Толин Новый год (Окончание)
Толя вышел на улицу, отошёл в больничный скверик. Сел на лавку, закурил. Руки немного дрожали. «Ну вот, Варя, я сделал приятное девочке, подарок... думаю, Варя, тебе бы это понравилось. К тебе, ведь, наверное, не приходил в больницу Дед Мороз. А ты так любила Новый Год... и мы так хотели справить его вместе, после моего возвращения. Не получилось. Ничего, Варя, жизнь всё расставляет по своим местам... какие-то высшие силы, или Бог, забрали тебя... значит, ты им нужнее... нужнее, чем мне.»
Посмотрел на часы. Пора готовиться к встрече с Магой.
Около витрины «Нитки. Пуговицы» в печальном ожидании маялась небольшая очередь. Женщины. В магазин впускали группами, по несколько человек. Давали импортную пряжу, как понял Толя по цветным клубкам в руках выходящих дам. Ему иногда казалось, что вокруг вяжут все знакомые дамы старше двадцати лет. Всем хотелось индивидуальности и модности. Вязальные машины были в страшном дефиците, хорошая импортная пряжа была нарасхват. Признаком солидности кавказских мужчин, кучкующихся около овощных рядов Сенного рынка, были мохеровые индийские шарфы. И обязательно норковая шапка зимой, а осенью или весной шерстяная кепка с мощным козырьком.
Ему пришлось немного подождать, пока Аркаша объяснял всю нюансы в починке электробритвы назойливому мужичку в «бобочке», или, точнее в рубашке-поло болотного цвета. Индийская, как сразу определил Толя. Весной ими были завалены все прилавки «Фрунзенского» и «Московского» универмагов. Наконец, мужичок понял, что быстрый ремонт не получится, немного насупился и, получив квитанцию о приёме в ремонт, покинул ателье.
— Аркаш, мой пакет, плиз. И вот, пусть мешок постоит у тебя пару дней, — Толя поставил на полку мешок с новогодним костюмом, — завтра возьму, хорошо?
— Да, сэр, конечно. А что в нём?
— Дед Мороз! — Толя засмеялся.
Получив валюту, он вышел на улицу. Постоял, посмотрел на прохожих. Особое внимание привлекали молодые мужчины с короткими стрижками. «Бритые затылки», как про себя называл их Толик. Вроде, таких не наблюдалось.
Он решил пройтись пешком, времени до встречи с Магой было достаточно, не опаздывал.
Миновал шумный переулок с улицей Дзержинского, слева заметил ещё одну очередь, у магазина «Диета». Наверное, сосиски или шпикачки дают, сюда за свежими колбасными изделиями приезжали люди со всех концов Ленинграда.
Вышел на площадь Мира. Ночью был дождь, асфальт и небольшие газоны сразу посвежели, не было ощущения сухой и пыльной жары. Настроение у Толи было хорошее. «Вот я и организовал Новый год летом. Могу ведь, если захочу... могу и восьмое марта устроить. Только повод нужен. И для кого? Хотя, вон Надя, такая хорошая, славная... надо как-то отношения оживить. Не просто же мы так встречаемся, сексом занимаемся... надо какой-то душевности привнести во всё это... подумаю сегодня». — Толя посмотрел через витрину магазина «Океан». Симпатичная рыжая девушка, стоя на небольшой стремянке, сосредоточенно водила сачком по большому аквариуму с карпами. Очередь терпеливо ждала окончания процесса. Получилось. Девушка бросила на него взгляд, он поднял вверх большой палец. Рыженькая улыбнулась и подмигнула. «Надо бы зайти к девчушке... весёлая, наверное, смешная...» — он улыбался, идя дальше, к Майорова.
Красную машину Толя увидел издали. Зашёл в телефонную будку, сделал вид, что набирает номер. Внимательно стал осматривать скамейки в сквере на площади. Пенсионеры, четыре школьника, девушки институтского вида, молодые мамаши с колясками. Вроде, подозрительного ничего нет. Вернее, никого.
Мага сидел один в машине. Трёхдневная щетина, джинсовая рубашка навыпуск, джинсы, кроссовки. Типа, модный парень, подумал Толя, садясь на пассажирское сиденье рядом с ним. Джинсы, конечно же, «Монтана», никак иначе. Толе не нравились такие штаны, все эти молнии на задних карманах с висюльками, блямба с орлом. Цыганщина. А ещё такие джинсы очень любили южные люди, что тоже компрометировало «Монтану» среди городских модных парней.
Мага молча кивнул, не протягивая руки. Посмотрел на Толика пристально, неприятно. Взгляд у него был хищный, словно он выискивал жертву. Горец, одним словом, подумал Толик.
— Всё нормально, Толя? Принёс?
