Я люблю тебя!

Я посвящаю это страшное нечто, что и рассказом-то назвать нельзя, всем влюбленным и всем женщинам, когда-либо знавшим меня: тем, кто любил меня и ненавидел; тем, кому только предстоит меня возненавидеть… или полюбить. Простите мне эти полчаса откровений, ведь я пьян, а это хороший повод для непридуманных историй.

 

Начнем, пожалуй, с того, что я устал.

То, что вы видите перед собой – всего-навсего текст. Эти буковки, слова, собранные из них предложения – все это я прочту наутро как минимум с любопытством. Полагаю, местами текст будет для меня в диковинку. В этом одна из прелестей пьяного творчества.

Но я уже сейчас понимаю, что это не литературное произведение, а унылая графомания бухого идиота, который мнит себя гением. Гениями были Сократ, Тесла или Эйнштейн, много кто еще. А я идиот! Я преподнесу вам чепуху, но сделаю это с таким видом, будто открыл великую истину.

По крайней мере, хочется в это верить.

Для начала стоит уточнить, что никакой я не писатель. Кто я – смотрите выше. При этом у меня есть идея сочинить роман о женщинах. Слишком много их было, этих самых женщин. Слишком много! Во всяком случае, для моей, весьма невместительной в плане людей, жизни. Думаете, я сделаю это? Думаете, сяду однажды и начну писать? Если да, я стану либо пророком, либо… либо… Как ни крути, а меня смешают с говном. Об ином и мечтать не стоит. Женщины ведь ждут романтической истории, где они всенепременно восхитительны, оригинальны и, что самое главное, единственны! Еще бы! Но я ведь не какой-то там зашкварный фантаст, не-а!

Чушь эта называется «Я люблю тебя!». Интригует? Вероятно, что да.

И наверняка многие захотят найти здесь себя – те, во всяком случае, кто меня знает. Хрена лысого, не найдут! Название я и вовсе взял с потолка, просто, чтоб писанина моя хоть как-то называлась.

Так чем же вам может быть интересно сие чудо-юдо? Хм… Может, тем, что текст этот написан человеком настолько пьяным, что пока он стучал по клавишам ноутбука, у него сами собой закрывались глаза?

Разумеется, кое-что будет отредактировано. Завтра утром, да-а… Матершина и всякие скабрезности будут убраны, и вы никогда не узнаете, каким этот текст был изначально.

Впрочем, вам оно и не надо. Вас, наверное, вовсе нет. Это лишь я в пустой комнате тешу свое разыгравшееся воображение… или самомнение…

Значит, о чем это я? Ах, да, я же люблю тебя!

Ты – единственная и неповторимая; ты читаешь мою ерунду и смотришь, как я строю из себя великого творца; ты слушаешь мою музыку и меня самого, когда мне хочется поиграться в мудрого всезнайку-профессора. Кстати, ты не существуешь. Тебя нет! Я выдумал тебя, чтоб хоть как-то вернуться в работу – писать околесицу и мечтать о недостижимых высотах. По сути, аз есмь Никто! Как в том фильме про господина Никто, с той лишь разницей, что фильм был претенциозной скукотищей. А знаете почему? Потому что таких выборов, как у главного героя фильма, даже у меня было слишком много. И слишком часто. Одни только родители регулярно устраивали мне такие забеги, словно бы желали сыграть со мной во что-то наподобие «Поля чудес»…

Не подумайте, я не жалуюсь, знаю, что и у вас есть что вспомнить. Идеальная жизнь – она ведь только на картинках. Потому что в картинках нет времени. Как бабочка в янтаре – прекрасное мгновение, которое не определяет вечность. Все иллюзия! Кафка ошибался, когда утверждал обратное. Вечность вообще ничто не определяет; мы сгинем, она останется. Поэтому, абстрагировавшись от вечности, можно сказать, что есть только мы, наши поступки и эмоции.

Эмоции…

Вот куда подевались эмоции первого поцелуя? А эмоции радостного детства? Неужели все безвозвратно ушло? Разве? Нет, на самом деле ничего не было. И не будет. Мы величайшие выдумщики. Мы неустанно фантазируем, и все ради того, чтобы отпущенный нам срок не выглядел таким скучным.

А теперь позвольте пару историй из жизни. Но предупреждаю: не ищите в них особого смысла.

