Если бы любимым писателем Достоевского был Сорокин

На авось надейся, а жопу береги.
В. Сорокин

Любимым писателем Фёдора Михайловича Достоевского был Владимир Георгиевич Сорокин. И это была норма, по понятиям Фёдора Михайловича. «Великий классик» — называл Федор Михайлович Сорокина. Гений! И закусывал салом, ставшим голубым от неправильного хранения. Но, когда ты вдрызг проигрался, то выбирать не приходится. 

Идёт ФМ по полю бескрайнему, заснеженному, за горизонт уходящему. Идёт и думает, как бы мне романишко новый написать, чтобы как у великого Сорокина. Эх... В голове ни одной солидной мыслишки. Вдруг под ногой он замечает мышиную норку. Наклонившись, он увидел целый выводок мышат. 
— Ек-макарек, подумал ФМ. 
А потом пословицу великого классика вспомнил: «Ёб макарёк, а подмахивал дуралёк». И решил книгу про мышей писать. А чего. Про мышей ещё никто не писал. 

Например, жили-были мыши. Например, в поле. Мышь мать и мыши детки. А отца мыша у них на каторгу отправили или же он слепому кроту в карты продулся в пух и прах и сбежал от позора и долгов. А долги на мышь-мать и детей легли. И теперь мышь-мать вынуждена половину того что найдёт отдавать кроту. В счёт долга. То картофелины кусок принесёт, то жёлудя, а то и какахи сухой шмат. Всё поровну. По норме. Крот всему рад. Самому считай ничего и делать не нужно. 
Дальше, мышь-мать должна умереть. Страшной смертью. Например, раздавили её при пахоте. И остались мышата сиротами. А кроту глубоко на это, до самых недр. Долг есть долг. На всём вашем мышином роду долг. 
И тогда самый младший, пусть будет Родион, в честь сына известного в будущем певца Газманова, решает пойти на преступление. Знает он одну старую жабу, у которой много денег. Значит можно её грабануть, потому как мышь я или право имею. И тогда все долги будут погашены, жизнь начнётся заново. Свобода. 
Но не заладилось у мыша с преступлением. И... 
и тут ФМ замечает, что наступил в говно. 
— Черт, ну, что за день такой. С мысли сбили. 
ФМ попытался оттереть подошву прохудившегося сапога об камень, но до конца ему это не удалось. И всю дорогу до дома его сопровождал запах. 

Войдя в трактир, ФМ с порога крикнул «водки». Но водки ему не подали. На него вообще не обратили никакого внимания. «Дураков много. А мудаков ещё больше!», — выругался ФМ и вышел из трактира. 

Нет, не получится у меня такой же гениальный роман как у классика. Правда, прав был покойный папаша, который говорил: «три вещи есть, на которые хочется смотреть и смотреть неотрывно: огонь, море и чужая работа». Лучше уж перечитаю «Ледяную трилогию» гения. Фпизду.