Новогодний блиц. Проза

1. Господин Хорикава Ясукити

Он устал. Моросил дождь. Спрятаться было некуда. Серое от туч небо, какая-то пенсионерка чуть поодаль. Относительно молодая мамаша с канючащим  ребёнком. "Вот такое хреновое лето" - подумал он. Закурив, осмотрелся по сторонам. Пенсионерка сохраняла отрешённость, мамаша слишком занята чадом. "Да, драть их конём, не так уж и близко я к ним стою" - он глубоко затянулся. Где-то его ждут. Он знает это. С тоской глянул в приложение на смартфоне. До прибытия поезда осталось десять минут.

 

2. 

Рассказ снят с конкурса, как ранее написанный и опубликованный в сети.

 

3. Сергей Подгайный

 «НЕКОТОРЫЕ И КОТОРЫЙ»

Много слухов, баек и легенд ходило в Лучезарной долине и далеко за ее пределами об отшельнике-мудреце. Якобы жившем высоко в горах у огромного водопада. 

Странники всех мастей из разных краев и областей время от времени отправлялись на поиски этого старца. Кто за советом, кто за наставлением, а кто и просто, любопытства ради. 

Большинство из них возвращались ни с чем. Потому что так и не смогли отыскать никакого затворника. 

Но мало кто выбирал честно поведать о своей неудаче. Многие из таких возвращенцев начинали клеветать на легенду, мол все это враки. Нет там никакого мудреца или монаха. И никогда не было.

А те, которые похитрее, сочиняли разные истории и небылицы о якобы состоявшейся встрече и явленных им предсказаниях загадочного прорицателя. 

Поскольку интернета тогда еще не было, проверить подобные россказни было сложно. И поэтому образ “таинственного обитателя гор” сильно разнился. 

Одни утверждали, что обнаружили в горе дверь. Которая вела в жилище Вечного Гнома. Который выкурив трубку мог ответить на любой вопрос и решить любое затруднение гостя. 

Другие заявляли, что это был вовсе не гном, а Босоногий Эльф. Который танцуя по камням, повелевал всеми силами природы в округе. И который на каждый вопрос мгновенно сочинял балладу. В которой находились нужные искателю подсказки и созвучные душе напевы. 

Третьи настаивали, что за дверью обитал Привратник Горы. Который сперва насылал на каждого приближающегося Черный Туман. С видениями волков, гиен и кабанов. То ли в качестве испытания и проверки силы намерения. То ли для каких-то очистительных для тела и разума процедур. 

Тех, кому удавалось преодолеть этот барьер, Привратник, отправлял за ответами к Одинокому Дереву. Растущему неподалеку на краешке пригорка.Совсем рядом с бурным потоком водопада, который обрушивал с грохотом свои воды словно с самих небес. 

Это же слишком опасно! - восклицали некоторые и поворачивали назад. Такие старались никому не попасться на обратном пути. Ни врать, ни признаваться в том, что струсили в последний момент, им не хотелось. 

Но находились и те, кто переведя дух, начинали карабкаться к Дереву. Рассудив, что негоже поворачивать, когда вожделенный Источник Мудрости и Откровений располагался уже на расстоянии взгляда. 

Что же именно приключалось с теми, кто добирался до верха, тоже нельзя поручиться с полной достоверностью. 

Потому что одни заявляли, что получали от Дерева ясный и прямой как стрела ответ на любой, даже витиеватый запрос.

Другие доказывали, что само пребывание под Древом и погружение в шум от воды и дрожания листвы рождало в их сознании понимание сути любого хитросплетения. И простецкой, мирской жизни. И бытия во всем его многообразии, величии и глубине.

Третьи объясняли, что выслушав историю или вопрос странника, Дерево, если не могло сразу ответить, как бы погружалось мыслями в себя. И через свои корни, отправляло запрос глубоко в Землю, словно в нейронную сеть планеты. А может и за ее пределы в Космос…

Когда отклик приходил, пилигрим получал его в виде необычайно красочного сновидения наяву. 