Так вот, жил я когда-то в городке под названием Завитинск, и была там Ведьмина гора – за городом, в паре километров от моего дома. Дорога к этой горе была извилистая, пыльная, и вела через участки, где оголодавшие на продпайках офицеры выращивали всякую не запрещенную постсоветским законом фигню – то бишь все, что душе угодно. А на Ведьминой горе, как вы, скорей всего, уже догадались, собирались ведьмы. Взрослые, как и положено всем взрослым, ведьм в упор не замечали. Наверное, потому, что не верили в их существование. Да и не хотели верить… А еще потому, что ведьмы были из числа самих взрослых. Преимущественно брошенные женщины, которые разводили костры и сжигали собак – бессмысленные ритуалы ради глупой попытки насолить бывшим мужьям или бабам, к которым те ушли. Работало ли оно? Увольте! У этих женщин была идея, а то и своего рода мечта, архаичное желание верить, что сия безумная мистерия даст хоть какой-то результат. А еще у них накопилось немало обид, которые буквально густились над огнем. Собаки горели. В воздухе витал запах шашлыка и паленой шерсти. Мужья преспокойно спали в постелях, прижимаясь к тем, к кому ушли. Ноосфера молчала. Бог – если он, конечно, существует – предпочитал не обращать внимания на подобные забавы своих детишек.

Кстати, Ницше был не прав, написав в одном из своих опусов, что этот всемогущий хрен мертв. Да не мертв он! И не хрен это вовсе. Баба там, на небе, сидит. Ей плевать! Принцип ведь каков? Чем бы дитятко ни тешилось, лишь бы не плакало. А когда этих дитяток почти восемь миллиардов – и подавно. Ведь у всех проблем навалом. Мы не умеем жить без проблем. Даже у блаженных дебилов имеются проблемы: то кушать хочется, то в штаны наделал.

Суть не в этом, а в том, что после шабаша несчастные постаревшие женщины брали за руки своих несовершеннолетних детей, которые стояли тут же рядом, и молча расходились по домам.

Я был среди них – плелся по ночной дороге, стараясь понять свою мать. Прошло много лет, но я так ничегошеньки и не понял.

Ерунда? Разумеется! Все ерунда! Но… гляньте-ка на свои семьи, отбросьте внушенную гордость за них, и, оставшись наедине с самими собой в удушливой темноте собственных спален, вполне вероятно, вы со мной согласитесь.

Эх, уделался я сегодня в слюни. Очень плохо мне. Тем не менее упорно курю. Ну никак не могу я без курева! Не хватает чего-то. И это даже уже не привычка, это ритуализованные эмоции. Кто скажет обратное, тому я задам вопрос: а как часто вы возвращались с шабаша, где ваша мать сжигала ни в чем не повинную собаку, надеясь вернуть своего мудака-мужа, ушедшего к другой бабе?

И тишина…

Но я не желаю вам такого! Черное дуло пистолета многие из вас тоже, наверное, ни разу не видели. А я видел. Рассказать когда? Да в военке! – не единожды разбирал этот самый пистолет и заглядывал в его дуло, зная, что именно оттуда вылезает чья-то смерть. Был и другой случай, когда дерганный от ломки нарик целил этой страшной штукой в меня, требуя колечко, что я прикупил своей девушке.

– Я люблю тебя!

Сколь многого стоят эти слова! Тебе, в первую очередь. Ты платишь за них, как и за это самое колечко, что полетит в тебя спустя пару лет, только потому, что ты пьян и от тебя пахнет сексом.

Боже, какая все это херня…

Хотя, нет, дамы, прошу вас, не соглашайтесь со мной! Докажите, что мир таков, какой он есть, лишь из-за взаимного непонимания нами друг друга. Непонимание творит историю. Разве не так? Все столь статично, что динамика превалирует. Да-да – поди разберись, что за чушь я тут написал.

Так вот, история вторая.

Представьте себе социальную сеть. Есть интернет-знакомая. Вживую ты ее ни разу не видел, но зато ведешь активную переписку. И вот вы понравились друг другу по этой самой переписке, десяток раз поглядели на фотографии друг друга, оценили свои возможности, расписали свои достоинства, скрыли недостатки и умолчали о постыдных тайнах, как и о том, что принято таковым считать… Но что дальше? Почему бы не поиграться в любовь? Да ну нахрен, что вы слыхом не слыхивали о подобном! Логотип киностудии Private вы наверняка тоже ни разу не видели, как и фильмы, что эта студия выпускает. На манер Станиславского, громогласное: не верю! В наше-то время великого и ужасного интернета! Б-р-р…

Спустя полгода ваша сетевая любовь пройдет все стадии: от конфетно-букетного периода до обманов, истерик и полного разрыва. Забавно. Я смеюсь над этим. Вы хохочете вместе со мной. А ведь это я. И вы. Мы вместе. Мы все такие! И тот, кто громче остальных крикнет-де так не бывает, тот одной бессонной ночью ощутит укол совести. А совесть штука коварная и невероятно живучая; извести гадину практически невозможно.

