Гаврилиада тюленариума (коллективный портрет в интерьере)

Гаврила не был правоведом,

Но и по поводу, и без,

Частенько с искреннейшим бредом

Он груздем в каждый кузов лез.

 

Адепт сентенции туманной:

«Блажен, кто духом обнищал»,

Он суд и страшный, и Басманный

За богохульство обещал.

 

Ругал Пелевина и Фромма,

Зато в Брокгаузе с Ефроном

Дошёл почти до буквы «эл»,

Хоть мало что понять сумел. 

 

Столь смысля в рыле, сколь и в ухе,

Слал женщин в Kirche и на Küche,

Поскольку плохо знал ответ

Что с ними делать на der bett.

 

Батальных чужд, как и балетных,

Однако, редкостный стратег —

Есть тяга у белобилетных

В спецвоенхран библиотек. 

 

Как часто, голову не паря,

Он мог херни нагородить,

И, скорбным разумом кемаря,

Чудовищ тех ещё родить.

 

Хамить, кому недавно выкал,

И блеском лизанных тестикул

Смущая юных поэтесс,

Порочить антропогенез.

 

Просить не ФБТ, хоть топлесс,

И звать с собой на сеновал,

Скрывая в жеребячих воплях

Свой моногамный мануал.

 

Взъерошив голову кудлату,

Внезапно покидать палату

И возбуждать всеобщий ржач,

Крича про то, что он-де врач.

 

Сносить аккаунты, чтоб снова

Под левой авою ab ovo

В чат почечуечным сычём

Вещать, как прежде, ниачом.

 

Он, несмотря, что грудью впалый,

Зато спинища колесом.

Такой педант: швырнётся калом —

Прочтёт «Кири́е элейсо́н».

 

То ножик вынет из кармана,

То закоси́т под меломана,

То вдруг забрызгает слюной,

То фортель выкинет иной.

 

Таков был наш смешной задира,

Что петрикором был ведом.

Пришла разруха из сортира.

Пропал Калабуховский дом.