Если ответа и решения так и не находилось, путнику приходило обещание щедрого вознаграждения. Которое ждало его по возвращению домой. 

При этом само Дерево прибавляло сразу несколько колец в своем возрасте. На нем появлялись новые ветки и листья. И в особых случаях - цветы. 

Это считалось уникальным знамением. И признаком того, что путник выполнил свою исключительной важности миссию и предназначение. И кроме вознаграждения, его тоже ждало “повышение по службе” на духовном плане. Улучшение кармы и все такое.

Потому что он обогатил новым опытом и задачей все поколения. Прошлые, настоящие и будущие. 

Когда же Дерево, напитанное загадками и поисками ответов, вырастало слишком высоким и крупным. Как тоже выполнившее свое предназначение и миссию, оно поражалось молнией и поглощалось водопадом. А на его месте появлялся новый росток. 

Игра и круговорот стихий и элементов Земли, Камня, Воздуха, Воды, Огня, Металла и более тонких субстанций и высоких материй запускали вокруг себя новые циклы испытаний, развития, вызовов и перемен. 

***

Очевидно, что в данный период весь наш некогда ленивый и уютный мирок проходит период необыкновенной, интенсивной, противоречивой трансформации. 

Сброса и наполнения. Взлета и падения. Надежд и разочарований. Ненависти и любви. Концентрации и расширения. Притяжения и отпускания. Требования и прощения. Вызова и принятия. 

Кто знает? Возможно Привратник, Дерево и Водопад ожидают вашего участия в этом процессе… 

И может ваша Миссия, посылает вам этой притчей призыв собираться в дорогу…

Не забудьте отблагодарить благого вестника…Даже самая малость окажется более, чем достаточной. 

А что если вопрос, задача, затруднение или проблема, которые привлекают или мучают вас сейчас это ваше приглашение в самое удивительное и непредсказуемое путешествие в вашей жизни?

А ответы и решения, которые вы сможете отыскать на этом пути обогатят не только вас, но и всех кому выпадет прихоть или жребий прийти в этот мир после вас. 

 

4. Николь Каппель

 «ОЖИДАНИЕ»

 

Няня, простая седовласая женщина, спокойная и добрая. Она сидит на скамейке в большой полутемной комнате вокзала. На полу лежат вещи. Шляпка, старый коричневый чемодан и маленькая детская сумочка. Эти предметы так давно не меняли своего положения, что словно слились с пространством, став его частью. 

Рядом с няней, положив голову ей на колени, сидит девочка лет десяти и спрашивает всякое. Няня гладит девочку по голове и тихо отвечает. 

- Как думаешь, ей уже пора?

- Нет, малышка, пока еще нет.

Девочка уже давно ждет маму.

Они шепотом говорят про поезд, который едет к ним уже 12 лет. Никто не знает сколько еще ждать. 

- Пора?

- Не торопи, малышка, всему свое время.

Вокруг ни души. Если встать и посмотреть в окно, то видно поле и железную дорогу. Медленно тикают часы, которых нет.

Няня и девочка знают, что если часы замолчат, то наступит тишина. И, прислушавшись, можно услышать стук колес.

Они привыкли ждать, но как же долго тянется безвременье...

 

***

Немолодая женщина, вздохнув, присела на дорожку. Она проверила билет, уточнила номер вагона. Потом оглядела свою привычную уютную комнату. Взгляд на секунду задержался на фотографии дочери. Сейчас бы ей было 22.

Она вспомнила как дочь, прощаясь перед отъездом, обнимала её, уткнувшись лицом в платье, пока няня мягко не увела её. Моя дорогая малышка...

Ну что ж, вроде, ничего не забыла. Пора. 

 

***

Наступила тишина, прекратив тиканье часов, дней, лет.

Девочка поднимает голову и прислушивается. Огромными глазами смотрит на няню. Няня встает, подходит к окну. Потом улыбается.

- Да, дорогая, пора! 

Взявшись за руки, они выходят на улицу и с волнением смотрят на ожившую полосу рельсов.