Я же слушаю «Белую ночь» Шевчука и смотрю на белую ночь за окном, что контрастирует с темнотой у меня в душе. Мы все одиноки. Замужние тетеньки и женатые дядечки, скажите, что это не так. Скажите, что не мы выдумали одиночество, дабы сходить по нему с ума, а вместе с тем любоваться им. Как там говаривал Ежи Лец? Одиночество чрезвычайно перенаселено?

Идем дальше… Кстати, куда все это нас заведет?

Ох, я же люблю тебя!

Оцените поступок. Есть у меня просто-подруга, и была любимая-девушка. Как-то раз, когда любимая-девушка ждала меня к себе в гости, я предпочел натрескаться до поросячего визга с этой самой просто-подругой (попрошу учесть, что мы только напились, ничего больше – ни-ни!). Короче, лежим мы на диване, пьяные вусмерть, и тут я слышу, как в дверном замке что-то щелкает, кто-то скребется.

– Это она пришла, – говорю просто-подруге.

– В смысле?

– В прямом, бля! Там, за дверью, стоит она! Врубаешься?

– Угу…

Нихрена она не врубается, мы ж бухие.

Чуть ли ни ползком добираюсь до коридора, проворачиваю ключ – замок без защелки, то есть открывается с обеих сторон исключительно ключом – и распахиваю дверь…

Злобный взгляд, раздувающиеся при вдохе ноздри.

– Привет, – шепчу я негодующей темноте. – Тут такое дело… я не один…

Хихикаю.

– П-шел вон! – Она отталкивает меня. – Я за своими вещами!

Ну а дальше «Калифорникейшн» отдыхает. Шатаясь по комнате и с трудом удерживаясь на ногах, я пытался поймать ее – свою вроде как любимую девушку, – но все время промахивался. Увертливая оказалась, зараза. А я улыбался, пока она со слезами на глазах собирала шмотки.

Просто-подруга деликатно помалкивала.

Я же надрывно хохотал. А после мне в лицо швырнули то самое колечко…

Скотина я, так ведь?

И плевать, что точно с таким же ревом уходила другая моя любимая-девушка, которую я променял на ту, что уходила теперь. Женщины не обращают внимания на проигравших, если победителями выходят они. Но они всегда остро воспринимают тот факт, что они сами в проигрыше.

И вот здесь – хуяк! – внезапный прям киношный (а с позиции жизни вполне заурядный) поворот. Вся соль в том, что за пару недель до этого случая, предчувствуя неладное, я залез в мобильник своей любимой-девушки и прочитал там сообщение от некоего Анатолия. Текст приблизительно такого содержания: «Очень понравилось, как в прошлый раз ты засунула мне два пальца в жопу. Я обалденно кончил». И вот теперь, дорогие мои, жду ваших комментариев. Желательно, со стороны мужчин.

Но! Заранее попрошу все свои выкрики в духе «шлюха», «мразь», «гасить таких надо» оставить при себе. Дело в том, что все вышеописанное есть занятная штука жизнь, идеальных же людей, как вы знаете, вовсе не существуют. А если бы такие существовали, то мы с вами быстренько бы придушили их, схоронили где-нибудь в лесу за окружной трассой и тут же обо всем бы этом забыли, ага.

Понимаете, данное мое сочинение не обличительная записка. Оно – банальное желание одиночки разговаривать в пустой комнате, когда кроме музыки и равнодушной кошки ничего и никого больше нет. А я пьян, и мне очень хочется разговаривать. Хочется сказать миру, как сильно я его люблю! Но выражать свою любовь я буду через разрушение, ведь зачастую деструкция – это единственная подлинная эмоция любви. Странно звучит, согласен.

Следующая история?

Да без проблем!

Девушка приходит ко мне в гости. Красивая, желанная, от нее веет весной и надеждами. И вот мы пьем вино, курим, общаемся. Она расспрашивает меня о том о сем. Я рассказываю ей вещи, которых со мной никогда не случалось, что-то там выдумываю, всячески ее веселю. Она улыбается…

Где-то вы уже это видели, не так ли? В каком-нибудь сопливом фильме. Назовите это сюжетным штампом, но загвоздка в том, что до тех пор, пока мы будем вести штампованный образ жизни, штамп – как понятие – будет существовать. Вот скажите, что не штамп? Ваша жизнь? Да ну хорош! Ваши отношения, чувства? Ну-ну. Да даже брак, буквально или метафорически, сводится к штампу. Перестаньте бороться с этим. Это не косяк писателей и режиссеров, это косяк нашей с вами действительности. «Форрест Гамп» – лишь уникальное кинцо, поставленное по довольно-таки саркастической книге. Увы, в реальности такой истории никогда не случится.

Но я отвлекся. Так вот, после всего этого девушка желает мне доброй ночи и на подаренных мною эмоциях убирается обратно к своему невзрачному, глуповатому и не шибко любимому парню. Веселил ее я, трахает ее он. Я тряпка? Клоун в золотой клетке френдзоны? Да не-е, ребятки, это просто жизнь прекрасна и удивительна!