— Ага. А ты принёс деревянные? По курсу, как с Максимом договаривались?
— У меня всё чётко.
Мага достал из-под сиденья пакет, открыл перед Толей. На дне лежало несколько пачек десятирублёвок, перехваченных резинками.
— Что не по рублю-то? Долго пересчитывать будем.
— Так получилось. Я подожду, — Мага неприятно улыбнулся. — Покажи свои.
Толя достал из сумки пачку долларов, опустил руки вниз.
— Вот, не «кукла».
Протянул пачку Маге. Тот дал пакет. Начали считать. Мага закончил быстрее. Достал пачку югославского «Данхилла» в плоской коробке, закурил, опустив стекло. Смотрел на Толины руки. Тот ловко пересчитывал пачки, зажав между пальцами один торец стопки, а другой рукой, будто играя на небольшом аккордеоне, считал банкноты.
— Да, всё точно. Ровно. — Толя посмотрел на Магу.
Тот отвёл глаза.
— Всё, Мага, пока-пока. Будут просьбы, пожелания — через Максима, да?
Мага кивнул.
Толик вышел на тротуар, осмотрелся. Вроде, чисто. Не спеша пошёл к трамвайной остановке, придерживая левой рукой сумку на плече.
Он не заметил, как с одной из скамеек поднялся невысокий мужчина в серой футболке и сереньких же брюках и последовал за ним.
В автобусе пахло какой-то кислятиной. «Икарус» был старенький, с порванной на складках «гармошкой» между двумя салонами. Толик сел у окна, сумку прижимал к себе. Конечно, надо было бы завезти часть от содержимого к Аркадию, часть спрятать дома. Но это завтра.
Начал думать о Варе и Лизе. Судьба несправедлива. Да и жизнь тоже, в общем, штука несправедливая. Одним даёт здоровье на пустые дела и бессмысленную суету, а другим отпускает ничтожно мало. Вот Варя, думал Толик, умненькая и красивая девушка, ей бы жить да жить. Наверняка она была бы прекрасной мамой двоих, троих, нет, даже четверых детишек. И вот так, раз — и сгорела в болезни. Или Лиза. Марине и так досталось по жизни, и здесь ещё вот это... как справиться с таким, как не потерять вкус жизни, думал Толик, глядя в окно на пыльные фасады проспекта Газа.
Вышел на своей остановке, на углу Обводного и Газа, около сквера, где встречался с Максимом. Медленно пошёл в сторону дома, смотря на силуэты портовых кранов вдали. Ему нравился такой вид, в нём был дух каких-то дальних странствий, морской романтики. Хотя, Толя это прекрасно знал, краны использовались на судостроительном заводе, и никогда не грузили корабли. Но всё же. Море близко. А это всегда странствия, открытия чего-то нового, чего так хотелось в детстве и потом, когда Толик начал плавания. Толик улыбнулся, вспомнив, как в первый раз, школьником, услышал от знакомого морского офицера, приятеля папы, выражение о том, что плавает и не тонет известно что. Настоящий моряк всегда «ходит» по морям.
Настроение у него было хорошее. Прекрасное настроение. Где-то внутри грязноватым осадком сидела встреча с Магой. Даже не сама встреча, а взгляд. Было неприятно, когда Мага посмотрел на него пристально при разговоре. Толику это очень не понравилось. Что-то было тревожное, даже страшное в этом взгляде.
Повернул в арку, потом направо, к подъезду. Под ноги метнулась чёрная кошка. Тьфу ты! Толик три раза сплюнул через левое плечо и краем глаза заметил движение позади себя. Так, надо остановиться. Он не любил, когда кто-то шёл позади него. Особенно сейчас, когда в сумке лежали такие деньги.
Остановился, встал вполоборота, левым плечом к жёлтой штукатуренной стене дома с толстенной газовой трубой, змеёй идущей от парадной к парадной.
Шёл мужчина, в серой рубашке и в серых летних брючках. Ничего особенного, но Толя решил переждать, начал доставать из кармашка сумки пачку сигарет.
— Не знаете, где пятая квартира? — спросил мужик с лёгким гортанным говором.
Как у Маги, машинально подумал Толик, держа пачку сигарет в руке.
— Это с улицы, вроде бы... — Толик не успел закончить фразу. Спрашивающий резко дёрнул сумку с плеча Толика за ремень, одновременно с этим сильно бросив другую руку в его правый бок.
Было очень больно. Что-то чужое, металлическое, вошло в Толика. Он вскрикнул и мгновенно захлебнулся от боли. Ещё удар, новая боль, немного тише, но горячо и неожиданно.
Толя сразу ослаб. Сумка оказалась в руках мужика в сером. Он не уходил. Резко бросил руку с ножом в левый бок Толика, под рёбра.