До прибытия поезда осталось 10 минут.

 

5. О Соля Мия

«Через десять минут»

Поезд был похож на голубую сороконожку, которая убегает от кого–то через необъятную цветущую степь. Сверху он выглядел смешно, но ни машинист, ни его помощник, ни пассажиры этого, конечно же, не знали. 

Скорый поезд номер «01 А» шёл строго по расписанию, минута в минуту. Иначе нельзя. Точность – вежливость не только королей, но и уважающего себя департамента железных дорог. 

Престарелый Игден Тарс неторопливо набил трубку, с наслаждением сделал затяжку и сказал сквозь дым:

– Ровно через десять минут будут Безводицы, последняя станция в степи, потом только горы и скалы.   

– Откуда такая точность, вы даже на часы не смотрели? – прищурился рыжий Мартуш, который уже извертелся на своем месте помощника. Для него это был первый дальний перегон.

– Оттуда, что сегодня ровно трёхтысячный мой рейс. Ты ещё на горшке сидел, когда я стал помощником машиниста, – Игден сложил губы особым образом и пустил сразу три дымных кольца.

– И все три тысячи раз на этом поезде?

– А ты знаешь ещё какой-то скорый в нашей стране?

– Нет.

– Вот и не задавай глупых вопросов. Передай-ка лучше в кочегарку, чтоб поднажали. Видишь? – Игден ткнул смуглым пальцем в дрожащую стрелку спидометра, – она должна быть ровнёхонько на сотне.

Мартуш встал и потянулся так, что уронил стоящую на панели деревянную фигурку кролика. 

– Ты что творишь? – Игден заорал нечеловеческим голосом и закашлялся.

Пока Мартуш опешив, замер на месте, тучный машинист с проворством мальчишки нырнул под приборную доску, поднял статуэтку, осмотрел со всех сторон и осторожно, как хрустальную, поставил на место.

– Да что с ней станется, с этой деревяшкой…

– Это удачливый кролик! Относись к нему с уважением, ты, недоросль! Пока он тут, с нами ничего не случится.

Мартуш пожал плечами и вышел из кабины.

Вернулся он быстро. Вид из кабины машиниста ничуть не изменился, разве что рельсы, сияющие под солнцем так, что глазам больно, уже не упирались в горизонт, а делали широкую дугу налево и пропадали за первым холмом. Даже не холм это был, а так, будто травяная грудь степи чуть приподнялась на вздохе. 

– Две с половиной минуты, – сказал Игден, и вдруг хитро улыбнулся в усы, – а слабо тебе прочитать то, что мелким шрифтом на вывеске станции написано?

– Да с чего ж это слабо? 

– Ну дык, мы только слегонца скорость сбросим, до восьмидесяточки. 

– А чего не остановимся?

– Нужды нет. Раньше тормозили, пассажиры даже покупали у местных рыбку вяленую, тут река недалеко. Но потом в департаменте решили, что тратить время на это не стоит. Да и река обмелела, рыба перевелась, люди разбежались. А вывеска там забавная. Интересно, сможешь ли прочесть. Никто с первого раза не может.

– Я быстрый.

– Вот и поглядим. Здание вокзала будет слева. Хотя, – он снова усмехнулся, – какой там вокзал. Так, домишко. Правда, красивый. Красный такой, яркий. Под крышей полно ласточкиных гнёзд. И целых пять лавочек на перроне. Кому нужно столько, ума не приложу. Сроду на этой станции больше трёх горемык не видел. 

Они помолчали немного. Игден заботливо убрал трубку в карман кителя и взялся за рычаг:

– Готовься, сейчас прямо за поворотом, тридцать секунд. Двадцать пять… А эт–то что за… Драть–твою–козу!

Мартуш ничего не ответил на этот странный возглас. Вернее, его ответ был нечленораздельным. Помощник машиниста орал, выпучив глаза и вцепившись в рукав Игдена. Сам же машинист всем своим откормленным телом повис на тормозе, но двенадцать тяжелых вагонов класса люкс, каждый из которых рассчитан на двадцать пассажиров с приличным багажом, не собирались спорить с физикой. 