И пусть теперь женская половина нашего с вами коллектива объяснит мне, в чем тут дело. Потому что я идиот и ничегошеньки не понимаю!

Знаете, в данную минуту по правую руку от меня лежит мокрая кошка. Она смотрит на меня желтыми пугающими глазами. Она поводит ушами, внимая голосу Дельфина из проигрывателя. Мокрая она оттого, что я недавно вымыл ее противоблошным шампунем. Как вы уже догадались, ей это ну очень не понравилось. А значит, ночью она придет забирать мои сны, может быть, даже душу…

А еще ко мне регулярно наведываются «гости». Нет, не те, о которых в шутку говорят девушки, краснея при этом. По ночам я слышу, как на втором этаже скрипит пол – там кто-то ходит-бродит. Дому больше ста лет. И по лестнице тоже кто-то ходит-бродит. Этот кто-то вздыхает и иногда смотрит на меня из темноты. Поэтому сплю я только с музыкой и только при включенном свете.

Я говорю:

– Привет. Будь желанным гостем в моем доме.

В ответ скрип, звук босых ног по линолеуму.

Я говорю:

– Устраивайся поудобней, бери сигаретку, кури. Хочешь, расскажи мне историю. Я умею слушать.

В ответ тяжкий вздох, а затем… Затем до меня долетает запах табачного дыма.

Поверьте, вы не хотите знать, какие истории рассказывают мне эти «гости»…

И это, естественно, не имеет никакого отношения к тому, зачем я все это пишу. Что вам сказать? Я графоман. Мне нужно было разговаривать, и я стал разговаривать с текстовым редактором, с самим собой. Кошка уже давно привыкла к подобной форме моего безумия. Родные предпочитают его не замечать. Женщины просто не понимают; они размышляют о свадьбах, о детях, об идеальных семьях и финансовой независимости, о повальной моде на смазливых любовников. А мои психи – это мои психи. Они бесполезные, ведь не секрет, что до чужих тараканов никому нету дела. И я знаю почему. Потому что у каждого есть свои тараканы. К каждому из нас приходят свои собственные «гости».

Общайтесь с ними. Так меньше всего страшно.

Я, например, до сих пор помню Черного Человека с белыми ровными зубами, который улыбался мне с улицы – а жили-то мы на четвертом этаже! – пока я бился в горячечном бреду. Всего лишь галлюцинация? Дай бог… или кто там? Но ведь и к Есенину этот тип однажды наведался, помните?

 

Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен.

Сам не знаю, откуда взялась эта боль…

 

Интересно, снились ли Есенину каштановые сны?..

В общем, друзья мои, в этом тексте нет логики, смысла в нем тоже особо не наблюдается. Я просто взял и напился, а после взял и вывалил всю эту чепуху на бумагу. Оставлю ее лишь как фрагмент памяти, задокументированные воспоминания, м-да…

А теперь забудем о женщинах, сжигавших собак, как и обо всем прочем. В этом мире вы еще и не такое увидите. Лучше вспомним анекдот про Иисуса, который встретил старика-плотника у входа в Эдем и расспрашивал того о прожитой жизни. Старик говорил, что жизнь его была невзрачной, но зато он вырастил удивительного сына, ставшего легендой, сделавшего много всего интересного и в итоге поразительным образом переродившегося. И тогда Иисус обнял старика и проговорил: «Отец, отец». Старик же ответил: «Рад тебя снова видеть, Пиноккио».

Мне же хочется спать, а значит, пора закругляться. Не знаю, зачем сочинил все это, но спасибо, что были рядом.

И… не относитесь к тексту слишком серьезно, не судите строго. Помните, этот текст написал вдрызг пьяный молодой человек, совсем ничего не смыслящий в жизни. Просто ему так захотелось.

И – да, он любит вас всех!

 

А для тебя: запомни, фраза «Я люблю тебя» – очень хитрая фраза. Всегда можно ошибиться, невзначай поменяв букву «т» в слове «тебя» на букву «с»… или вовсе убрать ее, оставив лишь последние три буквы. Все мы рождены, чтобы совершать ошибки. Но все мы рождены еще и для того, чтобы уметь прощать.

И когда поздней ночью ко мне вновь заявится очередной «гость», на его едва различимый шепот я отвечу:

– Рад тебя снова видеть, Пиноккио!

 

И напоследок немного Цоя:

 

Группа крови – на рукаве,

Мой порядковый номер – на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою,

Пожелай мне…

 

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи,

Пожелай мне…

 

Ведь наша жизнь – это не только удача и группа крови, это еще и трава, и пожелания, и просто музыка…