День Рожденья Муми-мамы

Посвящается моей подруге, любительнице муми-троллей, и ее мужу Дмитрию.  Олечка-Polemonia, сестренка Муми-тролля — это ты! :)

 

В эти мгновенья над нами не властны года,

Звезды сияют и плещет морская вода.

Музыка, танец в наших поющих сердцах,

Радостной птицею песня помчит в небеса.

 

Муми-Оля сидела на мостках, задумчиво глядя на море. Волны лениво колыхались, словно им тоже было жарко в этот летний полдень.

— А может, ракушка? — размышляла вслух Муми-Оля. — А, ну да...

Она покосилась на Муми-тролля, проходившего неподалеку. Тот, словно почувствовав взгляд сестры, поправил на плече удочку и ускорил шаги — ему было некогда. Ракушку, причем очень красивую, недавно нашел как раз он! Прикусив язычок, Муми-Оля снова задумалась. Печь она не умела, так что торты с пирогами отпадали сразу, цветы уже собирала Фрекен Снорк, с утра пропадающая где-то в полях. Снусмумрик с малышкой Мю разучивали на губной гармошке праздничную песенку (слова придумала Мю, и у нее получилось совсем неплохо!), для секретности тоже скрывшись в неизвестном направлении.

— Снифф спляшет, Снорк чего-нибудь изобретет, Муми-папа прочитает очередную главу из своих мемуаров, — Муми-Оля бросила в волны камушек. — У всех уже готовы подарки, кроме меня!

Она с досадой уставилась на лодочку, как раз подплывшую к мосткам. У хемуля Димы тоже не намечалось проблем с выбором подарка. Дно лодки, заставленное банками с его новым увлечением, демонстрировало это всем желающим. Как и домик неподалеку, в котором уже собралась целая коллекция медуз и каких —то мелких морских организмов.

— Привет! — Дима весело помахал лапой. — Чего хандришь?

Выбравшись на мостки, он ловко принялся привязывать лодку к причалу. Собственнолапный предмет его гордости (хотя почти всю работу сделал Снорк), отличное плавучее суденышко с небольшим парусом, называлось просто и без премудростей: «Гордость Димы». Муми-Оля, в очередной раз сдержав смех при виде надписи на борту лодки, бросила в воду очередной камешек.

— Не могу придумать подарок для Муми-мамы, — она с досадой дернула хвостиком, отчего кисточка на его конце распушилась. — Не картинку же рисовать, я не маленькая!

Хемуль, плюхнувшись рядом, почесал затылок. Подумал немного.

— Хочешь, возьми что-нибудь у меня, — предложил он, но Муми-Оля не пришла в восторг от этой идеи. Ни медузы, ни крабы, ни кувшинка в букете камыша (Хемуль, не разбираясь, нарвал для праздничного стола), ее не вдохновили. Покосившись на свою заднюю лапку, она улыбнулась. Жемчужный браслет, красовавшийся на ней, подарок хемуля, сверкнул в солнечных лучах. И, право же, он был ничуть не хуже золотого, который носила на ножке Фрекен Снорк!

— Вот бы что-нибудь похожее на мой браслетик, — Оля с надеждой посмотрела на сети в лодке, а Дима, уставившись на полуденное небо, хмыкнул. Второй раз выловить в море что-нибудь столь же замечательное, на его взгляд, было бы чудом. Впрочем, попытка не пытка, к тому же день выдался просто прекрасным! Полюбовавшись белыми барашками облаков, мерно плывущими над морем, хемуль ободряюще сжал лапку подруги. Слов друзьям не требовалось — весело переглянувшись, они принялись в четыре лапы отвязывать лодку.

*

«Нужно найти что-нибудь особенное, необыкновенное. Скажем, редкие цветы, которых никто никогда не видел», — размышляла Оля, пока Дима старательно греб (парус не мешал веслам, как и наоборот) — Только где такие найдешь?" Время тянулось ужасно медленно! Даже дельфины, целой стаей промчавшиеся неподалеку, не привели сестричку Муми-тролля в восторг. Вообще-то она любила дельфинов, и один раз даже плавала вместе с ними, но сейчас все мысли были исключительно о подарке. Еще раз проверив сеть, колышущуюся за бортом, Муми-Оля вздохнула. Ну, никак ей не сиделось, не лежалось и не стоялось на дне лодки.