Голубой состав в клубах дыма на полном ходу летел прямо на красное каменное здание станции, которое стояло точь-в-точь на рельсах. Прежде чем зажмуриться, Игден успел заметить, как деревянный кролик снова упал, но поднимать талисман уже не было смысла…

***

– Зайчонок, ну разве так можно? – мягкий и бесконечно любящий голос возник неожиданно, а тонкая рука с нежно–персиковыми ногтями проворно схватила красный домик за полсекунды до того, как паровозик с длинной цепочкой вагонов въехал бы в нарядную стенку.

– У меня катастрофа по плану, – недовольно буркнул мальчик в синей пижаме и посмотрел вслед поезду, который беспрепятственно поехал под кровать. – И вообще, это мой мир, и я тут бог.

– Бог должен заботиться о своих игрушках, иначе он рискует остаться вообще без них!

– Да ну, мам, ничего бы с ними не случилось. А если паровоз и сломается, то его не жалко. Старый.

– Ну уж нет. Если ты будешь так безалаберно относиться к чужому труду и ломать всё подряд, жалеть придется себя, потому что тебе просто нечем станет играть. Запомни. И вообще, я зашла сказать, что пора в постель.

– Ну ма-а-а-а-м, десять минуточек, пожалуйста! 

– Хорошо. И сразу чистить зубы. 

– Ага!

***

Поезд благополучно миновал последние холмы и въехал в тоннель. Только сейчас Игден и Мартуш пришли в себя настолько, что могли поговорить.

– Скажите, господин Тарс, это ведь не я с ума сошёл? Вы тоже видели и тоже испугались, да? – Мартуш наконец справился с дрожащими руками и открыл термос с травяным чаем.

– Да, и я не знаю, как всё объяснить, – Игден снова достал трубку, но вдруг внимательно понюхал её и убрал обратно. – Слушай, а может, мы дымом надышались? Табачок-то у меня новый, незнакомый, ядрёный больно.

Мартуш недоверчиво наморщил лоб, но ничего не ответил.

– Не стану больше его покупать! – машиниста после встряски тянуло поговорить. – В городе у нас почти два часа перед отбытием обратно, найду другой табак. А если не вытреплешь мне нервы, притормозим возле Безводиц, прочтёшь, что написано. Всем в депо расскажешь, а я подтвержу. Уважать будут за острый глаз. 

Игден поставил деревянного кролика на место и улыбнулся.

***

Дверь за мамой бесшумно закрылась, и улыбка на лице мальчика тотчас превратилась в мерзкую гримасу. Он показал двери язык, а потом вернул красный домик на рельсы и выставил максимальную скорость на пульте управления поездом.

 

6. blackviolet

«Кузнечик»

По узкой, плохо освещенной улице на окраине города шёл человек в костюме цвета свежего молодого огурца. Человек и сам был молод, свеж и атлетически сложен. Он шагал размашисто и целеустремленно, было видно, что каждое движение доставляет ему огромное удовольствие. Он шёл и улыбался как будто в предвкушении чего-то приятного, что ждало его в конце пути, хотя шёл совершенно бесцельно, разглядывая витрины и читая вывески неказистых мелких магазинчиков.

 

Прочитав очередную вывеску, он резко прервал своё замечательное движение:

 

— «Сенсимилья», — ещё раз, уже вслух, нараспев прочитал молодой человек и расхохотался. — Надо же,  и как это менты не прикрыли шалман с таким названием, — смеясь сказал он помятому гражданину, стоявшему у входа в заведение. Гражданин был явно маргинального вида: одежда лоснилась от грязи и давно нуждалась в стирке, а опухшая от постоянного употребления разнообразного бухла морда просила кирпича. Она просила его так красноречиво и даже настойчиво, что у добродушного и веселого молодого человека в зеленом возникло сильное желание удовлетворить эту просьбу и врезать ей жизнерадостно и беззлобно. Но морда вдруг растянула рот в кислой улыбке, тем самым превращаясь сначала в мурло, а потом и вовсе в щи. Зелёный по щам бить не стал. Аккуратно отодвинул опустившегося гражданина от входа, толкнул дверь и нырнул в дымный полумрак помещения.

