Автобиография из собственных текстов

Евгения ЕМЕЛЬЯНОВА

Рассказ "ПАРАД НА ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ"

"- Баба, поедешь с нами парад смотреть? - спросил меня сын рано утром 4-го июля,в субботу. - День независимости сегодня!

- Да я уже вижу, что праздник, - показала я через кухонное окно на звёздно-полосатый флажок, воткнутый в газон возле  дома стараниями администрации нашего городка. - От кого независимости, от Британии?

- Ага, - сказала моя американская сноха, спускаясь с верхнего этажа с мокрыми после душа волосами.

- От Британии - это не самое страшное, - засмеялся сын. - Помнишь, мам, как мы мечтали с тобой получить независимость от советской Средней Азии, когда там жили?

- Не говори, - сказала я. - Как страшный сон, вспомнить боюсь! Никогда не забуду, как идущий впереди меня на базар абориген взял да и высморкался в кулак, да и отёр ладонь о зелёную ветку, ласково задевающую головы и лица остальных прохожих. Я от этой ветки чуть на проезжую часть под машину не выскочила!

- А о каком параде речь? - добавила я. - В нашем городке, вроде, не проводят парады.

- Я по Интернету нашла, - сказала сноха. - Не так уж далеко. Сводный парад нескольких маленьких городков.

- Вы же в Советском Союзе ходили на парады? - продолжила разговор сноха уже в мини-вэне, сидя за рулём.

Сзади нас разместилась весёлая компания - сын с тремя детьми.

- Это называется "демонстрация", - ответила я, ощущая против воли надвигающееся беспокойство от воспоминаний. - Два раза в год - по государственным праздникам 1 мая и 7 ноября - советские люди демонстрировали единомыслие с коммунистической партией и советским правительством. Как там Шекспир говорил: " О ужас, ужас, ужас!"

- Почему? - искренне удивилась сноха.

- Не знаю, - сказала я. - Как вспомню эту обязаловку, так плакать хочется. Рано утром в праздничный день надо было ребёнка куда-то пристроить и бежать на сборный пункт к восьми часам, как правило, на свою работу. И не дай Господь опоздать - в чёрный список попадёшь!

- А что было бы, если не прийти? - спросила сноха.

- Могли бы с работы уволить, - сказала я. - Это всё равно, что в школе в комсомол отказаться вступить. Убить не убьют, но жизнь сделают невыносимой. Попадёшь в чёрный список, будешь изгоем и в конце концов выживут из коллектива.

- А я любил ходить на демонстрации, - сказал сын. - Помню, что было весело. Наши парни, когда журфак проходил по площади мимо трибун с руководителями республики, в ответ на их лозунги-призывы вместо "Ура!" кричали "Бля-а-а-а!"

Мы втроём расхохотались от души.

- Нет, - сказала я, утирая слёзы от смеха, - я такое первый раз слышу. Как это можно кричать, если рядом идёт директор, его четыре зама, партком, местком, отдел кадров и Первый отдел в полном составе?

- Ну, у нас люди в штатском были, - сказал сын, - но их на всех не хватало.

- У нас мужики тоже не скучали, - сказала я. - Сразу же сбрасывались по рублю и посылали гонца за бутылкой.

- Да, - подтвердил сын. - Я же говорю, что весело было! Но я ходил уже, правда, при Горбачёве.

За разговорами доехали до маленького городка, припарковались на полупустой стоянке у местного дома престарелых. Дальше пошли пешком - искать Главную улицу - Мейн-стрит."