алчность становится сильнее, она проникает даже в мой пузырь, как жуткая первоосновная пустота.

Глупая моя жена.

Бессильный крик заполняет мой пузырь. Я не могу больше сопротивляться.

Я хочу. Хочу. Хочу!

Тёмное поднимает тело, бывшее моим. Оно хочет овладеть мной. Его сила — это моя слабость. Оно готово.

Оно ждёт меня.

Ждёт. Ждёт.

Пузырь лопается.

Мне кажется, что я чувствую запах крови. Она повсюду. Мне страшно. Это не моя кровь. Не моя.

Это не я.

Не я живой.

Я мертв.

Как жаль.

Но не в этом дело.

О, нет.

Нет.

Мне страшно.

У меня нет ног. Нет рук. Нет лица. У меня нет тела.

Меня нет.

Теперь есть мы.