Лёгкий флирт (часть 15)
Утром Максим уехал, как обычно, в офис, не позавтракав и даже не выпив кофе, а Катя села на диван в гостиной, мысленно готовясь ко встрече с Розой. Но Роза не появлялась, и Катя заставила себя встать и пойти к ней в комнату. Роза сидела на кровати в наглухо застегнутом пальто, прямая, сухая и неподвижная, как египетская мумия. Рядом стоял небольшой чемодан.
— Роза, Вы, наверное, понимаете, что больше не сможете оставаться в этом доме, — сказала Катя и протянула Розе конверт с деньгами. — Возьмите, пожалуйста, я хотела бы с Вами рассчитаться.
Роза не шелохнулась, и Катя продолжила:
— Если Вам некуда идти, Вы можете пока пожить здесь. Недолго.
Роза по-прежнему молчала. За окнами посигналила машина. Роза встала, взяла чемодан и вышла из комнаты. В окно Катя увидела, как она села в стоящее у входа такси, и машина уехала, а конверт с деньгами так и остался у Кати в руках.
Часа через три позвонил Максим и рассказал, что Осмоловский вызывает его к себе к двум часам: в милицию поступило заявление от гражданки Розалии Пелетье, которая обвиняла гражданина Зимина в преднамеренном убийстве своей дочери.
— Я должна быть с тобой, — сказала Катя. — Я сейчас приеду.
— Нет, — категорично ответил Максим. — Я уже тебе говорил, что за свои поступки привык отвечать сам. И не волнуйся, Олег тоже будет со мной, он все-таки мой адвокат, и не самый плохой. Будь дома и жди меня. Или не жди, — он хмыкнул и повесил трубку.
В доме было тихо, пусто и пахло безнадежностью. Большие напольные часы показывали только пол-первого. Катя взяла теплую накидку, позвала Чарли и спустилась с ним в бухту. По привычке Чарли бодро засеменил лапками к пляжному домику, но Катя ни за что на свете не решилась бы теперь войти туда, где случилось все, о чем вчера рассказал Максим. Она закуталась в накидку и села на большой камень, подставив лицо морскому ветру, представив, где сейчас ее муж. Вот он садится в машину, и они едут в отделение милиции: впереди водитель и Максим, на заднем сидении Олег. Конечно, они едут на одной машине, ведь Максима могут ( здесь Катя почувствовала, как ее глаза наполнились слезами) арестовать. Водитель остается на парковке караулить машину, а Максим с Олегом входят в здание отделения милиции. На входе сидит дежурный и просит их предъявить документы, смотрит долго, пристально сверяя фотографии с лицами пришедших. Потом Максим и Олег подымаются по лестнице на второй этаж, находят нужный кабинет и садятся перед ним, ожидая, когда их пригласят. Они ждут долго, полчаса, а может быть и час, Осмоловский не торопится их приглашать. Он занят чему-то другим? Что-то ждет? Или это такой профессиональный прием — подозреваемый начинает нервничать в неведении, и больше шансов, что он расскажет правду? Наконец их приглашают войти, и всё, вот уже Максим там, откуда не так легко выйти. Осмоловский умный и дотошный, он будет вновь и вновь спрашивать Максима о подробностях той ночи, об опознании трехлетней давности, об их отношениях с Шанталь, покажет заявление Розы, будет ловить на неточностях и нестыковках. Потом, наверное, будет очная ставка, следователь пригласит Розу, и она расскажет все, что слышала вчера вечером. Осмоловскому надо найти убийцу, и он сделает это. И получит за это повышение по службе или премию, а мертвая Шанталь добьется своего — Максим станет никем. Господи, помоги Максиму!
Катя сидела и смотрела на свинцовое море, на причал, где стояла белоснежная красавица-яхта с названием из колючих букв и откуда почти в такую же ненастную погоду Максим отправил «Chantal» в ее последнее плавание. Что чувствовал он в эту минуту? Ужас и отчаяние от случившегося, облегчение, что кончилась его нелепая безрадостная жизнь, страх разоблачения или вообще ничего, а просто плыл и плыл, борясь с тяжелыми волнами, которые могли и его забрать с собой.
Небо затянуло черными тучами, и пошел противный, почти питерский дождик. Катя взяла мокрого Чарли на руки, вернулась в дом и прилегла в гостиной с камином, подбросив в огонь свежие поленья. Часы пробили пять раз, и зазвонил телефон. Это был Осмоловский.
