И дрогнул мир...

— Ну сам-то подумай, что... Ну что в тебе может быть такого, что вызовет хоть какой-то интерес?

— Может, я смешной? — робко предположил я.

— Ты? Смешной? — она саркастически расхохоталась.

Вслед за ней грохнули от смеха все близлежащие дома, истерично замигали светофоры, парализовалось движение: водители, сложившись пополам от хохота, с трудом вылезали из машин и отползали на тротуар, где уже бились в конвульсиях прохожие... Когда весь Васильевский хохотал и колебался — волна пошла дальше: скрючился пополам от смеха Александрийский столп, Казанский свернулся гармошкой и, хохоча, развернулся, стелла у московского вокзала поднатужилась и взвинтилась спиралью в небо... Падали птицы, валялись люди, глухонемой Аркадий недоуменно огляделся и робко улыбнулся впервые за 20 лет...

— Охуеть. — только и смогла сказать она.

— И охуенный, — уже смелее предположил я.