— Надо искупаться, — решила она и, потянувшись, скользнула в ласковые волны. Плавать Оля обожала, особенно на большой глубине. Обплыла вокруг лодки, потом нырнула под нее, и... Хемуль от оглушительного «Бу!» чуть не вывалился за борт! В отличие от подруги, он предпочитал купаться ближе к берегу.

— Не смешно, — пробурчал он, пока Муми-Оля заливалась смехом. — Вот цапнет тебя за пятку акула, будешь знать!

Оля плеснула на друга водой и, показав ему язык, нырнула. Муми-тролли могут задерживать дыхание почти на пятнадцать минут, и наша маленькая героиня, опускаясь на глубину, успела вдоволь полюбоваться красотами морского дна — кораллы, полипы, толстые рыбы, столь уважаемые хемулем медузы... Один раз мимо даже проплыл скат, вальяжно взмахивающий большими плавниками. Увы, тайные надежды найти затонувший клад не оправдались, и вскоре Муми-Оля поняла, что пора возвращаться наверх. Она была уже на полдороге, когда сбоку мелькнуло что-то серебристое.

Время шло. Хемуль, третий раз пересчитавший все сегодняшние трофеи (рачки и водоросли), уже заволновался, но тут...

— Дима! Дима! — Оля вынырнула в фонтане брызг, чуть не перевернув лодку. Муми-Дима подпрыгнул, ухватив подругу за лапку.

— Акула? — спросил он испуганно. — Выбирайся скорее!

Муми-Оля так замотала головой, что намокшие ушки хлопнули ее по голове. Повернувшись, она указала лапкой вдаль.

— Там целая стая рыбок! — выпалила она, влезая в лодку. — Скорее плывем за ними!

— Рыбки? — Дима, перепуганный воображаемой акулой, нахмурился. — Золотые, что ли, что ты так орешь? (да, наш хемуль бывал грубоват, но подруга не обиделась на него).

— Серебряные! — Оля, схватив весла, налегла на них. — Никогда таких не видела, они просто сияют! Не представляешь, какие красивые!

Дима, аккуратно отобрав у нее весла, завел мотор (все же Снорк постарался на славу...) Лодочка устремилась в погоню, а Муми-Оля, подпрыгивая от нетерпения, чуть не нырнула снова. Впрочем, она быстро опомнилась — нести в зубах сеть неудобно, да и поймать самой будет не так-то просто. «Почему я не русалка? — подумала Оля, вглядываясь вдаль до рези в глазах. — Уж они-то быстро плавают, не хуже этих рыбок». Необычайно шустрая стайка, сверкая серебряными спинками, словно летела над водой!

*

Когда друзья вернулись домой, время уже приближалось к вечеру. Подавив желание сразу вручить подарок, Муми-Оля прошмыгнула в дом. Задернула штору на окне, а, подумав немного, закрыла и ставни. Комната озарилась серебристым сиянием, когда извлеченная из вороха тряпок банка оказалась на столе. Несколько минут Оля любовалась рыбкой, ее изящными плавничками и пышным вуалевым хвостом. Свет, идущий от нее, был мягким, ровным и успокаивающим, словно маленький огонек, мерцающий в окошке. Медленно двигаясь в воде, рыбка ткнулась в стекло мордочкой и моргнула большими, совершенно необыкновенными глазами в обрамлении длинных черных ресниц.

За окном раздались голоса, и спохватившаяся Оля выскочила из комнаты. Она успела вовремя: подготовка к празднику шла вовсю! Длиннющий стол уже красовался посреди сада, накрытый вышитой розами скатертью. Снифф и Фрекен Снорк сновали со стульями, Муми-папа доставал из погреба баночки с вареньем, ловко подавая их Хемулю (заметив подругу, тот подмигнул ей). Снусмумрик и Снорк настраивали колонки для музыкального центра, Ондатр, лежа в гамаке, раздавал указания. Оглядевшись в поисках брата, Муми-Оля обнаружила его на яблоне. Увидев сестру, Муми-тролль помахал ей лапой и, бросив очередное яблоко вниз, чуть не угодил по голове малышке Мю. Та, воображая себя волком из игры «Ну, погоди!», носилась вокруг дерева с корзинкой...

