Стихи и песни Зимней войны (начало)

Утром 30 ноября 1939 года после часовой артиллерийской подготовки советские войска пересекли границу с Финляндией. В десятом часу утра подверглись бомбардировке аэропорт Хельсинки-Малми и пригород Тиккурила. Ещё через час эскадрилья капитана Ракова отбомбилась по финской военной базе Сантахамина близ Свеаборга. И события покатились как снежный ком…

В первые дни войны по газетам разошлось стихотворение Всеволода Рождественского «В день перехода советскими войсками финской границы»:

 

В сверкании штыков и орудийном громе

Ударил грозный час, мы встретились, Суоми,

 

С твоей военщиной, с врагом лицом к лицу,

И время говорить лишь стали да свинцу.

 

Суоми, только в нас живёт твоё спасенье,

Лишь мы трудящимся несём освобожденье,

 

Мы дышим с родиной дыханием одним

И никогда её врагу не отдадим.

 

Хранят спокойствие твердыни Ленинграда,

Родного растоптать мы не позволим сада,

 

И то, что в целый мир, в эфир несла волна,

Что Молотов сказал, сказала вся страна!

 

Эта зима выдалась ранней и необычайно суровой. Уже в ноябре температура воздуха опустилась до минус тридцати градусов Цельсия, а к январю она достигла отметки в минус сорок пять. Свирепые морозы сопровождались частыми снегопадами, и это продолжалось до самого марта.

Тем не менее, поначалу советское руководство было полно оптимистических ожиданий. В частях РККА распространялись бодрые частушки на специально отпечатанных боевых листках:

 

Всюду видно, всюду слышно —

Красных армий выстрелы.

Белофиннам будет крышка,

Будет гибель быстрая.

 

Вот вам, белые, расплата,

С нею враг давно знаком.

Белофиннов бей гранатой,

Пулей меткой и штыком.

 

Белых бить мы не устанем,

Нам отчизна дорога.

Знай, родной товарищ Сталин,

Без пощады бьём врага.

 

Приготовили штыки

Наши красные полки,

Полки несокрушимые

Клима Ворошилова.

 

А красноармейцы отправлялись на фронт, распевая:

 

Сквозь чащи лесные и воды

Советское войско идёт.

За счастье, за мир, за свободу,

Бойцы молодые, вперёд!

И с неба, и с моря, и с суши

Нагрянем — ответ наш таков.

Могучие залпы обрушим

На головы злобных врагов!

 

Эти строки сочинил Валентин Лозин. На своих публичных выступлениях поэт пророчествовал:

— Отнюдь не в результате революций в капиталистических странах восторжествует мировая социалистическая республика, дорогие товарищи! Это произойдёт куда проще: наша Красная армия скоро сметёт с лица земли пограничные знаки всех государств, как она сделала это недавно в Польше, и как через месяц или два сделает в Финляндии!

И — для вящей убедительности упомянутого утверждения — Лозин принимался декламировать «Стихи о будущем», написанные им двумя годами ранее:

 

Когда последний пограничный знак

С лица земли сметут солдаты наши, —

Восторжествует всюду красный флаг,

Цветы для всех свои раскроют чаши.

И люди, населяющие мир,

Вслед за тобой, одна шестая света,

Как победители придут на пир

Провозгласить великую победу…

 

Советские газеты каждодневно публиковали карикатуры, изображавшие улепётывающих врагов, и пестрели жизнеутверждающими заметками наподобие приведённой ниже:

 

«Группа советских моряков, высадившись на финском берегу, пересекла песчаную отмель. Но уже через несколько минут орудия расчистили поляну на том месте, где пытались укрепиться кичливые вояки-маннергеймовцы.

Наступление продолжается. Передовые дозоры входят в оставленные врагом деревни. Тишина. Через некоторое время из небольшого домика вышел старик-финн. Он радостно приветствовал моряков. Волнуясь и сильно жестикулируя, старик рассказал:

— Офицеры, шюцкоровцы заставляли население бросать насиженные места, своё имущество и эвакуироваться. Тем, которые отказывались, угрожали тюрьмой и расстрелом. Пастор, полицейские удрали сразу же, но многие рыбаки не подчинились. Они знали, что скоро придёт освободительница — Красная армия. И вот, дайте срок, — закончил старик, — многие наши спрятавшиеся рыбаки вернутся из дюн, лесов. Теперь им нечего бояться, раз вы с нами!»