Как только дверь за ним закрылась, маргинал шустро достал из кармана портков сотовый, потыкал нечистым пальцем по сенсору и поднес аппарат к уху.

— Алло, шеф? Шеф, это я, Козявко. Шеф, я тут был в одном шалмане… — трубка недовольно что-то проквакала, перебивая, но Козявко взахлеб продолжал: — Подождите, послушайте! Тут Кузнецов! — в трубке булькнуло и грохнуло, Козявко подтвердил: — Да! На Кутузова, в «Траве» сидит! Ну кабак этот так зовут местные,  на самом деле «Сенсимилья» называется… Ага, на Кутузова… — Козявко замолчал, слушая кваканье в трубке, потом кивнул и прижался носом к стеклянному окошку в двери, пытаясь разглядеть, что делается внутри. От усилий лицо его деформировалось из щей в свиное рыло. Рыло отлипло от стекла и продолжило «стучать» в трубку: — ...Не, он ничего не заподозрил, сидит, как король на именинах. Шампанское, коньяк на столике. И Мухина, шалава тутошняя, на коленях... Ага, ага, понял, — Козявко сунул телефон обратно в карман и закурил, продолжая поглядывать в дверное окошко.

Оперуполномоченный Жабкин положил трубку и с тоской посмотрел на стоящую перед ним тарелку с оладьями. Он успел съесть всего штук двадцать, когда позвонил Козявко. Ещё штук тридцать оставалось, а надо было ехать, задерживать дерзкого вора-рецидивиста Кузнечика, который постоянно уходил у Жабкина из под носа. Сейчас снова появилась надежда схватить это животное. Жабкин снова бросил тоскливый взгляд на внушительную горку оладий и решительно встал из-за стола.

Кузнецов поднял глаза и увидел нависший над ним живот капитана Жабкина:

— Неожиданно, — сказал улыбаясь Кузнечик, подпрыгнул, двинул Жабкину в челюсть. Пробегая мимо стоявшего у выхода Козявко, весело заехал ему в рыло и скрылся за углом, махнув на прощание зеленой фалдой пиджака.

«Опять ушёл», — печально подумал Жабкин, а вслух сказал:

— Официант! Сто коньяка и отбивную! Быстро!

Официант по фамилии Улитко ехидно ухмыльнулся.

 

7. Ольга Орлова-Первая

Она стояла у окна, отставив чашку с дымящимся кофе с молоком, смотрела на то, как красиво летят крупные хлопья снега накануне Рождества и улыбалась своим мыслям. Да, она загадала – если в Рождественский  сочельник будет снегопад - значит в их семье наконец-то всё будет хорошо!

Она вышла замуж по большой любви.

Им итак пришлось несладко. Хотя она в этой семье уже почти двенадцать лет, у них с мужем уже двое детей, но семья мужа какая-то неблагополучная. Да сердцу ведь не прикажешь…

Ну а как ещё назвать семью, в которой никто толком, кроме бабки, не хотел работать, все сидели на ее шее, а ее сестра вообще на почве алкоголизма оказалась в дурке?

Отец мужа не любил ни жену, ни детей, изменял практически в открытую. Потом родители мужа развелись, и очень скоро его мать связалась с каким-то мутным типом, попала в аварию и погибла,  и он, ещё ребенок, испытал такой стресс, что много лет не мог прийти в себя...

Папаша его, конечно, ещё тот подлец: сидел на шее своей старухи-матери, привел в дом любовницу, и вся семья ( у мужа ещё есть младший братишка)  ютилась в старой бабкиной избушке и жили только на  её скудные  сбережения.

Брат мужа вскоре поссорился со всеми, ушел из дома ( "дома" - ха-ха, громко сказано), женился непонятно на ком и вообще ни с кем не поддерживает отношений.  

