О чём плачут вербы

Ведь там как всё получилось? Веркин троюродный племянник-первокурсник приехал погостить на заимку к ним, да и подзадержался.

Верка с Игнатом только рады были. Своими детьми обзавестись так и не сумели, а инстинкт нерастраченный родительский выхода требовал. Вот на Славку и обратили его, даром что племянник моложе Верки на пятнадцать лет всего и на голову выше.

— Ну здравствуй, родственник! — сказал Игнат и протянул руку долговязому нерешительно переминавшемуся парню. Тот же во все глаза пялился на Верку, которая вдруг зарделась и смущённо отвела взгляд куда-то в сторону.

 

С сестрой двоюродной, хоть та и постарше была, Верка в детстве дружила не разлей вода, потому как других сестёр не имела, ни родных, ни каких ещё. А потом пути-дорожки их разошлись, развела их жизнь, по разным сторонам раскидала. В год пару раз списывались, открытками ко дню рождения да к какому ещё празднику баловали друг дружку. Из этих открыток Верка узнавала новости: вот сестра вышла замуж, вот родила мальчика, Славкой назвали. Вот Славик в садик пошёл, а вот в школу. А вот он в университет поступил.

А потом Слава в гости приехать решил, с роднёй повстречаться, какую никогда до той поры не видел.

О себе Верка писала скупо, боялась сглазить тихое счастье своё. Да и чего писать? Всё просто, без изысков.

В школе ещё учась, встретила Игната, а сразу после получения аттестата замуж за него и пошла.

Поселились на заимке дальней, поскольку оба малость нелюдимы были и больших скоплений народа избегали, да и зажили тихо и хорошо.

Игнат траволечение освоил. Со всей округи к нему хворые да недужные ехали. Кто денег вёз, кто продуктами благодарил. Всех принимал, никому не отказывал. Совсем безнадёжных, бывало, на ноги ставил. Верка по хозяйству хлопотала. Тем и жили. Незатейливо, зато крепко.

Избушку сладили деревянную, благо леса вдосталь было в округе. Игнатова родня сильно помогла. Вместе навалились да всем миром домик за пару месяцев и справили. В подпол генератор сунули. Для воды скважину пробили. Возле домика разбили огород, соорудили парник и пару теплиц поставили, чуть поодаль затеяли сад яблонево-вишнёвый. В лесу брали грибы, в речке рыбу. По осени Игнат на уток ходил. Красота.

А ещё в лесу малинник был дикий, да ежевичник. Ягода хоть и мелкая, но душистая и сладкая как мёд.

Но больше всего Верка уважала вербу почему-то. Хоть и проку от той вербы никакого, а бывало, сломит веточку по весне и смотрит, как из обломка сок по капельке вытекает, будто слёзы. Загляденье. Подолгу могла так стоять и смотреть.

Игнат же на жену любоваться часами мог. Глядел, и таяло его сердце, и тепло становилось на душе.

— Верба на меня чем-то похожа. Мы и называемся одинаково почти, верба и Верка! — смеялась жена.

И вот теперь они жили втроём с гостившим племянником.

 

— Пойдёшь со мной завтра по утрянке рыбу удить? — спросил как-то раз Игнат гостя.

— Не, дядь Игнат, я лучше в доме останусь, тёть Вере по хозяйству помогу чего, — беззаботно ответил тот.

 — Ну гляди, как знаешь, — не стал настаивать Игнат.

На другой день встал пораньше, до восхода солнца, снасти на плечо закинул да и отбыл на реку.

Вернулся ближе к обеду, когда солнце начало припекать и рыба клевать перестала. Привычно отёр ноги у крыльца, разулся и, оставив обувь в углу, шагнул в дом.

В приоткрытую дверь спальни увидел, как на его постели, не таясь, развалился племянник. Верка оседлала его и скакала, как заправская наездница. В висящем на стене зеркале отражалось искажённое страстью лицо с прикушенной губой. В такт скачкам ритмично колыхались тяжёлые груди. Вверх-вниз, вверх-вниз. Мышцы играли на ногах. Мощный зад сладостно выгибался.

В глазах у Игната потемнело, словно кто свет разом выключил. Сердце остановилось будто. Хотел было броситься к изменщице и столкнуть её с наглеца, да раздумал отчего-то. Повернулся и, стараясь не шуметь, на цыпочках вышел в сенцы, а оттуда за дверь, да подался в лес. Вербник нашёл и принялся ломать тоненькое деревце веточку по веточке, вымещая всю боль свою.

 

Весной плачет сломанная верба, слёзы льёт. По ком она горюет? По несбывшимся чаяниям и разрушенным надеждам плачет она. По разбитым судьбам и разорванным отношениям. По всем неприкаянным, утратившим однажды что-то важное в жизни.

Стало быть, верба плачет по всем живущим.

 

***

Игнат растерянно глянул на Верку. Та смотрела твёрдо, взгляд не отвела.

— Да как так-то? — в который раз спросил Игнат.