— Эй, осторожнее! — звонкий голосок Мю разнесся над садом. — Кто петь будет, если ты в меня попадешь? Привет, Муми-Оля!

Из дома показалась Муми-мама с большой кастрюлей в лапах. Оля поспешила ей навстречу, невольно принюхиваясь к вкусному аромату.

— А я тебе такой подарок приготовила, мам... — шепнула она, помогая носить многочисленные тарелки, блюда и напитки.

— Жду не дождусь, — Муми-мама, поставив на стол очередное яство, обняла дочь. Под ногами, больше мешая, чем помогая, путались Тофсла и Вифсла. Муми-мама не прогоняла их, но после третьего разбитого бокала решительно усадила малышей за стол, где они и притихли, отхлебывая компот из своих личных маленьких кружек.

Наконец все было готово. Из колонок полилась праздничная музыка, проснулся Ондатр, задремавший в углу сада в гамаке. «Ну наконец-то, — буркнул он, поднимаясь и обозревая праздничный стол. — Без меня до утра провозились бы!» Решительно протопав к столу, он протянул имениннице толстую книгу и тут же, не отвлекаясь больше, подвинул к себе тарелку с заливным. Зазвучали поздравления, смех, и, пока раскрасневшаяся мама принимала подарки, Оля уселась рядом с Хемулем и тихонько пожала ему лапу.

— А где твоя рыбка-то? — шепнул тот, наклоняясь к подруге. — Когда будешь ее дарить?

— Попозже, — тоже шепотом ответила Муми-Оля. — Вдруг она испугается этой шумихи?

Дима кивнул. Свой подарок — запас особенных водорослей, которые мама добавляла в суп для аромата — он уже вручил, и теперь оглядывал праздничные блюда, решая, с чего начать. Наконец, определившись, он принялся накладывать себе грибной жюльен, а Оля, тоже здорово проголодавшаяся после дневных приключений, потянулась к сырному пирогу. Муми-папа, гордо вышагивая перед столом, уже читал вслух новую главу из своих мемуаров, Снусмумрик и Мю на углу стола шуршали листками с текстом песни, о чем-то тихо споря. Фрекен Снорк, чей венок из лазоревых полевых цветов красовался на голове Муми-мамы, плела еще один, теперь для Муми-тролля. Сшитый ею фартучек с незабудками уже красовался на имениннице, и Муми-Оля подумала, что умей она, Оля, шить, непременно сделала бы маме чудесный кружевной платочек и прихватки: в комплект к фартуку.

— А чтосла такое молекулысла? — спросил Тофсла, сидевший по другую сторону от Муми-Оли. Вифсла пожал плечами. Оля, повернувшись к ним, увидела, как тот кладет на свой стул книгу «Строение молекул» и садится на нее со словами «Таксла повышесла будетсла». Ондатр, который услышал вопрос, но не заметил, куда делся его подарок, наставительно произнес: «Тщета всего сущего, смысл всего сущего... Из чего состоит все сущее — вот что самое главное».

Праздник удался на славу! Песни, танцы, музыка, хлопушки, конфетти — обитателям муми-дола было так хорошо, что даже не хотелось заканчивать. Но вот, когда уже совсем стемнело и всем захотелось спать, веселье постепенно утихло. Решив, что посуду завтра уберут все вместе, празднующие, еще раз поздравив именинницу, потянулись в дом. «Мам, пошли», — шепнула Муми-Оля, и они, наконец, направились в дальнюю, но самую уютную комнату в доме. Через несколько минут, торжественно открыв дверь, Оля подвела маму к своему столику, где стояла банка с подарком.

