Стул

Доктору Шульженко не по себе.

Он поминутно смотрит на часы и вздыхает. 

В этот вечерний час ему полагается быть на дежурстве и готовить к операции старородящую пациентку с предлежанием плаценты. 

Вместо этого доктор Шульженко едет в автобусе. 

На нём под расстегнутым плащом белеет халат, а из кармана выглядывает трубка стетоскопа.

 

Рядом с доктором сидит его супруга Алефтина — крупная, очкастая женщина. Про таких говорят — деятельная. Она председательствует у себя в домкоме, занимается ремонтом подъездов и благоустройством двора, ведёт учёт жилищных взносов. В оставшееся от общественных забот время караулит двор с высоты собственного балкона. Стережёт собачников, шикает на кошек и голубей, гоняет с лавочек выпивающих: поливает алкашей водой из стоящей тут же на балконе лейки. Вынашивает идею и вовсе спилить дворовые лавочки к чёртовой матери. 

Нести караул стоя Алефтине неудобно, поэтому сегодня она съездила в магазин Весёлый Жираф и купила себе плетёный стул. Вернее, кресло. Потом позвонила в клинику мужу и велела ему помочь доставить стул домой. Доктор Шульженко, скрепя сердце, передал трудную роженицу своему коллеге и, как был, в халате и со стетоскопом в кармане, умчался за стулом.

И вот, теперь, стул едет вместе с Шульженками на средней площадке автобуса, радушно встречая всех входящих.

 

1.

 

На площадку влезает вор Яша Лифшиц по прозвищу Маленький.

Он садится спиной к Шульженкам, лицом к стулу, мельком оглядывает его и надвигает кепочку на глаза. 

Яша — щуплый, веснушчатый, с носом пуговкой и губастым, обмётанным герпесом ртом. Ему двадцать пять, из них десять он провел в местах лишения свободы. 

Крал Яша с младенчества. 

Колечки от пирамидок, кубики и лопатки — в детском саду, спортивный инвентарь и наглядные пособия — в школе. Бывая в гостях, редко уходил с пустыми руками. Уносил вещи, в общем-то, ему ненужные, например, оплешивевшее чучело белки, миниатюрную готовальню или початый флакон духов. Как-то не удержался и вынес коробку с совершенно бесполезными женскими сапогами. 

Первой серьезной кражей было портмоне, набитое фотографиями непристойного содержания, которое он утащил из дома товарища. Портмоне принадлежало старшему брату товарища. Пропажу вернули, воришке надавали по шее. Но через год Яшу застукали в форточке чужой квартиры. 

С тех пор из тюрем он уже не вылезал.

Последняя отсидка закончилась три дня назад, но идти Яше было решительно некуда, так как мать врезала новый замок и сына-зека на порог не пускала. Ночевал Яша Маленький на вокзале. Воровать пока остерегался: деньги были. Имелись у него и пара адресов, но пойти по ним означало взяться за старое. А хотелось другой жизни. Какой, он ещё не решил. Вот он и катался в автобусах. Ночевал на вокзале. По утрам ходил в кино. Любил гулять в городском зоопарке. Мылся в бане: он был чистоплотным вором. Бриться нужды не было, так как борода у него не росла.

 

Яша невольно прислушивается. До него доносится обрывок разговора сидящих сзади.

— ...думаю, — говорит женский голос — в балконную дверь пролезет.

— Угу, — отзывается мужской.

— ...только подсадить.

— Угу... 

— А не пролезет, можно в окно.

— Господи, зачем же в окно?

— А вдруг в дверь не пролезет? — парирует женский. 

— Ну, тогда, конечно, в окно... — тоскует мужской.

Яша сдвигает кепочку, и зыркает через плечо. 

Очкастая баба деловито копается в сумке, а мужик, приблизив мохнатое запястье к носу, смотрит на часы.

 

 

 

2.

 

В автобус входит учительница Анна Петровна.

Её нельзя назвать ни красивой, ни страшненькой, и её лицо выражает сдержанную, благородную грусть. Помедлив у стула, Анна Петровна садится напротив вора Яши. Спиной к движению. Лицом к остальным пассажирам. 