— Вот так вот, — сверкнула глазами жена. — Любовь у нас, Игнатушка, понимаешь?

— А со мной тогда чего же? — непонимающе моргнул Игнат.

— А с тобой всё, — жёстко глянула Верка. Сказала как отрезала. — Другого я полюбила, понимаешь? С ним у меня теперь любовь.

— Да какая любовь? Я уж молчу про то, что вы, хотя и дальняя, но родня, — вскричал Игнат. Встал, зашагал нервно из угла в угол. На скулах мощно заиграли желваки. — Ты ж ему просто побаловаться нужна! А когда набалуется, бросит! Ну сколько вы вместе пробудете? Ну лет пять от силы, ну шесть, а потом всё!

— А и пусть, — упрямо тряхнула головой Верка. — Хоть пять лет, а мои! Я только с ним себя женщиной и почувствовала, можешь ты это уразуметь или нет?

— Да как же так-то? — в очередной раз спросил Игнат, сам понимая всю нелепость вопроса.

В ответ Вера лишь пожала плечами.

— До осени останься хотя бы, — сказал Игнат и голос предательски дрогнул. — Я так сразу не смогу один.

— Хорошо, до осени останусь, — сжалилась Верка. — Но спать будем порознь, предупреждаю сразу.

— При мне только не надо. Ну, с ним, — униженно опустил глаза Игнат.

Вера понимающе кивнула.

И жизнь снова потекла своим чередом.

Утром Игнат уходил в лес или на реку, или находил себе ещё какие дела. Травы собирал. Приходя к обеду, старательно обтирал ноги перед тем как войти, возился в сенцах, стараясь шуметь погромче. После обеда уходил снова. Вечером все вместе собирались за общим столом и чаёвничали, изредка перебрасываясь ничего не значащими короткими фразами. Иногда Игнату даже казалось, что всё идёт по-прежнему, а Вера, скачущая верхом на племяннике, ему попросту привиделась.

Вот только стелила она Игнату теперь отдельно.

 

Вскоре занедужил племянник. С вечера выпил заваренного Игнатом травяного чая, а к утру подняться не смог. Всё, что ниже пояса, отнялось напрочь.

Верка смотрела на Игната вдруг почерневшим взглядом и молчала. Тот усмехался украдкой и тоже молчал. Племянник непонимающе переводил взгляд с одного на другую и безуспешно силился встать.

 

— Вылечи его, — сказала Верка бесцветным голосом и глянула куда-то вбок. — Я знаю, ты можешь.

— Вылечу, останешься со мной? — в открытую спросил Игнат.

— На что я тебе такая? — подавленно прошептала жена.

— Какая? — заинтересованно оскалился Игнат.

— Пустая я, Игнаша, понимаешь? Я его люблю, а не тебя.

Игнат задумчиво помолчал.

— А ничего, — зло прошипел. — Я и на такую согласен. Ничего. Уж лучше так, чем вообще никак.

— Я не смогу, Игнаш, — тихо сказала Верка.

— Ну как знаешь. На нет и суда нет, — хлопнул ладонью о ладонь Игнат и встал из-за стола.

 

Вечером Вера подошла к нему.

— Я согласна, — сказала просто.

Игнат заглянул жене в глаза. Мрачно и пусто было там.

По-хозяйским развернув её к себе задом, нагнул к столешнице и задрал подол. Вера подчинилась безропотно и как-то отрешённо. Игнат посмотрел в приоткрытую дверь комнаты, видит ли племянник. Тот приподнялся на локте и таращился испуганно-затравленно. Во взгляде плескались боль и бессилие.

Игнат одним мощным рывком вошёл в жену. Та вздрогнула, но стерпела. Молчала, закусив губу. Игнат принялся ритмично насаживать её на себя. Вера двигалась послушно и бесчувственно. Точно сломанная кукла.

— Не надо, дядь Игнат, — вдруг истошно закричал племянник. — Ну пожалуйста, не надо! Отпусти её, дядь Игнат!

Игнат продолжал натягивать Верку, ускоряясь и усиливая толчки. Племянник тихо заплакал.

 

***

— Точно? — неуверенно спросила Верка.

— Да езжайте уже давайте, пока не передумал, — отвёл глаза Игнат.

Снаружи нетерпеливо засигналил таксист. Два часа добирался сюда из города, а теперь ему предстояло столько же добираться обратно, и он очень рассчитывал вернуться засветло.

— Вер, ну ты идёшь? — высунувшись в окно с пассажирского сиденья, прокричал племянник. Хотел было выйти из машины и пройти в дом, поторопить Веру, но передумал и, усевшись обратно, уставился куда-то вдаль.

— Ну иди давай уже, — Игнат легко подтолкнул жену к двери.

Вера подхватила сумку и направилась к выходу. На пороге остановилась и сделала движение губами, будто хотела что-то сказать. Игнат махнул рукой и отвернулся. Жена пожала плечами и шагнула за порог.

В опустевшем доме остались Игнат и воспоминания