— Катя, я отпустил Вашего мужа под подписку о невыезде. Пока. Решение о мере пресечения будет принимать суд. Зимин и его адвокат выдвинули версию самоубийства. Хотя я лично склонен верить матери убитой. Вам всем придется очень постараться, чтобы представить такие доказательства тому, что у молодой, красивой, обеспеченной женщины, к тому же беременной, была причина добровольно уйти из жизни. И эта должна быть причина, которой поверят прокурор, суд, журналисты и мать погибшей. У Вас три дня, а мы пока поищем в каюте пистолет, ведь если она сделала это сама, орудие убийство должно быть на месте. Катя, — Осмоловский помолчал несколько секунд. — Я сделал это ради Вас.
Максим лег спать в кабинете, он вернулся таким вымотанным, что даже толком не мог говорить. Они с Олегом решили встретиться на следующий день и еще раз проанализировать всю ситуацию. Катя лежала в постели с открытыми глазами и в сотый раз прокручивала в голове рассказ Максима о том, что случилось в пляжном домике. Его рассказ подтвердил Олег, значит, все рассказанное правда. Шанталь явно провоцировала Максима и сама дала ему пистолет. Почему, почему, почему она хотела, чтобы ее убили?? Что-то явно случилось именно в тот день, о чем она, скорей всего, и хотела рассказать Олегу. Олегу? Значит, это было что-то личное, или, как решил Олег, по ее сценарию, выстрелить должен был он, более вспыльчивый и несдержанный по сравнению с Максимом. Тем более, что Максим терпел столько лет, и у Шанталь не могло быть уверенности, что в этот раз она действительно выведет мужа из себя. У Розы уже не спросишь, что Шанталь делала в тот день, но... И Катя подпрыгнула на кровати: ежедневник! У Шанталь был ежедневник, куда она записывала все, что собиралась делать. Катя похолодела от мысли, что могла со злости сжечь его в камине после нравоучений Розы. Она выскользнула из спальни, спустилась в гостиную с камином и на дне самого нижнего ящика секретера нашла толстую тетрадь в кожаном переплете. Вот этот день: в одиннадцать ноль-ноль — косметический салон «Чародейка» в Судаке. Не подходит, вряд ли Шанталь решила уйти из жизни, обнаружив у себя седой волос. Два часа дня — сердечко. Скорей всего, это свидание с Олегом. Семнадцать часов — крестик. Это может быть что угодно. Катя едва дождалась рассвета и набрала телефон Олега:
— Олег, ты сказал, что в тот роковой день Шанталь звонила тебе с незнакомого номера?
— Да, — еще не совсем проснувшись, ответил Олег.
— Ты можешь заказать распечатку звонков на твой телефон? — попросила Катя.
— Попробую, но что это дает? — удивился Олег.
— Мне кажется, что в тот день произошло что-то, что могло заставить Шанталь принять решение умереть, — объяснила Катя. — Может быть, мы найдем свидетелей, которые видели ее тогда.
— Хорошо, — согласился Олег. — Только не знаю, как быстро я могу получить эти данные.
— Постарайся, Олег, — настойчиво сказала Катя. — Ты же сам говорил: сто баксов, и тебе сделают все, что угодно.
Олег приехал ближе к полудню с распечаткой телефонных разговоров: Шанталь звонила из приемной доктора Гурина, известного на весь Крым гинеколога.
— Нам это ничего не дает, — расстроился Максим. — Шанталь была беременной и логично, что она посещала гинеколога.
— И все-таки я бы поговорила с врачом, — возразила Катя. — Мне кажется странным, что все другие врачи у нее в ежедневнике записаны полностью, а здесь только крестик. Такой же крестик есть в ее записях и в другие дни, первый раз он появился месяца за три до ее смерти. Значками она обозначала только то, что хотела скрыть: крестики, сердечки, ромбики, думаю, что ромбики — это казино. Беременность — это совсем не то, что можно долго скрывать, да и незачем. Я предлагаю навестить доктора Гурина. Можно поехать прямо сейчас.
— Согласен, — поддержал Катю Олег. — Все-таки зацепка, других у нас пока нет.
Дорога заняла почти полтора часа, Катя села вперед к водителю, а Максим с Олегом сидели сзади, обсуждая текущие дела, словно ничего особенного не происходило, все просто отправились в Алушту прогуляться. Дорога шла вдоль моря, и Катя подумала, что если бы ей пришло в голову написать роман о своей жизни, то море обязательно стало бы в нем главным персонажем.
— Вы с ума сошли, — ахнула девушка в белом халате в приемной доктора. — К Ивану Михайловичу записываются за месяцы, а Вы приехали и хотите сразу попасть на прием. У Вас что-то жизненно важное?
— Да, — сказала Катя. — Вы совершенно правы, жизненно важное и промедление смерти подобно. — Ну, не знаю, — девушка растерянно посмотрела на экран компьютера. — У доктора расписана каждая минута. Только если кто-то не придет, но такое бывает редко. Садитесь и ждите.
— А сколько ждать, — устало спросил Максим.