Спецкор ТАСС, «Ленинградская правда».

2 декабря 1939 года.

 

***

 

К 3-му декабря десанты Балтийского флота заняли острова Сейскари, Пенисаари, Тютерсаари, Нарви, Лавансаари, Суурсари. Финляндия и Швеция приступили к совместному минированию вод вокруг Аландского архипелага, а Советский Союз объявил о военно-морской блокаде Финляндии.

На Карельском перешейке войска 7-й армии двигались вглубь финской территории, преодолевая сопротивление немногочисленных отрядов неприятеля, отходивших от одного рубежа к другому.

Наступая широким фронтом от Финского залива до Ладожского озера, РККА к середине декабря преодолела предполье «линии Маннергейма», упёрлась в мощные укрепления и забуксовала. Несколько попыток прорыва окончились безуспешно. А провалившееся 17–21 декабря наступление 7-й армии К. А. Мерецкова на Выборг в районе Сумма финны окрестили «чудом Суммы». На волне воодушевления они даже попытались 23–24 декабря контратаковать, однако были вынуждены отступить под огневой мощью советской артиллерии.

Впрочем, последовавшая затем попытка прорыва оперативной группы РККА под командованием комкора В. Д. Грендаля через озеро Суванто тоже завершилась провалом.

После этого бои на Карельском перешейке зашли в позиционный тупик, из которого Красная армия не могла выбраться на протяжении всего января.

Между тем советские газеты ничего не сообщали о трудностях на фронте. Зато наперебой публиковали громкие передовицы («Грозен гнев советского народа!», «На каждый удар врага ответим тройным ударом!»), а также пестрели отчётами с митингов на предприятиях Москвы, Ленинграда и прочих городов Советского Союза, в коих трудящиеся выражали поддержку советским воинам и негодовали по поводу действий вражеской военщины.

Бойцы переписывали друг у друга сочинённое 1 декабря 1939 года стихотворение Николая Волкова:

 

Артиллерийский вспыхнул залп —

Смертей полёт косой.

Нам враг лишь спину показал,

Бросая к чёрту всё.

И мы вослед пошли за ним

На северо-восток.

Он, что бобов, насеял мин

По сторонам дорог.

Так мы за ним без боя шли

Всю ночь и снова день

При чёрных факелах вдали

Зажжённых деревень.

Ушёл в укрепрайон, в свой дом,

В свой гроб среди лесов,

Но мы прорвёмся, мы пройдём,

Ломая к чёрту всё.

 

Именно такой настрой царил среди красноармейцев: никто не сомневался, что прорвутся, сокрушат.

В декабре 1939 года появился на свет самый известный боец сатирического фронта — Вася Тёркин — на страницах газеты Ленинградского фронта «На страже Родины». Именно таким псевдонимом был подписан направленный против белофиннов фельетон «Сивый мерин в своём репертуаре». Правда, автором фельетона был не Александр Твардовский, а его коллега по писательскому цеху Николай Щербаков. Вскоре под этим псевдонимом увидели свет ещё несколько фельетонов. А 31 декабря в газете опубликовали рисунок с портретом улыбающегося Тёркина в будёновке и меховом полушубке; ниже анонсировалось: «Специальный корреспондент нашего отдела „Прямой наводкой“ Вася Тёркин, пребывающий на передовых позициях, готовит материал, который будет печататься у нас в ближайшее время. Кстати, помещаем последний портрет Васи Тёркина».

Далее Вася Тёркин из вымышленного корреспондента превратился в героя новых публикаций: на страницах фронтовой газеты о нём регулярно печатались стихи Николая Щербакова (под псевдонимом «Снайпер»), снабжённые иллюстрациями Вениамина Брискина и Василия Фомичёва. Тут к судьбе Тёркина подключился и Александр Твардовский — 5 января 1940 года газета «На страже Родины» опубликовала его стихотворение:

 

Вася Тёркин? Кто такой?

Скажем откровенно:

Человек он сам собой

Необыкновенный.

При фамилии такой,

Вовсе неказистой,

Слава громкая — герой

С ним сроднилась быстро.