Опустившись на стул, Муми-мама долго смотрела на серебряную рыбку, а та, шевеля плавничками, смотрела на нее. Муми-Оля, пока они знакомились, достала коробочку с мотылем, припасенным еще днем (спасибо Хемулю!). Опустив корм в банку, она с улыбкой посмотрела на маму, и та улыбнулась в ответ. Рыбка, проголодавшаяся за день, с аппетитом ела, а Муми-мама и ее дочка молча любовались. Серебристый свет озарял комнату, словно яркая лампа, и в темноте, опускавшейся на дом, рыбка казалась маленьким маячком. Проблеском во мраке, как светлячок в темном лесу...

— Аквариум нужен будет, — наконец тихонько сказала Оля. — Попросим Снорка сделать?

Муми-мама кивнула, о чем-то задумавшись. Открыла рот, но ничего не сказала, лишь крепко обняла дочку.

— Давай я отнесу ее в твою комнату, мам, — Муми-Оля, подхватив банку с рыбкой, шагнула за порог, и мама последовала за ней.

*

Несколько дней все в Муми-доле шло, как обычно. Но, каким бы прекрасным ни было лето, жара не длится вечно, и даже Муми-Оля, заядлая купальщица, вынуждена была это признать. «Ничего, — решила не унывать она, послушав как-то вечером радио, — Неделя дождей — нестрашно, будем варить компот вместе с мамой. Хорошо, что Муми-тролль и Мю собрали столько яблок, брр...» Покосившись на окно, где так и хлестал ливень, Оля натянула, поверх любимого зеленого платья, кофточку и отправилась в кухню. Предвкушая горячий чай с мамиными пирожками, она протопала по коридору и нашла на кухне Муми-маму. Та вязала, сидя на своем любимом мягком стульчике — спицы так и мелькали. Рядом на подоконнике стояла большая банка с рыбкой.

— Ну как настроение, мам? Жемчужинка, приветик, — Муми-Оля полюбовалась рыбкой за стеклом. — А чего она не в аквариуме?

— Неудобно носить, большой слишком, — не поднимая глаз от своей работы, ответила мама. Ответила совершенно спокойно, но Оля насторожилась.

— Мам, что-то случилось?

— Ничего, — та пожала плечами. — Просто дождь, вот и взгрустнулось немного. Кстати, она еще и поет! Правда, вот послушай сама!

Муми-мама тихонько постучала по стеклу, и рыбка, радостно сверкнув глазками, открыла рот... Перезвон множества колокольчиков заполнил кухню, через мгновение сменившийся птичьими голосами, как будто целая стайка маленьких сладкоголосых щебетуний запела целым хором. И сразу, не успели слушатели опомниться, птиц перебило журчание весеннего ручья, а за ним пронзительный стрекот цикад, вновь сменившийся птицами — но уже не многоголосым щебетом, а переливчатой, завораживающей соловьиной руладой... Но вот и она умолкла, оставив в воздухе медленно затихающие отголоски чудесного пения.

Муми-Оля, замерев от восторга, смотрела на рыбку, а та плавно, словно крыльями, повела плавничками. В этот момент в кухню влетела малышка Мю с корзинкой в лапе. Вихрем пронесшись по кухне, распахнула шкафчик, порылась в нем.

— А где яблоки? Еще недавно тут лежали же? — весело спросила она, и Муми-Оля невольно улыбнулась: энергичность Мю не мог поколебать никакой дождь.

— В кладовке. Снусмумрик с Муми-троллем еще днем все туда отнесли, — задумчиво отозвалась Муми-мама.

— А, я и забыла! Мы со Сниффом на чердаке шалаш строим, пожевать нечего... Я возьму из гардероба самое большое покрывало, можно? Для крыши!

— Конечно, можно, милая. Бери все, что хочешь.

— Спасибо, Муми-мама! — уже убегая, задорно крикнула Мю. — Будете выпускать свою рыбку, меня не забудьте позвать!

Топот ее ножек быстро затих, а Муми-Оля, нахмурившись, повернулась к маме. Та вздохнула, но уклоняться от разговора не стала.

— Я просто с Жемчужинкой разговаривала, а Мю услышала, — объяснила она смущенно. — Ей грустно здесь, вдали от моря, ну... мне так кажется. Но я не могу ее выпустить, это ведь твой подарок. Да и не собираюсь, ты не думай!

