История лейтенанта
— А ездить в Переделкино к Вениамину Каверину и ходить к Лидии Чуковский я Вам не советую, — сказал полковник КГБ.
— А к кому же мне тогда ездить и ходить? — спросил бывший лейтенант.
Рапорт. С него и началось история о молодом лейтенанте с убеждением: «Это не важно шеф, что Вы майор, а я лейтенант. Важно то, что мы оба коммунисты».
В то время советская власть и коммунизм были в расцвете и доходило даже до того, что «истинный коммунист» говорил «неистинному коммунисту»; «У Вас неправильный идеологически цвет лица».
После окончания Высшей школы КГБ лейтенанта направили за границу. Восточная Германия. Городок Риза. Танковая дивизия. Сотрудник Особого отдела:
Шеф разделял коммунистическое убеждение лейтенанта, но с представлением о повышении его на старшего не спешил, ссылаясь на отсутствие свободных должностей.
Первый год прошёл незаметно. На втором году у лейтенанта стало появляться отвращение к его убеждению и оперативной работе: конспиративные квартиры, вербовка немцев за пиво. Он чувствовал себя доносчиком. Терпел. Надеялся, что пройдёт. Не вышло.
Отвращение возрастало и на стол шефа (уже подполковника) лёг рапорт лейтенанта с формулировкой: «Не могу служить в КГБ по моральным соображением. Прошу уволить по собственному желанию».
— Во как, — сказал шеф. — По моральным соображениям. Этот как? Бунт против Советской власти?
Ответ был отрицательным. Лейтенант сослался на душу. Не вписывается в КГБ.
Разговор закончился словами подполковника.
— Уволим, уволим. Отправим в СССР. Не волнуйся. Сажать тебя не за что. Просто поменяем статус. С военного на гражданский.
Образование было приличное. Юридические знания, свободное владение немецким и английском языках. Оказавшись в СССР (в Москве), он побывал во многих учреждениях ради работы, но везде был отказ.
— Меня не хотят брать на работу, — говорил он, -потому что боятся. Бывший работник КГБ. Думают; а возможно и не бывший, всё может быть, но от сотрудников андроповского КГБ — бывших и не бывших лучше быть подальше.
Несмотря на отказы, он не терял надежду устроиться юристом или переводчиком. Ему обещали: зайдите через месячишко, должна появиться свободная вакансия, он заходил, но штаты сокращались, и свободная вакансия исчезала. Ему предлагали зайти ещё через месячишко, штаты должны были пополниться, он верил, заходил, но штаты ещё больше урезались, и ему казалось, что учреждениями, в которые он заходил, командовал дьявол из здания, которое располагалось возле памятника Дзержинского.
Он был никто и с надеждой обращался даже в свою бывшую контору, обладавшую могущественным звонком, который мог поставить по стойке смирно весь город. Перед ним разыгрывали спектакль, но он не догадывался, что это был спектакль: звонили в учреждения, где ему отказывали, но звонки не долетали до учреждений, а оседали в трубке такого же конторщика, как и звонивший, только сидевший этажом повыше.
Однажды к нему приехал «товарищ», с которым он работал в Восточной Германии и его друг, представившийся, как человек с Севера, предложивший ему уехать на Север и поработать. Как он понял, человек с Севера им не был. Это был действующий сотрудник КГБ, посетивший его, чтобы узнать о его моральных соображениях.
Чтобы продержаться, он устроился грузчиком на овощную базу. Работа не тяготила. Тяжело было переносить одиночество. С ним старались не общаться.
В то время началось гонение на диссидентов, он почувствовал, что не одинок, это и натолкнуло его на мысль: единственный выход вырваться из круга одиночества — это примкнуть к диссидентам.
Он направился к Лидии Чуковской, но какое же было его удивление и потрясение, когда Чуковская, выслушав его, обозвала провокатором. Оплеуха была настолько сильной и неожиданной, что он растерялся.
— Я это... вот... говорю правду.
— Ваша правда в здании на площади Дзержинского. Оттуда пришли — туда и идите.
И выставила за дверь.
Облом хотя и смутил его, но не остановил.
От Чуковской он поехал в Переделкино к Каверину, который, как и Чуковская, внимательно выслушал его, посочувствовал и указал на дверь.
После посещения Каверина ему и посоветовали не ездить в Переделкино и не ходить к Чуковской, а о его встречах рассказала домработница Чуковской, которая была завербована сотрудниками КГБ и потянулась цепочка слухов о мужике, который был на деле сотрудником КГБ, но выдавал себя за бывшего сотрудника органов. Круг замкнулся. КГБ усиливало слухи, диссиденты гнали.
Ему пришлось пропотеть грузчиком до перестройки. Свобода. Он вздохнул, но оказался ненужным и перестройке, потому что перестройка порождала чудовищ, а он стремился остаться человеком.
— Да, — часто говорил он. — Иногда мелкий камушек, попавший под колёса императорской кареты, меняет судьбу империи. У меня была бы другая жизнь, если б не маленький камушек в виде рапорта с моральными соображениями.