От непосильной нагрузки и переживаний старушка недавно умерла,  хоронили ее за государственный счет, и свекор, старый пень,  был вынужден выйти на работу. Не надорвался бы, работяга…

Она зло усмехнулась.

Ну теперь всё наладится, ну не бывает так, что постоянно какой-то злой рок преследует ее.

Робкий стук в дверь прервал ее мысли.

- Ваше Королевское Высочество, ваш супруг, принц Уэльский ждет Вас к рождественскому столу!

 

8. Татка Боброва

Питеру бармен Джек совсем не понравился.

В нем прямо чувствовалась фальшивость местного, который привык разводить недалёких туристов неправдоподобными легендами.

А Машка... Машка вовсю изображает здесь "свою"!

- Кумара, на самом деле, больше всего любит ром! – утверждает Джек.

- Не факт! - пьяненько щебечет Машка. - Мне кажется, все-таки он больше всего любит виски!

- Ты сейчас упадёшь! - сдерживая раздражение, говорит Питер и поддерживает её под локоть. Машка совсем красная, хоть и выпила немного.

- Пойдём прогуляемся, - сухо говорит он ей. - Тебе надо на воздух.

- Всем нам надо на воздух, - заявляет этот наглец. - Я как раз заканчиваю смену.

- В баре ж полно людей, - язвительно замечает Питер.

- Мой сменщик зайдет с минуту на минуту, - улыбается Джек. - Идём к Океану?

- Идём! - радостно орёт Машка.

- Возьму виски с собой! И пару лаймов, - бросает Джек и исчезает в подсобке.

Настроение - дрянь.

Никогда ещё не было у Питера такого паршивого отпуска! Машка, начитавшись каких-то легенд, решила рвануть именно на Мыс, потому что отсюда родом какая-то ее пра-пра. А здесь из курортного - только несколько баров на скалах и бредни актёров-барменов о водяных и русалках.

И ладно б Машка была полной дурой, но ведь нет же! Вот что её привлекает в этих рассказах о Кумаре?

- Знаешь, я так счастлива! - вдруг сказала Машка. Она наклонилась к Питеру и взяла его руки в свои. - Я чувствую, что я дома, понимаешь? 

Сердиться на неё не было совсем сил. Как она была очаровательна в этот момент!

- Только не ревнуй меня, ладно? – неожиданно попросила Машка. - Я люблю тебя. Просто так хочется побольше узнать о Кумаре…

Питер с явным облегчением вздохнул. Вообще не хотелось себе признаваться, но он именно ревновал Машку к этому Джеку.

- Что ты, - поспешно сказал он. - Отдыхаем! Кстати, так и не понял, а кто этот Кумара?

- По дороге расскажу, - раздался вдруг голос Джека сзади. Он обнял ребят за плечи. - Пойдёмте, друзья.

- По поводу Кумары или Куу здесь много спорят. Кто-то считает, что это сказочный персонаж, но мы знаем, что он водяной. Держите стаканчики, - прервал он рассказ. – Виски налью. 

Он налил всем по щедрой порции, положил бутылки назад в рюкзак, и процессия неспешно двинулась дальше. 

- Известно о нем то, что под водой у него есть свой отличный дом – в нем можно дышать. В доме - огромное количество алкоголя - Куу любит выпить. Говорят, здесь часто разбивались корабли: подводные рифы. Кумара приплывал к разбитому кораблю и вытаскивал из трюмов все съестное. И все, что можно было обменять на земную любовь. Женщины и выпивка – вот две страсти Кумары.

- Интересно, - хмыкнул Питер. - А как насчёт людей? Он не пытался их спасти?

- Как - не пытался? -  вступилась за Куу Машка. - Он однажды спас одну знатную даму. Она была страшно перепугана и поначалу даже отбивалась от него. У него не было сил её тащить до берега, поэтому он отнёс её к себе домой. А когда она пришла в себя, то почти сразу влюбилась в Куу - говорят, он был очень галантен! И на берег вернулась потом... Ну... С ребёнком под сердцем, - пьяненькая Машка вдруг сильно засмущалась.