Оля присела к столу, и глаза рыбки медленно моргнули, а мордочка ткнулась носиком в стекло. До этого она не подходила к рыбке, целыми днями пропадая на море или гуляя. И лишь теперь, приглядевшись, подумала, что мама, возможно, права... Хотя, конечно, все равно не задумалась бы о подобном сама, без разговора с Муми-мамой. «Впрочем, она на такие вещи чуткая, — подумала Муми-Оля с легкой грустью. — А мне бы в голову не пришло...»

Несколько минут она смотрела на Жемчужинку, а та, медленно поводя похожими на крылышки плавниками, смотрела на нее. Наконец, вздохнув, Муми-Оля отвела взгляд.

— Знаешь, мам... И правда, давай ее выпустим, — сказала она.

Муми-мама уронила вязание.

— Но...

— Я не обижусь! — Оля, наклонившись, подняла недовязанный шарфик. — Если ей (и тебе — чуть не добавила она) так будет лучше, то пусть.

Муми-мама просияла, и даже Жемчужинка в своей банке повеселела. Словно поняла, что скоро вернется в родную стихию...

 

*

Уже совсем стемнело, когда две фигурки в дождевиках показались на берегу. Шлепая резиновыми сапожками по песку, они — одна с банкой в лапках, другая с большущим зонтом — подошли к воде и, вскинув мордочки, замерли. Здесь, как и до этого, и весь день, по-прежнему шел дождь, а над морем... Послезакатное, гладкое, словно покрытое блестящим льдом, тянулось оно, насколько хватало глаз. Бескрайняя, ровная гладь до самого горизонта лежала прямо перед ними, и в синих водах отражалось звёздное небо. У Муми-Оли от этого контраста (здесь дождь, а в двух шагах — тишина и невероятный простор!) и красоты вдруг стало так легко на душе, что не передать словами. Даже дух захватило: звезды в небе, звезды в воде... Неимоверно близкие, они сияли в вышине гроздьями, словно огненный виноград.

— Ну вот, Жемчужинка, плыви, — Муми-мама, пока дочь держала над ней зонтик, наклонилась, осторожно переворачивая вместилище рыбки. Бульк! Серебряная искорка скользнула в воду, чуть вспенившуюся рябью, и все стихло. Лишь с легким шелестом набегали на берег мелкие волны. Оля вздохнула, и вдруг...

— Смотри, мам! — воскликнула она, а та чуть не выронила пустую банку.

Целая стая серебристых рыбок появилась над водой! Словно дельфины, они выпрыгивали из моря, проносясь над волнами, как маленькие метеоры. Все больше и больше серебристых огоньков мелькало над пенными барашками; берег огласился перезвоном, щелканьем и свистом, словно сотня музыкальных инструментов вдруг заиграла одновременно. Муми-Оля хотела сказать, что это сородичи Жемчужинки, но тут пение вдруг смолкло. Еще мгновение — и волна серебристого света прошла по воде, а потом... Оля с Муми-мамой чуть не потеряли дар речи: сверху, по прозрачным, вырисовывающимся в воздухе ступеням, под нежные соловьиные трели рыбок, спускались прекрасные девы. Ослепительно красивые, окруженные золотым (розовым, сиреневым, бирюзовым!) светом, парили они над волнами. Легкие, длинные волосы, огромные глаза, сияющие звездным светом...

— Да это же созвездия, — прошептала Муми-мама, за лапку увлекая дочь от водной глади. Отойдя подальше, они из-за ствола пальмы продолжали наблюдать за чудесным зрелищем.

— Созвездия... — прошептала Оля, завороженная невероятной картиной: вслед за девами по небесной лестнице спускались и другие существа.

— Да! Смотри, вон Дева, а несет ее Телец... Это, наверное, Водолей, — мама указала на юношу с большим золотым кувшином. — Андромеда на Пегасе, Кит, Золотая Рыба...

— Дракон! Какой большущий... — Муми-Оля прижала лапки ко рту, глядя на красно-золотого зверя, напоминающего здоровенный костер. Огромным огненным цветком он реял над морем, мерно взмахивая прозрачными крыльями.