— Не знаю, — развела руками девушка. — Час-два. Доктор обычно в клинике до самого вчера.
— А Вы не могли бы передать доктору, что его спрашивает господин Зимин, — внезапно сказал Олег. — Господин Зимин с супругой.
Девушка недовольно фыркнула и нехотя удалилась за стеклянную перегородку. Через пять минут она вернулась и с тем же недовольным выражением лица пригласила всех пройти в кабинет доктора Гурина.
— Я прекрасно помню Вашу покойную супругу, она была женщина редкой красоты, — сказал доктор, сняв очки и потерев переносицы жестом усталого человека. — Она у меня наблюдалась в течение трех месяцев перед своей смертью. Но причину ее обращения ко мне я вам открыть не смогу. Есть такое понятие, как врачебная тайна.
— Иван Михайлович, — почти взмолилась Катя, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами. — Моего мужа обвиняют в убийстве. Если мы не сможет доказать, что у нее была причина совершить самоубийство, Максима могут осудить на очень долгий срок, или даже пожизненно. Мне кажется, что именно Вы знаете что-то, очень важное для нас.
— Я Вам очень сочувствую, милая барышня, — вздохнул Гурин. — Но, увы, рассказать Вам ничего не могу. И не вздумайте предлагать мне деньги, — возмущенно добавил он, видя, как Олег достает бумажник. — Я принадлежу к тому поколению, которое еще помнит, что такое врачебная этика.
— И мне, ее мужу? — раздраженно спросил Максим.
— И Вам, ее мужу, — подтвердил доктор. — Потому что все, что она считала нужным сообщить Вам, я думаю, она это сделала. Но, — доктор выдержал небольшую паузу и посмотрел на несчастную Катю. — Я готов поделиться этими сведениями в присутствии следователя, как бы отвечая на его вопросы. В качестве исключения. Я буду в клинике, — Гурин посмотрел на часы, — еще три часа. Если Вы обеспечите его присутствие, я готов встретиться с Вами еще раз.
— А если не получится, мы можем приехать завтра? — просительно спросила Катя.
— Исключено, — твердо сказал Гурин. — Завтра у меня операционный день, а вечером я улетаю на неделю.
— Звони Осмоловскому, — сказал Максим Олегу.
— Нет, — возразила Катя. — Я ему позвоню.
Через час загнанный Opel Осмоловского затормозил у клиники Гурина.
— Госпожа Зимина обратилась ко мне за три месяца до своей гибели по поводу предполагаемой беременности, — сказал Гурин, листая медицинскую карту, которую ему принесла медсестра из приёмной. — К сожалению, вместо беременности я диагностировал у нее злокачественную опухоль матки, опухоль давнюю, запущенную и, как часто бывает у женщин молодого возраста, довольно агрессивную. Шанталь категорически отказалась от традиционных методов лечения — операции, химиотерапии, лучевой терапии, она просила выписать ей таблетки. Как Вы понимаете, такими способами рак не вылечить, и я вынужден был ей отказать. Через некоторое время она появилась снова, я смог лишь констатировать значительное ухудшение ситуации. В день ее гибели я был вынужден объявить ей практически смертный приговор, метастазы были в печени, брюшине, легких, ей оставалось два, от силы три месяца жизни, и это можно было с трудом назвать жизнью, это была бы борьба с усиливающимися болями, постепенной потерей всех естественных функций организма, существование в полном наркотическом тумане.
—То есть, беременной она не могла быть ни в коем случае? — нарушил гробовую тишину, наступившую после слов Гурина, Осмоловский.
— Совершенно исключено, — подтвердил Гурин.
— Скажите, доктор, это могло бы стать причиной самоубийства для такой женщины, как Шанталь? — Осмоловский задал вопрос, ответа на который ждали все в кабинете.
— Я не психиатр, — осторожно ответил Гурин. — Но мое личное мнение, что бесспорно. Такая яркая сильная женщина не могла бы принять полное физическое разрушение своей личности. Честно говоря, когда я прочитал в газетах о трагической гибели, я не удивился.
— Мы нашли пистолет в каюте, модель Браунинг, так называемый «дамский пистолет», — Осмоловский придержал Катю за локоть, когда все вышли из клиники, и Максим с Олегом пошли на стоянку для автомобилей, чтобы подогнать машину в крыльцу, — и если я передам дело в суд, Ваш замечательный адвокат докажет, что это было самоубийство, но мы ведь с Вами оба знаем, что Шанталь убил Зимин: расчётливо или в состоянии аффекта, в порыве ненависти или абсолютно хладнокровно, но это сделал он. Ответьте мне, пожалуйста, или даже не мне, а себе: зная все это, Вы сможете жить с убийцей?
