Наследник

Неделю назад банковский служащий Николенька Мохов подделал чек, обналичил и смог расплатиться с квартирной хозяйкой. Поэтому неудивительно, что когда почтальон принёс казённый конверт, он был уверен, что внутри повестка из полицейского участка или приказ об увольнении со службы. Николенька разорвал плотную коричневую бумагу, пробежал написанные каллиграфическим почерком строки и оцепенел. Перечёл ещё и понял, что в жизнь ворвалось нечто невероятное. Он присел на стул и в третий раз прочитал письмо. В нём некий г-н Арефьев уведомлял г-на Н. Мохова, что его, то есть Николенькин, дядюшка, проживающий в Москве, скоропостижно скончался и оглашение завещания состоится послезавтра в полдень. Но, главное — господин Николай Мохов упомянут в этом завещании!
То, что у него есть дядя, подлец и миллионщик, рассказывала покойная матушка. Увы, из-за давней ссоры все родственные связи были разорваны. В Москве жила и вторая сестра, но письма от неё приходили крайне редко, а со временем и вовсе прекратились.
— А вдруг всё мне одному? — шептал Николенька, садясь в поезд. — Ладно, пусть половина, пусть треть. Хотя бы десятая часть!..
Прибыв в Москву, он, истратив последние деньги, остановился в приличной гостинице и съездил на Покровку, взглянуть на двухэтажный дядин дом. Вернувшись в номер, уснул только под утро и чуть было не проспал оглашение завещания.
В адвокатской конторе «Арефьев и сын» Николеньку встретили любезно, немедленно препроводив в зал, где в креслах расположились другие наследники. Преобладали пожилые господа в строгих костюмах и заплаканные дамы. Особняком, куря папиросу, развалился на кресле молодой человек в брюках в полоску и светлом сюртуке. Как только Николенька сел, из-за дубового, зелёного сукна стола поднялся сам г-н Арефьев и, поблёскивая золотыми очками, принялся читать завещание. Через какое-то время стало понятно, что дядя отписывает огромные суммы неким благотворительным фондам, домам призрения и больницам. Практически каждый пункт молодой человек с папиросой сопровождал глумливым смехом и аплодисментами, выкрикивая иногда, — Вот же, старый чёрт! Ах, молодец!
Николенька, оцепенев, слушал о десятках, о сотнях тысяч и терпеливо ждал своей очереди.
— Племянникам моим, сукиным сынам, Константину и Николаю, — голос адвоката был бесстрастен, — завещаю закончить дни на каторге.
Молодой человек встал, бросил недокуренную папиросу на ковёр и, поклонившись присутствующим, вышел. Вслед за ним, как в тумане, двинулся Николенька.
— Сукин сын Николай? Рад знакомству. Сукин сын Константин, — на крыльце стоял двоюродный брат. — Предлагаю вместе отобедать.
— Мне всё равно.
— Это дядюшке теперь всё равно, — усмехнулся Константин и крикнул извозчика.

***

В трактире Николенька выпил водки и поведал брату, что живёт в Твери, что он сирота, что из банка вот-вот уволят, что средств к существованию не имеет, что начал воровать на службе. И расплакался.
— Воровать на службе, — Константин погрозил пальцем, — большой грех!
И заказал ещё водки.
Николенька обречённо улыбался. Брат накормил обедом и отвёл к себе на квартиру. Пьяный и обессиленный от свалившихся бед, Николенька задремал.
Проснулся он, когда за окнами уже стемнело.
— Ужин на столе, — Константин, в плаще и шляпе, стоял в дверях, собираясь уходить. — Я же схожу, покончу с наследственными делами. Терпеть не могу ничего откладывать.
— Но нам же ничего не завещано!
— А закончить дни на каторге?! — деланно изумился брат. — Нет уж, дорогой родственник, что наше, то наше.
Вернулся он под утро, довольно помахивая дорогим кожаным саквояжем.
— Весь дядюшкин дом перерыл, — подмигнул Константин, — но денег так и не нашёл. Пришлось взять, что под руку попалось.
В саквояже оказались чековые книжки, пустые бланки, бумаги с гербовыми печатями.
— Под руку попалось? — удивлённо спросил Николенька.
— Врать не стану, — беспечно закурил папиросу Константин, — пришлось повозиться.
Он открыл ящик бюро и выложил на стол чернила, перья, бритвенные лезвия, какие-то склянки и увеличительное стекло.
— Ну, банковский служащий, разберёшься? — брат кивнул на бумаги.
Николенька ошарашенно молчал.
— Или домой в Тверь? — поднял брови Константин.

***
Три года братья Николай и Константин колесили по городам империи, занимаясь подделкой банковских документов, махинациями с ценными бумагами и откровенным мошенничеством. Затем как в воду канули, и полиция потеряла их след.