Дорога

Я задумчиво крутил в руках игрушку «рождественский шар». Под стеклянной полусферой кружился снег, медленно опускаясь на миниатюрные домики, стоящие на скале. Скалу обвивал серпантин такого же миниатюрного шоссе...

Вид снежинок всегда действовал на меня умиротворяюще. Настоящего снега я никогда не видел, а игрушка досталась мне в наследство от какого-то пра-пра... Подставка местами потрескалась, но сама сфера по-прежнему была прозрачной, а снежинки завораживающими.

Меня зовут Дэниел, мне тридцать два года. Всё моё детство, юность и сознательные годы прошли в небольшом городке под названием Эксетер. Здесь я ходил в школу и закончил колледж, здесь же и работаю фельдшером.

Считается, что в городке с населением в двадцать тысяч дипломированный врач не нужен, достаточно фельдшера и акушерки. Бессменной акушеркой трудится сухонькая старушка Одри, принимая роды у всех женщин городка. Никто не знает, сколько ей лет, даже шериф.

А старожилы утверждают, что Одри ещё им помогала появиться на свет.

Я прислушался к звукам за окном. Тишина, только шелест листьев да скрип флюгера на черепичной крыше медсанчасти нарушают безмолвие. Поставил игрушку на стол, подошел к зеркалу, растирая лицо ладонями, пытаясь согнать сонливость. Глянул на отражение — светлые глаза, светлая щетина. Бакенбарды превращаются в банальную небритость, да и бровей за волосами уже не видно. В парикмахерскую сходить, что ли...

Единственный в городке салон находится в двух минутах ходьбы от центральной площади (правда, и сам Эксетер можно пересечь за четверть часа) и прямо через дорогу от медсанчасти. Парикмахером работает Эллис. Элли только что исполнилось двадцать, она вся какая-то тоненькая и хрупкая. Когда она стрижёт меня, то я замираю от прикосновений её прохладных пальчиков, глядя, как тоненькая сиреневая жилка пульсирует под мраморной кожей её восхитительной шейки. Да, я влюблён. И как только я признался в этом самому себе, то стал посещать парикмахерскую как можно реже, хотя мысленно стремился туда каждый день. Мама Эллис не примет такого зятя как я, она прочит дочери в мужья городского казначея... Но со стрижкой тянуть дальше некуда, нужно идти «сдаваться».

Я запер дверь, повесив табличку с информацией, где меня найти, и вышел под палящее солнце. Горожане прятались на своих верандах или возле бассейнов. Даже детвора не носилась, как обычно, поднимая клубы пыли. К вечеру городок оживёт. А пока солнцепёк не располагает к прогулкам. Вряд ли меня кто-то хватится — можно задержаться в салоне подольше.
Я перешёл улицу и под звон колокольчика толкнул дверь парикмахерской. Зажмурился, пытаясь прийти в себя после залитой солнцем улицы... и не смог сдержать крик: Элли лежала на светлом кафеле пола. Рядом с ней расползалось кровавое пятно.

Беглого осмотра хватило, чтобы убедиться, что это действительно кровь, и что Элли ещё жива. Но кровопотеря для такой субтильной девушки была просто катастрофической. Я бегом пересек улицу, отпер медсанчасть, схватил чемоданчик с медикаментами и бросился назад, оставив ключи покачиваться в двери. Улица по-прежнему была пустынной. Сердце билось где-то в горле, мне хотелось кричать, выть, как раненому зверю. Вид угасающей Элли повергал меня в панику, но кроме меня рядом не было никого, кто мог бы ей помочь. Стиснув зубы, я оказал первую помощь, наложив швы. Рана была неглубокой. Видимо, жара доконала девушку — она упала в обморок, да так неудачно, что при падении повредила руку о парикмахерский стальной зажим для волос, который проткнул ей артерию. Поэтому и крови была целая лужа. Подложив ей под голову полотенце, я бросился за шерифом.