— Вам звонят, Игорь Александрович, — Катя показала на заливающийся трелью мобильный телефон Осмоловского и отвернулась, чтобы не мешать разговору.
— Розалия Эммануэлевна, — услышала Катя, — я должен Вам сказать, что я закрываю дело о гибели Вашей дочери. Она покончила жизнь самоубийством, так как была смертельно больна. У нее был рак в последней стадии.
— Вам нравится работать следователем?- спросила Катя, когда Осмоловский снова спрятал телефон в карман куртки.
— Еще не понял, — улыбнулся Игорь. — Я ведь всегда за справедливость был: в школе за младших и слабых заступался, с учителями спорил, если кому-то оценку неправильно поставили. И на юридический поэтому поступил, чтобы с несправедливостью бороться, хотел стать адвокатом и защищать униженных и оскорбленных. После университета даже в государственные адвокаты подался, мол, не нужны мне ни мерседесы, ни туфли из крокодиловой кожи, ни ролексы. Первый подзащитный у меня был тихий мальчик из неблагополучной семьи, его обвиняли в жестоком убийстве одноклассницы и краже денег, которые собирали в школе на подарок учительнице. Учителя говорили, что он и мухи не обидел, бабушек через дороги переводил и кошек во дворе бездомных подбирал. Следствие было проведено из руки вон плохо, я легко «сделал» прокурора и отпраздновал свою первую победу. А через полгода он ограбил и убил соседку по подъезду. Тогда я решил, что ищу справедливость где-то не там и подался в следователи. Пока у меня здесь тоже не очень получается. Помните из детства — «я еще не волшебник, я только учусь».
— Спасибо Вам, Игорь, — сказала Катя и, встав, на цыпочки, поцеловала Осмоловского.
Когда на обратном пути Максим решил остановиться в поужинать в ресторане, Катя удивилась: последние дни, после того, как нашли эту чертову яхту и в их доме появился Осмоловский, ей не хотелось, ни есть, ни пить, ни спать, казалось все нормальные человеческие желания остались где-то далеко в другой жизни. Больше всего ей хотелось, чтобы этого ничего не было: ни страшной находки на дне моря, ни жуткого признания Максима, ни откровений Олега. И вопроса Игоря: «Вы сможете жить с убийцей?» Вот он сидит напротив, ее муж, снова такой уверенный, такой спокойный, профессионально изучает карту вин и решает, хочет ли он стейк полусырым или хорошо прожаренным. Олег уже переглядывается с симпатичной блондинкой за соседним столиком, и все опять хорошо, как и было каких-то две недели назад. «Следствие закончено, забудьте». Сейчас они вернутся домой, как ни в чем ни бывало, Максим снова будет спать в их спальне, а она скучать по утрам в пустом доме, а после обеда ездить в поселок на занятия в свой кружок. Скоро Новый год и пора уже выбрать для постановки какую-то пьесу: может быть, по старой памяти инсценировать пьесу Джеймса Барри «Питер Пэн»? Или лучше взять рассказы O’Генри. Рыжий Наиль из третьего класса прекрасно подойдет на роль вождя краснокожих. А на следующий год темой для бала можно сделать «Времена года» или «Четыре стихии: земля, вода, воздух и огонь». Надо сказать Ирина, чтобы в этот раз они обязательно привозили с собой мальчишек.
— Максим, я хочу задать теме вопрос, который никогда не задавала: ты меня любишь? — спросила Катя, когда Олег пошел отнести в машину еду для водителя.
На край стола села нахальная чайка и начала жадно пить из бокала с минеральной водой. Максим молчал, и чем дольше длилось его молчание, тем меньше Кате хотелось услышать ответ.
— Зачем ты на мне женился? — так и не дождавшись ответа, спросила Катя.
— Ты была так непохожа на Шанталь, — Максим отложил в сторону салфетку и откинулся на спинку кресла. —Светлая, немного наивная и очень доверчивая. Я думал, таких уже не бывает. И я вдруг решил, что могу начать все сначала, и прошлое меня не догонит. Я ошибался, вот и ты смотришь на меня сейчас совсем другими глазами. Прошлая жизнь никуда не исчезает, она висит на тебе, как рюкзак, набитый тяжелыми и ненужными вещами. Ты его тащишь, тащишь, а потом решаешь резко скинуть, a он не идет вниз, он уже прирос к тебе, стал твоей частью, и тебе жить с этим грузом всю оставшуюся жизнь. Лямки режут спину, ты задыхаешься, липкий пот заливает глаза, а ты тянешь и тянешь этот груз. И он только твой. Я хочу, чтобы ты знала: я тебе очень благодарен за все. Прости, если сможешь.
— В этой дыре отвратительная связь, — подошел к столу запыхавшийся Олег. — Мне звонил Вадим: у вас в доме пожар.