Болотная сказка

В деревушке, что спряталась среди болот, жил крестьянин Грегор с женой. С утра до ночи они добывали торф. Резали-складывали-сушили, что бы затем продать в городе. Понятное дело, что большого дохода с такого промысла не поимеешь. Богачи дома углём топят. Те, что победнее — дровами. Торфом от холодов только такие же горемыки спасаются. Потому и населяли деревню одни бедняки. Ранней весной комары да тучи мошки — носа за дверь не высунешь. А чуть солнышко начало припекать, знай, поворачивайся, торф таскай. Осенью, как зарядят дожди, на болота ни ногой. Того и гляди, в трясину засосёт. До самой весны сиди дома, плети на продажу корзины, да подсчитывай жалкие гроши. Одна радость у крестьянина — дети. Родится сын, будет помощником. Дочь же, если повезёт, сможет в городе удачно замуж выйти. Вот только дети в деревне рождались бледные и болезненные. Видно, все жизненные силы болото у них ещё в утробе матери высасывало.
— Пусть будет сын, — думал Грегор, сидя на крыльце дома и прислушиваясь к крикам рожающей жены. — А лучше двое. Подрастут ребята, начнут работать, глядишь и заживём.
— Дочь у тебя, — повитуха присела рядом с ним, закурила трубку.
— Красивая? — с надеждой спросил Грегор.
— Господь всех детей любит, — непонятно ответила та и ушла.
Девочка родилась самая обыкновенная. «Торфяночка», как их называли в городе. Худенькая, с редкими белёсыми волосиками и бесцветными глазами. Вот только ступни ног скорее напоминали огромные утиные лапы, чем детские ножки.
— Матерь Божья, — охнул Грегор и заплакал.
Ребёнка назвали Эльзой. Глядя, как дочь весело шлёпает по полу хижины, Грегор несколько раз запивал. Жена, винящая себя, замкнулась и перестала выходить из дому. Соседи, встречая Эльзу, испуганно крестились. Дети сторонились. Девочка же, скучая в четырёх стенах, проводила дни напролёт на болотах. Утром, выпив стакан молока, спускалась к зарослям осоки и, шлёпая лапами, исчезала в рассветном тумане. Возвращалась поздно вечером, мокрая и счастливая.
Осенью, когда Эльзе исполнилось шесть лет, она принесла домой бекаса.
— Неплохо, — Грегор оживился и взвесил на ладони птицу. — Жирный. В городе стоит пару монет. Сможешь поймать ещё?
Девочка, нечасто слышавшая голос отца, схватила корзину и умчалась на болото. А вечером, разложив на полу груду чернышей, лысух и вальдшнепов, Грегор понял, что с бедностью покончено. Утром, погрузив на тачку корзину с дичью, поспешил на городской рынок.
Через два года, сидя в кресле на крыльце своего нового дома, он с надеждой вслушивался в крики рожающей жены.
— Господи, пошли ещё одну дочурку, — шептал Грегор. — А лучше двух.