И ещё добавим тут,

Если бы спросили:

Почему его зовут

Вася — не Василий!

Потому, что дорог всем,

Потому, что люди

Ладят с Васей как ни с кем,

Потому, что любят.

Богатырь, сажень в плечах,

Ладно сшитый малый,

По натуре весельчак,

Человек бывалый.

Хоть в бою, хоть где невесть,

Но уж это точно:

Перво-наперво поесть

Вася должен прочно,

Но зато не бережёт

Богатырской силы

И врагов на штык берёт,

Как снопы на вилы.

И при этом, как ни строг

С виду Вася Тёркин,

Жить без шутки б он не мог

Да без поговорки…

Веселит, смешит бойцов —

Где бы ни был с ними,

Чтоб ни встретилось… Таков

Общий наш любимец!

 

И — словно плотину прорвало: о Васе Тёркине стали писать десятки советских поэтов, в число коих вошли Сергей Михалков, Цезарь Солодарь, Виссарион Саянов, Сергей Вашенцев, Николай Тихонов. Прямо-таки заразное творческое поветрие охватило тружеников пера!

К сожалению, сочинители имели слабое представление о боевых реалиях, оттого «подвиги» их коллективного персонажа выглядели наивно и надуманно — я бы даже сказал издевательски-топорно. То он добыл «языка», притворившись сугробом, то угостил замёрзших белофиннов горячей кашей, начинённой взрывчаткой, то взял в плен поджигателей, накрыв их дубовыми бочками, то «кошкой» вытянул врага из кабины летящего самолёта…

Как бы то ни было, уже к 23 февраля 1940 года, в годовщину Красной армии, издательство «Искусство» выпустило целый альбом со стихами и сериями рисунков, живописавшими подвиги Тёркина. Альбом назывался «Вася Тёркин на фронте», его пятитысячный тираж разошёлся в качестве подарков отличившимся в боях красноармейцам. В это издание вошла и развесистая «Биография Василия Ивановича Тёркина», сочинённая Самуилом Маршаком:

 

Не в Париже, не в Нью-Йорке —

В деревушке под Москвой

Родился Василий Тёркин,

Наш товарищ боевой.

 

Всех сильнее был он в школе,

Был он ловок и плечист,

Был он первый в комсомоле

Гармонист и футболист.

 

Кончил школу Вася Тёркин

Года три тому назад.

Сдал экзамен на пятёрки

И пошёл в военкомат.

 

Что за парень в гимнастёрке,

В сером шлеме со звездой?

Это он — Василий Тёркин,

Пулемётчик молодой.

 

Пулемётчик он проворный, —

Все кампании прошёл:

Был на сопке Заозёрной

И на речке Халхин-Гол.

 

Враг разбит — не лезет больше,

Заперт накрепко Восток.

Вася Тёркин в панской Польше

Занимает Белосток.

 

От него белополяки

Поскорей уходят прочь,

Быстроногие вояки

Удирают во всю мочь.

 

И за то, что дал он пану

Оглушительный урок,

Получил Василий рану,

Занимая Белосток.

 

Пулемётчик лёг в больницу,

Отлежался — и здоров,

И на финскую границу

Прикатил он — бить врагов.

 

Отличился он в атаке,

С боевым своим полком

Брал деревню Питкамяки

Пулемётом и штыком.

 

Побывал он и в разведке.

Тишина стоит в бору,

Только снег роняют ветки,

Да мороз грызёт кору.

 

Вышел Вася на опушку

И с товарищем вдвоём

Белофинскую «кукушку»

Подстерёг и взял живьём.

 

И теперь в любой каптёрке

И в землянках всех частей

Пулемётчик Вася Тёркин —

Самый лучший из гостей…

 

И всё же после Зимней войны писатели быстро остыли к своему коллективному персонажу. Самым терпеливым оказался Александр Твардовский: на протяжении многих лет он «взращивал» Тёркина, оттого ныне и воспринимается читателями как единственный его «родитель».

Никто сегодня не помнит Николая Щербакова, давшего жизнь знаменитому литературному герою. Было ли ему обидно? Однажды Николая Александровича спросили об этом — он отмахнулся:

— Я не в претензии к судьбе. Каждый из нас писал как мог, и ему воздалось в меру таланта.

В самом деле, что ещё он мог сказать?