Толик согнулся, упал на одно колено.
— Ах ты, сука, что ж ты сделал... — Толик попытался встать.
Получилось. Что-то горячее стекало из левого бока и справа, вниз, на брючину. Толя посмотрел на ладонь. Кровь, тёмная и густая.
Посмотрел вверх, на мужика. Никого. Видимо, дёрнул обратно, в арку. Сумки не было.
Кровь, он это чувствовал, текла по ногам. Накатила слабость, во рту стало сухо. Толя, держась рукой за газовую трубу, медленно двинулся к двери подъезда. Главное добраться до телефона в квартире. Там будет проще. Смотрел под ноги. Раздавленная пачка сигарет «Шипка», пробка от пива с выдавленной датой. Мелкий мусор был очень отчётлив, словно Толя рассматривал его под увеличительным стеклом. Потом, неожиданно, резкость потерялась. Расфокусировка. Открыл дверь, шагнул к лестнице.
— Аааа! Мужчина, мужчина! Что с вами? — какая-то женщина стояла на ступеньках лестницы и с ужасом смотрела на Толика, медленно идущего к лестнице. Он опирался на стену, выкрашенную зелёной краской, оставляя кровавые отпечатки ладони.
— Ничего... сейчас... мне к телефону...
— Сядьте, сядьте... здесь, на ступеньку, осторожно! Вадим! Вадим! Звони в «Скорую»! В «Скорую»! И в милицию! Быстро, только быстро!
— Что случилось, Катя? Что там? — мужской голос эхом доносился откуда-то сверху.
— Мужик весь в крови. Похоже, порезали! Быстрей, Вадик! — женские каблуки застучали вверх по лестнице.
Толя шагал по ступеням вверх. Это было трудно, труднее, чем он предполагал. Откуда-то снизу к гортани поднимались деревянные кубики. Толик начинал немного задыхаться. Главное дойти, пока кубики не поднялись до самого верха. Дойти.
Достал из кармана ключи. Они были все в крови. Один замок, второй. Есть, вошёл.
Телефон стоял в прихожей на табуретке. Сел, почти упал на пол около. Спиной опёрся на стену. Закрыл глаза. Варя шла к нему вдоль Фонтанки, у Старо-Калинкина моста. Они любили там гулять летними вечерами. Варя шла, держась одной рукой за парапет. За другую руку Варю держала Лиза. Толик чуть не застонал, — Не надо Варя, не надо. Отпусти её, пусть ещё в больнице побудет, не забирай... не забирай...
Поджал ноги, принял позу эмбриона, так было немного легче. Снял трубку. Рабочий номер Нади он помнил наизусть. Телефон стоял у неё в крохотном кабинете. Набрал цифры, перепачкав пластиковый диск кровью.
Гудки. Долго не брали.
— Алло, Надя... это я... да, не... нормально всё... Надя, я хотел тебе сказать, что ты... ты самая хорошая, вот... и ещё, очень важную вещь.
У Толи потемнело в глазах. Он выронил трубку. Боль слева стала нетерпимой, кубики настойчиво поднимались к горлу. Лёг на спину. Нет, так стало ещё труднее дышать. Открыл глаза. В проёме входной двери, открытой нараспашку на лестничную клетку, стояла Варя. Почему-то в костюме Снегурочки. Стояла и что-то говорила ему. Наверное, что-то очень важное. Толя не слышал, как будто он оглох. Попытался прочесть по губам.
«То-ля... я тебя очень люблю... ты даже не догадываешься о силе моей любви. Не до-га-ды-ваешься... но это ничего. Я всегда буду помнить тебя». Варя исчезла.
— Толик, Толик! Ты где? Где ты? Толик! — из брошенной трубки Толя слышал голос Нади. Сил поднять и ответить уже не было. Во рту стало солёно. Он сплюнул. Густая и вязкая кровь.
Ничего. Ничего. Сейчас всё будет хорошо. Надо закрыть глаза и Варя снова придёт. И обнимет его, как тогда, у военкомата. Это было здорово.
Какой-то шум. Много ног, вокруг стало много ног. Опять закрыл глаза. Под его веками пошёл снег, он будто стоял под одиноким уличным фонарём, в круге света. Падал густой снег и какие-то яркие разноцветные звёзды. Варя, в голубом полушубке, как у Снегурочки, уходила в темноту. Оглядывалась и шла. Толя попытался шагнуть за ней, за круг света от фонаря. Не было сил.
Кубики совсем близко к горлу. Толя закашлялся, задыхаясь и захлёбываясь солёной гущей. Сейчас всё пройдёт. Он это знал точно. Надо только смотреть на Варю. Смотреть и думать о хорошем.