Самуэль курил, закинув ноги на полировку стола. Образ утомленного законника очень шёл ему, он вообще был личностью колоритной: абсолютно лысая голова, «бычья» шея, центнер веса. Рядом с ним я всегда чувствовал себя сопливым пацаном. Вот и сейчас не к месту оробел:

— Сэм, беда у нас. Помощь нужно вызвать, Элли много крови потеряла.

В меня вперился тяжелый взгляд:

— Помощь? Вызвать? У нас что, крови для переливания нет?

— Ты не понимаешь, ей очень плохо... — под его взглядом я осёкся и окончательно сник. — Я же простой фельдшер, у нас же никогда такого не происходило. Я даже переносить её боюсь, не только ли переливание делать.

— Так и скажи, что тело перенести надо.

— Ты сдурел?! — робость с меня будто сдуло, — какое, к чертям, тело?! Жива она, запрашивай помощь!

— Нет, Дэнис, сдурел ты. Ты забыл? Мы находимся на горном плато. Любая помощь будет идти к нам двое суток.

— Пусть вышлют вертолет!

— Да ты фантастики начитался, — шериф вздохнул, вроде бы непритворно. И тут же добавил: — Пошли, помогу с транспортировкой, — и у меня снова свело скулы от ненависти к его равнодушию.

В моём хозяйстве нашлась каталка, мы вдвоём аккуратно перенесли на неё Элли и доставили в медсанчасть. Кожа девушки из бледной стала пергаментно-жёлтой, дыхание еле улавливалось, пульс был нитяной. Я понимал, что без оказания профессиональной помощи потеряю любимую.

— Сэм, я подгоню свой джип, но каталка туда не войдет. Ты поможешь мне зафиксировать Эллис на заднем сидении, чтобы её не трясло на поворотах серпантина?

— Я никуда тебя не пущу.

От спокойного тона Сэма я разозлился всерьез:

— А я должен получать твоё разрешение?

— Да, представь себе. И не нужно на меня шипеть. Город на карантине, у меня приказ никого не выпускать, — этот негодяй улыбнулся.

— Мне плевать на карантин и приказы. Речь идёт о жизни человека.

Я демонстративно развернулся, доставая из шкафа эластичные бинты, всем своим видом давая понять, что остановить меня не удастся... и резкая боль пронзила затылок. В глазах потемнело, и я потерял сознание.

Очнулся я, когда на улице уже стемнело. Со стоном ощупал затылок — пальцы испачкались в густом и вязком. Хорошо этот подонок меня приложил. С трудом поднялся — всё это время я пролежал в той же позе, в которой оказался при падении, и выдохнул с облегчением. Какой бы дрянью Сэм ни был, но Эллис он помог так, как не хватило смелости даже у меня — возле каталки стояла система для переливания крови, рядом валялись пустые упаковки от консерванта второй группы. Именно эта группа крови была у Элли, я это хорошо помнил.

Умывшись и продезинфицировав руки, я принялся за осмотр. Состояние девушки улучшилось, но по-прежнему вселяло беспокойство. Нужна помощь. Поведение Самуэля не укладывалось у меня в голове, дикость какая-то, пещерный век. Я подошёл к столу, встряхнул рождественский шар, наблюдая, как падают снежинки. Боль в затылке потихоньку утихала. Как-то неловко было заниматься своей ссадиной, когда Эллис значительно хуже, чем мне. Чувство вины терзало меня. Я винил себя в непрофессионализме, в мягкотелости.

Нужно действовать, нужна помощь. Просто необходима. С Сэмом решу вопрос позже, сейчас открытое противостояние ни к чему.

Приготовив всё к отъезду, я быстрым шагом, постоянно оглядываясь, двинулся к дому. Не поднимаясь на крыльцо, сразу же направился к гаражу. В нём была моя гордость — джип, доставшийся от деда. Я никогда и никуда не выезжал на нём, но водить меня научили, как только я начал дотягиваться до педалей. Наверное, я самоубийца — на такой габаритной машине, практически, с нулевыми навыками вождения — и по серпантину вниз по темноте?