 

***

 

Разумеется, одним Василием Тёркиным дело не ограничилось. «Инженеры человеческих душ» неустанно трудились на ниве сочинительства, воодушевляя бойцов РККА на ратные свершения. Особенно усердствовал вездесущий член писательской группы при политуправлении Ленинградского фронта Александр Прокофьев, написавший множество стихотворений. В ту пору у всех на слуху была его «Песня похода»:

 

Споёмте, ребята, как смерть нас искала,

А мы продолжали идти,

Как стынули реки и рушились скалы

На нашем победном пути.

Плечо о плечо с нами шла непогода,

Метели, морозы, снега…

Так грянем, товарищи, песню похода

И с нею пойдём на врага.

Расчистим пути там, где ворон не каркал,

Холодною сталью штыков,

Чтоб было и холодно гадам, и жарко

От натиска красных полков.

За счастье страны и во имя народа

Пройдём, где гуляет пурга…

Так грянем, товарищи, песню похода

И с нею пойдём на врага.

Как знамя, как слава, победа взлетела

За линии всяких границ,

Споёмте, ребята, как небо темнело

От наших стремительных птиц.

Летит с нами буря великого года,

Взвивая до неба снега…

Так грянем, товарищи, песню похода,

С которой идём на врага!

 

…Однако всё обернулось разочарованием. Ибо дела на фронте обстояли совсем не так, как это пыталась представить советская пресса.

Финны оказывали ожесточённый отпор Красной армии. И сопротивление нисколько не слабело: напротив, оно возрастало день ото дня.

С самого начала боевых действий проявилась недостаточная подготовка РККА. Из-за скверного использования лыж (в иных частях они вообще отсутствовали) советские войска в наступлении практически не применяли обходных манёвров — атаковали финнов в лоб, неся большие потери. Из рук вон плохо были налажены боевое охранение и разведка, это позволяло диверсионным группам неприятеля довольно свободно просачиваться сквозь линию фронта и наносить болезненные удары в тылы наших подразделений. Кроме того, заметно проявлялась неподготовленность командиров и бойцов к действиям в лесистой местности: батальоны теряли ориентировку, отставали от своих полков и кружили по собственным тылам, задерживая общее продвижение и выполнение боевых задач. И ещё отсутствовало нормальное взаимодействие между родами войск: артиллерия не всегда вовремя поддерживала атаки танкистов, а то и обстреливала свои передовые подразделения, пехота же в атаке отставала от танков, а при малейшем заградительном огне и вовсе залегала, отказываясь подниматься и бежать навстречу пулям.

Финны, хорошо знавшие местность, совершали регулярные рейды в тылы наступающих армий. Склады с продовольствием и боеприпасами они устроили заблаговременно, оттого даже находясь на занятой РККА территории, могли продолжительное время не испытывать ни в чём недостатка. Хоронились такие отряды обычно на затерянных в чащобе крохотных хуторах, однако в случае необходимости могли выживать и в лесу, поскольку были экипированы гораздо лучше наших красноармейцев. В итоге советскому командованию подчас приходилось организовывать широкомасштабные операции по зачистке своих тылов, и это отнимало немалые силы от действий на фронте.

А плодовитый поэт Александр Прокофьев неустанно сочинял куплеты, которые расходились в массы и пелись не только на фронте, но и в сельских клубах, и со всех эстрад на необъятных просторах СССР как народные частушки:

 

 

 

Эх вы, финские вояки,

Захотели с нами драки,

Что ж, узнайте поскорей

Силу наших батарей!

 

Будет белый бит повсюду,

Нам походы — дальние,

Белофинны не забудут

Силу Красной армии.

 

Белофинн в лесах таится,

Видно, — доля не легка.

Эх, боится, эх, боится

Белый красного штыка.

 

Чтоб победа стала ближе —

Звеньями, отрядами

Настигай врага на лыжах,

Бей его, проклятого!

 

Становись, товарищ, в круг!

Политрук — нам лучший друг.

Нам — беречь его в бою,

Защищать, как жизнь свою!

 

Все за родину свою

Будем храбрыми в бою,

Чтоб скорее наша сила

Белофиннов покосила.

 

Дали сумраком обвиты,

Мы следим за далями.

Все бандиты будут биты

По приказу Сталина.

 

(Окончание следует)