Шары судьбы

Это было в армии. В той самой — непобедимой и легендарной. В той, в которой по праздникам давали вареное яйцо и кусочек сыра толщиной со спичку. В той, в которой хохол, чукмек, кацап и бибис могли нажраться чифа, слитого с самолета и пойти ушатывать азеров, не потому что те азеры, а потому что «духи совсем оборзели», В той, в которой главное было не отслужить, а дотянуть до дембеля. И дотягивали. Потихонечку ползли к заветным датам скрашивая будни алком, травой и сладкими булочками с соленым томатным соком из солдатской «чайной». В армии страны, исчезающей с политической карты мира.

***

С приближением дембеля солдатики начинали слегка двигаться и, пытаясь обмануть время, растворяли сутки ожидания в придуманных заботах и развлечениях. Кто-то набивал себе на плечах парашюты, самолеты и короткое, но емкое заклинание — «ДМБ-90». Кто-то шлифовал затертыми надфилями спизженые патроны, делая из них открывалки. Кто-то обшивал «парадку», превращая ее в гибрид гусарского мундира и клоунского наряда. Я, например, просто бухал. Время так летело быстрее, а спирта в авиации хватало, чтобы не выходить из штопора до приказа. Ну а мои дружки — Леха и Витя Чигиринский, решили вкатить себе в хуи шары. Кабэ не очень развлекающая процедура, но то ли чота там в головы с Вуоксы финскими мотивами надуло, то ли традиция такая, что хотя бы пара идиотов в каждом призыве должны провернуть эту операцию, но решение было принято явно не спонтанно, а после долгих совещаний и консультаций с медбратом из санчасти. Медбрат чота тер про вероятность сепсиса и бесплодии, но был неубедителен, поэтому легенды о бабах, кидающихся на такие початки в любое время дня и ночи, перевесили.

***

Вопросов было три: «что вставлять», «чем вставлять» и наконец — «вставить». Витя по привычке стал спорить и говорить что вставлять надо не «на конец», а «в», уже тогда закладывая мину под вопрос «в» или «на», и тут Лехе пришлось с ним согласиться. Представление о том, как это делается, ни у кого не было. До эпохи интернета оставалось лет семь, а в «Красной Звезде» и «Советском Воине» инструкцию по проделыванию дырок в члене подручными материалами почему-то не печатали. Пришлось проявлять фантазию. Леха предложил шарики от подшипника. Метнулись в гараж. Спиздили подшипник с раздатки. Разбили его. Оценили размеры своих хуев и поняли, что погорячились. Если бы даже и удалось запихнуть этот шар в хуй, то его пришлось бы поднимать как веки гоголевскому Вию. Прошвырнулись по самолетным ангарам. Ничего удобного, круглого и легко засовываемого в хер ни нашли. Зато нарыли кусок толстого оргстекла. Распилили его на прямоугольники. Потом на кубики. Потом вооружившись надфилями и наждачной бумагой начали таинство превращения кубиков в сферы.

Это была очень тонкая работа, но они старались и лесковский Левша вряд ли справился бы лучше. Все-таки хуй не блоха — его так просто не подкуешь. Процесс шлифовки и доведения шаров до идеальной гладкости происходил во рту. Чтобы его ускорить они, по всем законам социалистического производства, произвели разделение труда. Леха точил — Витек сосал. Не у Лехи, конечно, а то, что тот точил. В процессе работы у первого пальцы были стерты до кровеносных сосудов и обрели чуткость карточного шулера, а второй, увлекшись, проглотил штук пять уже почти готового материала из-за чего между компаньонами постоянно происходили небольшие конфликты. Но дело было важное и переводить их в горячую стадию не стали. Через две недели у них было шесть идеально гладких сфер. Завод точного приборостроения соснул бы у них в полном составе — от сторожевой собаки, до гендиректора, на предмет качества полученной продукции. Пришла пора искать что-то, что заменило бы им скальпель хирурга.

