Ананас

Капец, теперь в хоккей не погонять с пацанами. И просто на санках не выйдет. Чё это случилось именно на каникулах? Еще когда столько снегу навалило. За что ему это? Третий класс он закончил только с одной четверкой. Иначе и быть не могло. Мама же Сани сама учитель, хоть и физики. Даже пускай в вечерней школе, зато дружит с его первой учительницей, Лидией Дмитриевной. А та вообще живет в соседнем подъезде. Вот и выходит, что он почти круглый отличник, а на Новый год кто-то его наказал. Нет справедливости, хоть мама и говорит, что нужно иметь силу воли. Тогда всё получишь, о чем мечтал. Ну вот, он целую четверть имел силу, усидчивость и всё такое, а теперь что? Наши у канадцев выиграли? Да! Перо клюшки он загнул для щелчка, как у Балдериса. Все, даже троечники, теперь будут играть, а он на скамейке запасных. Даже не так, — он вне игры.

Он второй день сидит с загипсованной ногой у подоконника на кухне, наблюдая, как дворник заливает площадку. Пар идет от летящей дугой струи из шланга. Похоже, будто она дымится. Парит и хоккейная площадка, словно долина гейзеров. Саня недавно смотрел про такую в «Клубе путешествий». Сенкевич рассказывал, что в теплых природных ваннах на Камчатке можно купаться зимой. Ему вспоминается раскаленный песчаный пляж Евпатории этим летом. Неуловимые крабы под пирсом. Раскачивающиеся белые катера. Вареные креветки как семечки в кульках у торговки.

Зачем он потянул маму в это кафе через дорогу? Сарделек он не ел что ли? На эту длинную, как змея, очередь, где они получили по блестящей сарделине со стайкой зеленых горошин в общепитовской тарелке.

Ну, взяв по причудливо изогнутой вилке из короба, где нет двух похожих, воткнули их в брызнувшие соком бока. И потом? Обожглись этим напитком, слегка пахнущим кофе, который тетка плеснула в стаканы, повернув кран огромного бака. Просто Саня сильно замерз пока они выбирали елку на базаре. До их дома было еще далеко, всё в гору. Ёлка тяжелая и неудобная, и ему захотелось в тепло. Что он сарделек не видел?

Когда уже шли назад, на перекрестке занесло на льду пузатую «Волгу». Бампером она слегка задела ногу. Так больно Сане было впервые в жизни. Если не считать того раза, когда он узнал из подслушанного разговора Лидии Дмитриевны с мамой, что папа ушел к другой женщине. Но он не кричал. Только тогда было еще обиднее. А как, уже за два года почти забылось. Сначала он думал, что в чем-то виноват сам, а мама сказала, что не виноват никто. Как это понять? Вот в том, что он в гипсе виновата «Волга», а так чтобы вообще никто... Чепуха. Если, как говорят, чтобы понять, надо вырасти, то они сами глупые сейчас. Без ничего — ничего не случается, он и так знает. Виновата «другая женщина» и казнь для нее Саня уже подобрал. В книге про путешествия Томека, которую давал почитать Лёнька Альтшуллер, проворовавшегося пирата крепко привязывали на плантации бамбука, и за день молодые побеги, прорастая, пронзали его тело в мильон местах, принося мучительную смерть. Бамбук растет быстро.

На балконе почти сразу после отцовского ухода Саня нашел открытую пачку сигарет с неправильно написанным названием «Слънце». Он надежно спрятал ее в дальнем углу шкафчика. Пепельницу вымыл и спрятал потом там же. Когда мамы не было дома, ему нравилось доставать пачку и нюхать мужской табачный запах. Вспоминалось лето, папины руки, направляющие руль его велосипеда. Небритая щека у своего уха.

«Держись крепче, сынок... Ничего, научишься». Он научился держаться. И теперь держится изо всех сил. А название оказалось на болгарском, пацаны сказали. Предлагали вынести пачку во двор, покурить за гаражами, но он отказался. Мама учует, будет плохо, а ей и так...

Сила воли. Ага. Она хоть и говорит, хоть и учительница, а сама плачет иногда ночью в своей комнате. Он слышал. А раз так, он будет учиться хорошо, и неважно, что некоторые дураки в классе дразнят учительским сынком. Бить он их не будет, поведение тоже должно быть примерным. И вот за все его достоинства по чьей-то злой воле теперь он без хоккея на каникулах. На прошлый Новый год они с Серегой устроили короткое замыкание перед самым боем курантов. Друг по его просьбе размотал изоленту на коробочке самодельной гирлянды, чтобы срисовать нехитрую схему. Папа приносил Сане с работы кучу деталей и однажды научил паять. Тогда он хотел спаять свою гирлянду на елку. Без папы не вышло. Зато после восстановления коробочки выбило пробки в подъезде. Все выбежали с фонариками и свечками на лестницу. Хорошо, одноногий алкоголик дядька Женька с первого этажа успел починить свет до приветствия Брежнева. Радиодетали потом все время попадались Сане на глаза, когда он лазил в стол за тетрадками, и он забывал, что хотел взять.

Утром следующего дня Саня, проснувшись рано, побыстрее слазит с кровати, чтобы взглянуть, как застыла площадка, но гипс тормозит порыв. Приходится искать завалившийся за кровать костыль. Хромая потише, чтобы не разбудить спящую в своей комнате маму, он заходит в кухню и вдруг останавливается. Здесь что-то изменилось за ночь. Во-первых, запах... Что-то еле уловимое. Во-вторых, какой-то куст появился на подоконнике. Это не мамин лук. Скрытый гардиной, он зеленеет диковинной макушкой листьев на фоне снежного двора и блестящей льдом хоккейной площадки. Саня отодвигает тюль занавески. Раньше знакомый по картинкам, настоящий ананас теперь в живую красуется перед ним, поблескивая рифлеными боками в утреннем солнце. Кайф! Упругие листья напоминают один цветок в учительской и еще странные кактусы у его друга Лёньки. Тот когда-то обещал дать отросток на развод. Как же его разрезают? Как арбуз, наверное? Он на вкус как дыня, или, как апельсин? А вдруг, как огурец? Тогда пусть мама одна ест. Что он огурцов не пробовал? Нет. Вообще-то он должен быть сладким. Когда она его купила? Надо же, и не призналась.

Дотронувшись до колючих шипиков, Саня отдергивает руку и ахает. Мысль... Это такая восхитительная мысль! Даже, не просто мысль, а догадка. Откуда она слетела? С какой сказочной, сверкнувшей высоты прямо к нему в наполненную печалью голову?

Жизнь начинается этим днем! Теперь он знает. Это будет лучший новый год. Скоро заживет нога, снимут гадский гипс. Будет советско-канадский хоккей до пота, до насквозь мокрых штанов. Он даст, наконец, по шеям всем обзывальщикам. И даже... а что? Может, и на Камчатке побывает теперь.

Вся кухня, двор и площадка, льющееся за крыши домов декабрьское солнце и он сам, стоящий в гипсе на одном костыле — всё вертится хороводом вокруг зеленого чубчика экзотического «снаряда» на подоконнике.

Гремя и топоча, не боясь уже никого разбудить, вспоминая по пути, что он не слышал вчера маминого плача посреди ночи, Саня хромает на балкон, чтобы проверить. 

Здесь морозный воздух сливается с долгожданным и родным запахом. На перилах, как раньше, стоят пепельница с окурками и раскрытая пачка болгарского «Слънце».