Выигрыш (часть 2)
Мы стояли в тамбуре вагона «Москва — Адлер» и разливали свежекупленную в ресторане «Столичную».
Опухшие кровавые физиономии вызывали в нас героический подъем и буйство разума. Нас ждал новогодний Харьков и 12 часов ночи. И мы прибыли в заветный город аккурат в это волшебное время.
А потом началось то, что и должно было начаться. Полет в бездну и возвращение из неё. Повороты вправо, влево и на 360 градусов. Я не купил скрипку, но я играл на ней. И все аплодировали мне, как Паганини в лучшие его годы. Леха водил хоровод вокруг громадной ёлки с какими-то немцами и пел по-немецки про «пять минут». Дембель показывал прохожим, где находится его родина. Ему дали денег. Много денег.
В итоге мы снова оказались на вокзале и с этого момента я уже ничего не помню.
***
— А ну слазь, слышишь, придурок! — оттуда-то из космоса раздался твёрдый, почти женский голос.
Я почувствовал, как мою ногу кто-то энергично дёргает, норовя утащить моё тело в Ад. Я отбрыкнулся, но это только разозлило невидимого агрессора.
— Ах так?
И я полетел вниз, по пути сообразив, где я нахожусь. Ударившись о купейный столик ухом, я восстал из мёртвых и растопырил руки.
— Спокойно, спокойно, согласен на ничью, — миролюбиво сказал я.
— Всё, приехали, Лозовая. Попрошу из вагона, — совсем не миролюбиво ответила мне громадная проводница со сбившейся прической.
Так я оказался на серой, невзрачной станции лицом к лицу с пургой и морозом. Где Лёха и тот самый дембель? Меня бесило то, что я не знал времени суток. То ли поздний вечер, то ли раннее утро.
Оказалось утро (браво дворник, иль кто это там с ведром). Первое января 19…
Это счастье, граждане, если вы знаете дату и время. Это означает, что жизнь не сбежала от вас при удачном раскладе, как в детективном фильме. Вы полны идей и оптимизма.
И я был полон идей и оптимизма. Вначале я заглянул в грязный буфет и выпросил (не даром конечно же) поллитру «Солнечной долины» с бутербродом из страннопахнущей селёдки и петрушки.
Потом я сел в проходящий поезд до Курска. Радиоактивное пойло дало мне забвение на три часа и уже зарю я встретил на Курском вокзале (настоящем).
Похмелье било меня в желудок и лобную часть. Пить не хотелось. Есть тоже. Хотелось спать членораздельно и без понтов.
До общаги железнодорожников я брёл в тумане и боли. Возле окна я поскользнулся на «жёлтом озере» и ушиб руку.
Наконец я достал из кустов ящик от горошка «Глобус», правильно установил его и надавил на раму. К счастью окно было открыто. Это просто здорово. Повеяло теплом и уютом.
Обычно я ставлю руки на стоящий у окна стол и затем аристократично вползаю в комнату. Но на сей раз, мое самолюбие было унижено до крайности. Стола на месте не оказалось и я с гордо вытянутыми руками с подоконника низвергнулся на пол прямо в нашу легендарную мусорную кучу. Тут же зажёгся свет и испуганный Лёха шарахнулся к выходу.
— А, это ты? — странно прошипел он.
— Это я, — ещё более странно ответил я из облака сигаретного пепла.
— Куда ты пропал вчера?
— Все вопросы после сна, тихий час, с Новым Годом, — бормотал я, укладываясь в одежде на скрипучую кровать и проваливаясь в сонную пелену.
***
Проснулись мы часов в пять вечера. За окном темнело. Во рту было ещё темнее и страшней. Я взял зубную пасту «Чипполино», мыло и серое полотенце.
Мылся я долго. На втором этаже, где форточка разбита.
Стало легче и я всё вспомнил. Но ещё сомневался. Тем более, что в кармане я не нашёл записки с её телефоном.
— Да я помню точно, где мы высаживали её, — сказал Лёха.
— Тогда поехали, а то мне как-то не совсем удобно, что ли, — предложил я.
— Только чур, пива по бутылочке, — поставил он условие.
— Не вопрос, — ответил я, расправляя мятые брюки.
***
— А дембель тот, так в Харькове и остался, его в метро «мусора» взяли, ослаб он совсем, — вещал Лёха, пока мы тряслись в промерзлом «Икарусе».
— Ничего, мне кажется, он найдет дорогу к дому, — бодрил я неизвестно кого.