- Всё так, - важно кивнул этот невыносимой Джек. - Эта дама сразу уехала с Мыса и вышла замуж. Неизвестно, знал ли муж о том, что ребёнок не от него - свадьба была назначена сильно заранее. Знаю лишь то, что дама и её муж сюда больше не приезжали.

- Да, мне мама рассказывала об этом, - тихо сказала Машка вдруг.

Джек внимательно посмотрел на неё.

- Кстати, ты могла бы быть её пра-пра-пра-правнучкой, - сказал он и расхохотался. - Когда я тебя увидел, сразу понял, что ты ему родственница. А я знаешь кто? Помнишь старого друга Куу Джека Догерти, что ходил к нему в гости под водой, пил с ним и втихаря выпускал души погибших моряков наружу? Вот! Я его потомок, получается. Четырнадцатое, что ли, колено!

- Нет, правда? - восторженно глядя на него, воскликнула Машка. - То есть, он реально существовал?

- Честное слово! Мои предки, кстати, так отсюда и не уехали. Они открыли маленькую таверну, а теперь там наш бар.

- Семейный бизнес, - понимающе кивнул Питер.

- Да. Джек с Кумарой очень дружили. Часто пили вместе и жили на то, что принесет Океан. Мы, кстати, пришли.

Ребята оказались в маленькой бухте, где у маленького причала стояли рыбацкие лодки.

- Вот место, где Кумара и Джек впервые увиделись и заговорили. Мои предки из поколения в поколение передавали эту историю. В один солнечный денек Джек спустился к воде, чтобы проверить свою лодку. А возле лодки стоял Кумара - весь зеленый, покрытый водорослями. У него были густые брови и длинные волосы, заплетенные в косы. На голове - красная треуголка. Джек сначала очень испугался, а потом представился водяному. Разговорились, и Куу пригласил Джека в гости! Но как туда попасть – ведь дом водяного под большой толщей воды? Тогда он подал Джеку такую же красную треуголку и велел надеть задом наперед. Секунда - и оба оказались под водой у Кумары! Устроили славный пир, а потом уж подружились так, что всем поколениям Джека Кумара помогал выживать на Мысу: приносил со дня океана все, что можно продать или еще как-то употребить в дело. Так мы и живем, - подытожил Джек.

- Хорошая легенда, - оценил Питер, сделав вид, что поверил. – Так он жив еще?

- Жив, - неохотно ответил Джек, чувствуя, что ему не верят, - Только слабоват стал. Последний раз выходил из воды год назад. Вышел и говорит: «Джек-младший, мне нужна твоя помощь. Ты знаешь, что от меня по свету наверняка ходит много детишек. Мне бы их собрать и повидаться напоследок». Ну, желание Куу – закон для нашей семьи. Но как их искать, если мы практически не выезжаем с Мыса и у нас не сохранилось никаких контактов с его возлюбленными? Мы немного причесали легенду о водяном, кинули предложение по турагентствам, и теперь все, кто что-то о нем слышал, несутся сюда посмотреть, где живет легендарный Куу. А мы присматриваемся, может, кто-то из них и есть его потомки?

- Мы, в общем-то, тоже приехали, потому что я много знала о Кумаре и захотела посмотреть, где он жил. Или живет, - тихо сказала Машка.

- Маш, ну это ведь всё сказки, - мягко убеждал Питер. – Давай относиться к этому просто как к красивой истории, ладно?

- А треуголка есть? – не слушая Питера, спросила Машка Джека.

Тот молча снял рюкзак с плеч, открыл его и достал красную треуголку.

- Вот.

- Что надо сделать? 

- Надеть. Прыгнуть в воду. Перевернуть под водой задом наперед.

- Маш, ну цирк-то давай устраивать не будем! - рассердился Питер.

- Пусть попробует! – остановил его Джек. – Что такого? Нет – так нет!