Но утра я ждать не могу. Тупая боль в затылке напоминала мне, что Самуэль не шутил.

Мягко урча, заработал мотор. И всё же, звук его раздался набатом в моей голове — казалось, шум слышен на весь городок. Однако деваться было некуда. Не глуша мотора, я остановился у медсанчасти. И, уже не особо таясь, быстро перенес в машину всё необходимое, а потом разместил на заднем сиденье Элли, стараясь обеспечить ей максимальный комфорт и безопасность.
Вновь оказавшись за рулем, я почувствовал себя значительно увереннее. Джип — большая машина, не грудью же мне Сэм выезд перегородит?

В городе было тихо и пустынно. Неужели о происшествии никто не знает? Хотя, это и не имеет значения. Самуэль за нападение на меня будет отвечать в любом случае, не важно, скрыл он от родных Эллис произошедшее или нет.

Вот он — выезд на шоссе! Сначала мне показалось, будто я слышу хлопки. Но тут краем глаза заметил, как справа и чуть спереди вздымается фонтанчик пыли. Я не поверил своим глазам — выезд был перекрыт шлагбаумом, а Сэм бежал к нему, стараясь попасть из пистолета по колесам джипа. Утопив педаль газа, я снёс преграду и выехал на шоссе...

Ликование от преодоления заслона длилось недолго. Разогнать джип легко, а вот удержать на тонкой ленте шоссе такую махину куда сложнее. Я стиснул руль предательски влажными ладонями и полностью сосредоточился на дороге. То и дело поворачивая, я не ехал, а крался, делая, дай бог, двадцать километров в час.

Постепенно я приноровился к машине, нервозность отпустила, уступив место раздумьям...

Почему Сэм так странно себя повёл? Раньше он никогда не препятствовал выезду из города.

Но мне раньше и не требовалось никуда выезжать... Но ведь другие ездили? Что-то не припоминаю. Уезжала только супружеская пара Миллеров. Они со всеми попрощались и планировали выезд рано утром. Но на следующий день их фиат стоял рядом с домом Алекса.

Пожарный ещё долго вспоминал щедрый подарок соседей. Почему я не задумался тогда — а на чём же они уехали? Что вообще происходит?! Нужно добраться до отдела полиции и всё рассказать. Это какой-то заговор.

Дорога всё плелась и плелась вниз. В конце концов монотонность пути меня утомила, я остановил джип и заснул прямо на водительском сидении, облокотясь на руль.

Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь — вокруг всё было белым. Продрав глаза, я понял, что мне не мерещится — шёл снег, настоящий. Но удивляться не было никаких сил. Я выбрался из-за руля и открыл заднюю дверцу, чтобы убедиться, что с Эллис всё в порядке.

Девушка была мертва. Правого виска просто не было, пуля прошла навылет. Значит, Самюэль стрелял не по колесам. Я рухнул рядом с джипом на колени, раскачиваясь и подвывая. Это всё кошмар. Такого просто не может быть.

Не знаю, сколько прошло времени. Время не имело значения. Я не имел значения. Всё было глупым. Без неё. Но убийца должен быть наказан! Эта мысль ослепила меня яростью, возвращая сознание. Я должен добиться наказания для Сэма! Укрыв Элли покрывалом, я зачем-то взял рождественский шар и пошёл посмотреть, удастся ли оценить оставшееся расстояние при дневном свете, не помешает ли падающий непрерывно снег.

Зайдя за поворот, я будто споткнулся — дороги не было. Вообще ничего не было. Обрыв, пустота. Аккуратно сев на край, я свесил ноги в пустоту. Вокруг шёл снег. Под стеклянной сферой шара кружились снежинки. Они ложились на миниатюрные дома, на серпантин дороги, черный игрушечный джип, чуть больше спичечной головки... А на краю обрыва сидел миниатюрный человечек и что-то рассматривал у себя в руках.