Так, в пустопорожних беседах, мы добрались до той самой пятиэтажки, до того самого подъезда с пыльной лампочкой без плафона. Лёха не стал подниматься, сославшись на несоответствие одежды текущему моменту.
Насколько возможно, я осмотрел себя и остался недоволен. Но, тем не менее, на второй этаж я всё же поднялся.
Я долго стоял возле двери и настраивался как перед финальным забегом на 200 метров с барьерами. Вдруг, где-то на верхнем этаже громко звякнул замок. Как выстрел. Я с испугу нажал на кнопку звонка.
Дверь приоткрылась, как будто за ней меня ждали и надеялись. В проёме обозначилось лицо немолодой женщины с трагическими складками на лбу. Её глаза были пусты и незначительны. Она молча смотрела на меня.
— Здравствуйте, а Олю можно? — тихо спросил я.
Женщина молчала целую вечность. Я думал, что она меня просто не расслышала. Я повторил вопрос громче и увереннее.
— Её нет, — без эмоций ответила мутная женщина.
— А когда она будет? — с досадой прохрипел я.
— Никогда…
Дверь тихо закрылась. Я тускло обозначался на площадке и возможно бы позвонил ещё, но меня остановил скрипучий старческий голос.
Я обернулся. Горбатая бабуся в козлячем платке и плешивой шубе пронзительно смотрела в меня. Видимо, это и была та соседка с верхнего этажа, которая намедни звякала замком.
— Не звони, милок. Она всё равно тебе ничего не скажет, больная она, душевно, — скрипнула она.
— Да мне только Олю позвать… — начал я, но старуха перебила меня.
— Нет Оли, уже три года как нет с нами, убили её.
— Как убили, кто? — ахнул я и бабка стала мутнеть в моих глазах.
— Шабашники какие-то, у вокзала прямо под Новый год, надругались и задушили Оленьку. Их потом нашли, а мать её так с тех пор и тронулась, — бормотала старушка.
Но я уже не слушал её и спускался вниз. Не время решать загадки. Мы просто ошиблись подъездом или домом. Пьяные ведь были. Однозначно ошиблись.
Лёха уже успел где-то купить пиво и сунул мне одну бутылку. Я машинально взял её и выпил в один гигантский глоток.
— Ну что, поговорил? — бодро спросил он, хлопнув меня по плечу.
— Нет её дома, в гости ушла к подружкам, — отмахнулся я и со всей дури всадил бутылкой по бетонному фонарному столбу. Бутылка разлетелась, как салют. Где-то залаяла собака.
— Лёха, у нас сколько денег осталось? — очень спокойно спросил я.
— Ну, выигрыш мы весь «спустили», а вот дембель всучил мне четвертной, перед тем, как его патруль накрыл. За вычетом двух бутылок пива по 45 копеек есть ещё в закромах что, — отрапортовал Леха.
— Тогда, поехали на Ленина в Октябрьский, там сегодня Женька Белоусов лабает, поможет с бухлом. Нельзя останавливаться, иначе дрянь… — тараторил я, понимая, что наш поезд только слегка сбросил ход, но сейчас вновь набирает обороты и спрыгивать с него поздно, да и не нужно.
Хорошо, что Лёхе Токину всегда везло. Ну, просто везло, как последней сволочи. И я не хотел бы рассказать ему про… Ну, вы понимаете, о чём я…
-
вощем бро красава.
напомнило Щикатило "Вагиновожатую" по исполнению.
малаток
1 -
-
-
Тем не менее, несмотря на абсурдность, приёмчик прокатил.
Насчёт новогодних приключений. В 90-х, когда учился в Москве, в Военном университете, троица моих товарищей, офицеров тоже нехило отожгла. Они где-то вредно, но очень выгодно подрабатывали, и аккурат перед новым годом получили расчёт. Начали с Сандунов, потом ресторан с цыганами и медведем, потом вокзал.. провал в памяти.. очнулись в такси.. таксист сказал, что уже скоро, почти приехали, скоро граница.. Оказалось, что Миша, киевлянин, пригласил всех встречать НГ к себе домой. На вокзале им, пьяным в зюзю, билетов на поезд не продали, менты посоветовали идти домой по добру, по здорову или брать такси, вот они и взяли на все деньги, до Киева. Родители Миши были в шоке, конечно, особенно после праздников, когда пришлось отправлять троицу в Москву на самолёте, чтобы они успели на утреннее построение..
2 -
Неоднократно говорила и ещё раз (и ещё - когда представится случай) скажу: Эд, ты такой крутой!!
1