- Да вы больные оба что ли? Маш, ты пьяная! Стой! - Питер попытался остановить Машку, уверенно шагающую к причалу. Джек схватил его за плечо и резко развернул.

 - Оставь, кому говорю! 

- Ты пойми, олень, что это плохая шутка! – орал Питер, стараясь высвободиться. – Я на ваш лягушатник такие отзывы оставлю!

Машка стояла на краю причала и собиралась с духом. На фоне розового заката она в этой треуголке казалась прекрасной морской пираткой.

Раз! Два! Три!

Набрала воздуха, взяла за края шляпы и …прыгнула в воду!

- Дура! – вырвавшись, Питер бросился к воде. – Там же глубоко!

Джек не отставал. К краю причала они подбежали одновременно и уставились на воду.

- Где она? - истерично орал Питер. 

- Подожди, вон треуголка! Видишь? – через прозрачную толщу воды действительно видна была лежащая на дне шляпа.

- Машка!!! – заорал Питер.

 - Маша, эге-гей! – неожиданно радостно заорал Джек, глядя куда-то в сторону заката. - Смотри, вон она! – он вдруг счастливо рассмеялся. – Знаешь, я сам не верил!

Питер посмотрел, куда указывал Джек.

В ста метрах от причала, в розовых закатных волнах, постепенно удаляясь от берега играла не то огромная рыба, не то…

- Русалка? – выдохнул Питер. – Это глюк…

- Сам охреневаю! – восторженно ответил Джек. – Я, если честно, думал, что Куу немного приврал. Он к старости полюбил всякие сказки рассказывать!

Полудевушка-полурыба выныривала из воды, по-дельфиньи делала эффектную дугу в воздухе и ныряла обратно. Зрелище было завораживающее!

- Так это все правда, - упавшим голосом произнес Питер. – Кумара… Знатная дама…

Ноги не держали, и он сел на доски причала.

Джек примостился рядом:

- Про знатную даму, допустим, неправда. Пра-пра Машки – обычная русалка. Таких у Кумары были сотни!

- А как она на земле жила? – не сдавался Питер.

- Говорят, у русалок дети рождаются с ногами, а потом подстраиваются под ту среду, в которой выросли. Видимо, Машкина пра-пра, когда родила ребенка, отдала его земной женщине. Та увезла подальше от Океана и вырастила, как человека. Но видишь - Машка все же вспомнила, кто она на самом деле! – восторженно рассуждал Джек. Его, похоже, ситуация не только удивляла, но и радовала. - Ты пойми, ведь это реальное чудо! Через столько поколений найти вот так своего родственника и вообще понять про себя, кто ты есть! 

- Понимаю, - вяло ответил Питер. Он не мог отойти от шока. – Что с ней дальше будет? Она останется русалкой?

- Это как она захочет, - пожал плечами Джек. – Сейчас она плывет к Кумаре – в воде она сразу сориентируется, где он. Навестит предка. А потом может вернуться на берег и снова быть человеком! Ее мать, бабушка и прочие жили, как люди, и она сможет.

- А нам что делать? – горько спросил Питер.

 - Не вешать нос! Ждать утра и пить. И верить, что она все же выберет жизнь на суше! – бодро ответил Джек.

Он налил в два стаканчика виски. Парни чокнулись, выпили и уставились в ожидании на Океан.

Далеко-далеко, у линии горизонта, русалка Машка плыла навстречу своему пра-пра Куу.

 

9. olifant

«Улитки» (Парижская городская легенда)

Жил в Париже сапожник, и было у него три сына. Двое умных, а третий дурак. И вот, решил как-то отец полакомиться улитками. Позвал старшего сына, вручил монету и отправил на рынок. Тот, зажав деньги в кулаке, поспешил за покупкой. Прошёл один квартал, второй, третий. Глядит, стоит на тротуаре древний старик, а рядом с ним тележка, доверху наполненная улитками.

— Почём продаёшь? – спросил старший сын.

— Не продаю, а меняю, — ответил тот. – Отдай самое дорогое, что есть с собой,