Автобиография из собственных текстов

Евгения ЕМЕЛЬЯНОВА

Обещанный вчера текст Ц-е об ОСОЗНАНИИ ВЕРЫ:

"Взрослеющий городской подросток расширяет своё жизненное пространство кругами. К десяти годам я уже освоила двор и прилегающие улицы. Из ближнего круга уже выстрелили векторы в разные стороны света: неблизкая дорога к маминой школе, к центральному магазину, в свою школу и детскую библиотеку.

Немного позже векторы были объединены следующим, более широким кругом, и началось освоение пространства средней дальности.

Но было одно направление, как магнитом меня притягивающее: далеко-далеко, в конце улицы Калинина, там, где земля должна слиться с небом, были видны голубые купола русской православной церкви.

Церковь в годы советской власти, или моего детства, как кому больше нравится, не просто была отделена от государства, она была выделена за рамки жизни. О Боге, святых, церкви, библейских легендах и сюжетах можно было рассуждать сколько угодно применительно к истории, литературе, языку и искусству. В современной живой жизни всего этого не существовало. Просто не было, так что и говорить было не о чем.

Но голубые-то купола в самом конце длиннющей улицы были, существовали! И притягивали к себе необычайно.

В двенадцать лет я отважилась дойти до них без родительского ведома. Безо всякого усилия отмахала пешком кварталов двадцать и обнаружила, что купола почти не приблизились, но зато стал немножко виден голубой забор перед ними. Дорога к храму оказалась долгой, я уже не знала, что лучше: вернуться или всё-таки дойти до цели. Зная, что родителей ещё долго дома не будет, выбрала второе. И не пожалела.

Вскоре за улицей Сейфуллина - одной из сторон «золотого квадрата» - асфальтированная дорога кончилась, а вместе с нею и центр города, и я ступила на пыльную грунтовую мостовую, упёршуюся через полтора километра в голубой высокий забор, огораживающий довольно большую по размеру территорию.

Во все глаза я смотрела на выросший за забором белоснежный храм и узнавала его своим внутренним зрением. Сотни колен моих русских предков, на протяжении тысячи или сколько там лет сменявших друг друга в стране под названием Русь, столпились за моей спиной и, указывая на белые высокие стены, узенькие и длинные, забранные в тонкие кованые решётки, окна, уходящую ввысь резную колокольню, каменные ступени, ведущие к массивным вратам храма, шептали: " Смотри! Это твоё, родное!"

Заробев, я не прошла дальше калитки в заборе, так и застыла пыльными сандалиями на зелёной мураве. Из раскрытых ли окон и дверей храма или с белого облака над звёздными куполами слетело на землю тихое пение? Ангелы возвестили моей раскрывшейся душе, что Господь сущ.

Не помню, как я вернулась домой. Знаю только, что о своём походе никому не говорила, глубоко спрятала свою тайну и до самой перестройки в храм не ходила.

Ни родители-атеисты, ни учителя в школе, ни преподаватели в вузе, ни пионерская, комсомольская и профсоюзная организации, передававшие меня из рук в руки на протяжении всей жизни, ни муж - член партии - развитию веры способствовать не могли, и она уснувшим зерном пролежала в моей душе до самой перестройки.

А после перестройки открыто верить Сам Бог велел."

Повесть МЗА-АК.