— Ага... Кассиопея с лирой, Единорог, Феникс! Вот это да! — Муми-мама, в молодости увлекающаяся астрономией (у нее даже был телескоп), сияющими глазами смотрела вверх. В них отражались звезды, и сама она сейчас казалась легкой, неземной, как будто тоже спустилась с небесных просторов. — Смотри, Оля! Там Летучая Рыба и Журавль!

— Лебедь, — Оля восторженно глядела на огромную птицу, чьи перья сверкали, как не способен ни один земной бриллиант. — Лисичка... ой, какая яркая! — она зажмурилась, ибо от последней так и разлетались золотисто-рыжие искры, особенно, когда она взмахивала огромным пушистым хвостом. Павлин, не менее яркий, но сияющий не красным, а бирюзово-фиолетово-голубым светом, спустился последним.

Мать с дочкой притихли, а созвездия тем временем застыли в воздухе. Мгновение полной, абсолютной тишины, от которой звенело в ушах, а потом... Медленно, под нарастающее пение рыбок, перешедшее в музыку (чудесные мелодии флейт, оттеняемые тонкими звуками скрипки; переливы свирели, в который вплетался легкий перезвон клавесина; тихий перебор струн арфы и нежный звук колокольчиков...), небесные существа слегка поклонились друг другу и начали танец. Парами и поодиночке, причудливо меняя рисунок, кружились они в сиянии звездного света, плавно перемещаясь по воздуху. И нежная радость, источаемая ими, наполняла все вокруг вместе с волшебными, невероятными пируэтами созвездий и летящей в небеса музыкой.

— Лунная соната? — прошептала Муми-мама, прижимая лапки к груди, и умолкла. Музыка, отдаленно напоминавшая эту мелодию, была настолько глубже и пронзительней, что даже сравнивать не хотелось. Чаша воды ничто пред мощью водопада... Замерев, Муми-Оля и ее мама всем существом, до самого донышка души, впитывали открывшееся их взору. Ибо пляска созвездий, развернувшаяся над морем — это нечто невероятное, неведомое никому и приоткрытое, сегодняшней ночью, лишь им двоим

Небесная мелодия, завораживающие фигуры и повороты во вспышках ослепительного света! Огромные звезды, полыхающие с небесной вышины над этой невероятной феерией, и серебряные рыбы, метеорами пролетающие с волны на волну — все сплеталось в ошеломляющее единое целое, словно небо и море поменялись местами. Это событие было настолько грандиозным и по-настоящему великим, что ни Оля, ни ее мама больше не проронили ни слова. Лишь тихонько смотрели, даже не заметив, как кончился дождь. Обеим казалось, что и сами они, какой-то частью души, танцуют над морем вместе с небесными обитателями. Летят во всполохах света, в ритме музыки, в эту волшебную ночь...

— Поистине диковинное диво... земная музыка и неба переливы, — шепнула наконец Муми-Оля, но совсем-совсем тихо. 

— Морская музыка, — чуть слышно поправила ее мама. — Морская музыка и звезд небесных переливы.

Домой, уже под утро, они возвращались в тишине. Обмениваясь улыбками время от времени, обе тихонько вернулись в дом. Посмотрели в окно, где над горизонтом уже прорисовалась алая полоса зари. Трудно было поверить, что еще несколько часов назад в долине хлестал ливень.

— Спасибо, дочка, — Муми-мама обняла Олю, крепко прижимая ее к себе.

— Да не мне тогда «спасибо», мам, — Оля украдкой смахнула счастливую слезинку. — А Жемчужинке. Ну кому придет в голову гулять в такой дождь посреди ночи?

Переглянувшись, обе рассмеялись. Счастье наполняло их по самые уши, чуть не высплескиваясь через край. И все же Муми-мама покачала головой.

— Тебе спасибо, Оленька моя, — сказала она. — Ты ловила эту рыбку для меня, но все же согласилась отпустить. Ты у меня — чудо!

— Да ладно, мам, — Муми-Оля, улыбнувшись, смущенно шевельнула хвостиком. — Чудо было на берегу моря.

— А у меня — свое чудо, — Муми-мама, рассмеявшись, еще раз обняла дочь. — Мое собственное!