***

Штык-нож отмели. Использовать благородное оружие против писюнов, посчитали неприличным. Все таки присягу с ним принимали, знамя целовали, консервы им же открывали. Кухонный нож, повар отказался давать, после того как узнал для каких целей он нужен. Мол, грил, если после сала я его еще могу там в кипятке отмыть и точилом снять всю нечистую пищу до молекулы, то после такой хрени инструмент станет явно нехаляльным по всем людским и не очень законам. Снова пошли в гараж. Там удачно приделали ноги старой, покрытой ржавчиной отвертке. Два дня пидорили ее, как фея Золушку, превращая в надлежащий вид. Довести до ума всю ее полностью не представлялось возможным, поэтому после тщательной обработки она выглядела так — деревянная, расколотая ручка была обмотана стерильной синей изолентой, дальше — черный замасленный стержень, переходящий в заточенное, тускло поблескивающее, жало. Похожим орудием добивались отречения от ереси у Галилея, но сейчас его готовы были повертеть на одном месте как Землю вокруг Солнца

По жребию первым на эшафот должен был пойти хер Витька. Билеты на шоу не продавали. Ограничились оповещением через солдатское радио и на представление приперлось человек сорок народу из разных подразделений. В операционный стол превратили табуретку. Леха налил в кружку спирта, пахнущего керосином. Витек выпил. Закурил. Вернул кружку другану. Зрителя замерли. Оперируемый жадно затянулся почти догоревшей сигаретой и достал свое хозяйство. Хозяйство почувствовало какой-то подвох и стало резко уменьшаться в размерах. Леха окунул жало отвертки в остатки спирта. Прокалил на зажигалке. Допил и зловеще ухмыльнулся. Витин хуй стал похож на испуганного мыша, пытающегося забиться в норку. Холодный металл коснулся плоти. Резкий удар ладони по рукоятке. «Это пиздец», — тихо сказал Витя. «Блядь!», это он уже заорал в полный голос. Леха быстро плеснул на хуй спирта для дезинфекции. «Бляяяяяяядь! Сука! Падла!», — с каждым словом Витина речь начинала играть новыми красками. Хуй — тоже. Он покраснел. Потом пожелтел. Потом позеленел. Короче стал похож на светофор. Или светофор стал похож на хуй. Пошла кровь. Леха предложил перевязать пока она вся не вышла. Перевязал. Член через полчаса почернел. Витек испугался и снял повязку. Пора было вставлять шары.

***

Достали их из спичечного коробка. Протерли одеколоном. Витек начал запихивать их в свою плоть и снова заорал. Было больно, но он пошел до конца. До своего. Получилось. Сверху снова наложили повязку и снова жахнули спирту за успех. Наступила очередь Лехи. Витя, отошедший от шока, злорадно посмотрел на него. Публики поубавилось. Солдат, он конечно, обязан сносить все тяготы и лишения. Настоящий советский воин должен решительно смотреть в глаза смерти и не отворачиваться при встрече с противником. Не обращая внимание на рваные раны и простреленные руки и ноги, идти в атаку. Но никто из защитников Отчизны не подписывался в присяге под словами типа — «Клянусь мужественно смотреть, как писюняру товарища протыкают ржавой отверткой». Тут мужество уходит в глубокую спячку.

Леха положил своего мученика на табуретку. После перенесенного стресса, рука у Вити слегка дрожала, поэтому дырок получилось пять: две в табуретке, две в Лехином хере, и одна в ладони у Витька. Все прошло по уже знакомому сценарию. Сначала смена всей цветовой гаммы, потом кровь, потом перевязка. Покурили. Боль уходила. Помечтали, какими они теперь будут знатными ебарями. Легли спать.

***

Утром встали до отбоя. Размотали повязку из куска простыни, чтобы сходить поссать и посмотреть на творенье своих рук. Ссать захотелось еще больше, смотреть — нет.

Четыре дня они мужественно терпели боль при хождении по маленькому и, доставая хозяйство из ширинки, закрывали глаза. Психика не выдерживала зрелища опухших и почерневших членов. О супертрахе баб говорили все меньше. В одно не очень прекрасное утро, когда Витя не смог выдавить из себя ни капли в туалете, они решились на извлечение инородных тел из своих организмов. Отвертка уступила место лезвию. Каждый вскрывал себя сам. Не пили, потому что было страшно. Рука могла дрогнуть и резануть лишнее. Шарики стукались о пол выпадая один за одним. Закладывали по три, достали пять на двоих. Это было аномально, но решили не заморачиваться. Стало значительно легче. Через неделю писюны зАжили и зажИли нормальной жизнью. Еще через две недели Леха подошел к Витьку после отбоя, присел на койку и прошептал: — «Братуха. Я понял. Ну, их эти шары. Тока судьбу с ними испытывать. Давай лучше "усы" вставим и ушки крысиные приживим. Беспроигрышный вариант». Витя внимательно посмотрел на кента и ответил коротко: — «А не пошел бы ты на хуй, Микки Маус!».