Дар Одина

Странно однажды получилось. Заплутал старый рыжебородый Фолке с командой, возвращаясь после набегов домой. Может глупый Кракен волну поднял, а может морское чудовище Хафгуфа со дна выпрыгнуло и спросонья звезду Полярную проглотило. А только выбросило море драккар викингов не к родной деревушке, а на отмель, к незнакомому острову. Да ещё так волнами под зад деревянный поддало, что воткнулся нос корабля прямо в песчаный берег, припорошенный еловыми иголками.

Высыпались викинги на берег, как игральные кости, брошенные рукой Одина на мраморные полы Асгарда. Огляделись воины, а кругом ночь. Тишина лютая, только сосны шишками вверх лупятся-северное сияние рассматривают. Будто никогда не видели. Загляделись и викинги: лица щитами прикрыли, чтобы не ослепнуть от ярких всполохов, что разожгла на небе богиня Фрейя, напоминая путникам о Вальгалле и жарких объятиях валькирий. Застучали суровые мужские сердца с такой силою, что разбудили спящую несколько сотен лет в глуби острова ведьму Ингихильд. Зевнула она, протянула белую холодную, как ледники Исландии руку, и сорвала ночное покрывало с неба. Чтобы накрыться. Замёрзла. Быстро заскользил синий холст вглубь леса, только и успели викинги за самый краешек ухватиться. Тянули-тянули, кряхтели-кряхтели. Да так громко, что разбудили спящего несколько сотен лет тролля Согнё, прикинувшегося горой. Зевнул он, протянул огромную каменную руку, сгреб в кулак викингов, забросил в драккар и такого пинка под ясеневый зад дал, что за три дня месячный путь преодолели.

Очнулись уже дома. Смотрят, драккар посреди деревни стоит, а вокруг жёны: руки в боки. Спрашивают почему так долго «ходили» туда, и почему быстро обратно вернулись, много ли награбили и куда ночь подевалась. Пригладили мужчины лохматые бороды. Рассказали... Покачали головами жёны. Поохали. Запихали мужей обратно в драккар и так от берега оттолкнули, что добрались викинги до неизвестного острова не за неделю, а за два дня.

Огляделись. Тишина. Лишь солнечные зайчики на шлемах прыгают, да совы из бора желтыми пятаками таращатся. Отложили воины щиты. Подобрались на цыпочках к самой кромке погруженного во тьму леса и сдёрнули небесное покрывало, звёздами усыпанное, со спящей ведьмы Ингихильд. Свернули ночное небо, на плечи как бревно закинули и бросились прочь.
Так домой спешили, что мимо своего драккара прямо по воде и пробежали, пока не воткнулись в дремавшего неподалеку на дне Кракена. Очнулось чудовище, щупальцами по воде заколотило, зашумело, и разбудило ведьму. Протянула Ингихильд руку, сорвала с неба дневное покрывало, всё облаками залатанное и в лес к себе утащила. Подняли викинги головы вверх, а там вместо неба серебряные своды Валяскьяльва сияют и Один на троне сидит. Смотрит вниз на землю и смеется. Так сильно смеялся, что штаны, сшитые из кожи северного оленя Холмгейра, высекающего из-под копыт огонь, с треском по швам и разошлись.
Увидели это викинги и захихикали, смущенно щитами прикрываясь. Заливисто, пуская пузыри захлюпал под водой глупый Кракен, хрипло зашлась из леса ведьма Ингихильд, и даже каменный тролль Согнё не выдержал: разрыдался водопадами от смеха.
Рассердился Один. Вырвал из рук команды рыжебородого Фолке ночное покрывало. Прикрыться. Усадил викингов в драккар и такого пинка дал, чтобы меньше чем за день до дома добрались.
А напоследок приказал: ежедневно являться на остров — день на ночь менять, до тех самых пор, пока не распахнутся перед ними двери последнего пристанища всех доблестных воинов — Вальхаллы!