Анна Петровна предпочла бы сеть за кабиной водителя, чтобы никто не мешал ей отдаваться грусти. Но свободных мест в автобусе больше не оказалось, поэтому она села, где села. 

Анна Петровна едет от любовника. Любовник — географ Кулешов. Их связь длится пять лет, и Анна Петровна сама ходит к Кулешову. 

Он живёт с больной мамой, чье незримое присутствие ощущается в таинственных звуках, доносящихся из её комнаты. Там что-то постоянно звякает, падает и елозит по полу. Мама часто ойкает и умирающим голосом зовёт сына. Иногда Анне Петровне отчего-то явственно представляются кандалы на запястьях его неуловимой родительницы.

Кроме мамы в квартире живёт Афганская борзая по имени Агнесса. У нее абсолютно человеческое лицо, прямой пробор в каштановых волосах и собственная кушетка, на которой она и лежит, не сводя с Анны Петровны пристального взгляда. Это нервирует и мешает расслабиться. Поэтому о том, чтобы остаться у Кулешова на ночь, не может быть и речи. 

Уходя, Анна Петровна даёт себе слово, что — всё, всё... Хватит. Но каждый раз возвращается. 

Дома, в её однокомнатной квартирке, Анну Петровну ждут суповой набор в холодильнике и сто штук ученических тетрадок.

 

3.

 

На площадку автобуса вскарабкивается костлявая бабка в соломенной шляпке.

Автобус подпрыгивает, и навстречу бабке выдвигается стул. 

И бабка замирает. 

Она не верит глазам своим. 

Она с удивлением и радостью взирает на стул.

— Какой хороший сту-у-у-л! — поёт бабуся и обводит лучезарным взглядом пассажиров, словно приглашая разделить её восхищение.

Цокая языком, бабка отступает на полшага, любуется предметом мебели, расставляет для устойчивости ноги и нагибается. Стучит согнутым пальцем о днище сиденья.

— Это чей же такой хороший стул? — выпрямляется она.

Пассажиры переглядываются. 

Стул едет давно. 

К нему привыкли.

— Чей, говорю, стульчик? — не унимается бабуся.

— Наш, — отзывается Шульженко

— А? — вертит головой бабка.

Шульженко краснеет, поднимает руку и шевелит в воздухе пальцами. Алефтина хмыкает и отворачивается к окну.

— Хороший стул! — хвалит доктора бабка — Где брали?

— В Весёлом Жирафе.

— У-у!... Далеко! А почём?

— Пять.

— Пять рублей? — изумляется бабка — За такой прелестный стульчик?

— Пять тысяч, — подаёт голос Алефтина.

— Я и говорю, пять рублей, — отмахивается бабка и без приглашения усаживается на стул.

Любовно гладит подлокотники, поёрзав, откидывается на спинку и делает блаженное лицо. Глядя на неё, все вокруг улыбаются тоже.

— Слушайте, — вдруг подхватывается бабка, — Продайте стул! — она смотрит на доктора — Я по глазам вижу, вы хороший человек. Мне как раз нужен такой стул! Вы себе представить не можете, как он мне нужен! У меня муж инвалид, сидит дома. Вот бы ему такой стульчик, а? Сидел бы на балкончике и горя не знал. А? А?

Шульженко откашливается и смотрит на Алефтину. Та молчит, поджав губы.

— Нет, я серьёзно, — не унимается бабуся — у меня деньги есть, вы не подумайте! Муж — полковник в отставке, пенсия у него хорошая, мне этот стул ничего не стоит купить. Продайте! Уж я так вам благодарна буду!

И она прикладывает к груди руку для убедительности.

Шульженко пожимает плечами. Алефтина возмущенно смотрит на него и говорит:

— Нам он самим нужен. Вот съездите и купите!

Бабка переводит взгляд на Алефтину и лицо её озаряется жалостью.

— Я бы съездила, милая, да далеко. Мне ведь скоро восемьдесят, ноги не держат. А попросить некого, одни мы. Муж, говорю, инвалид. Мне и самой уход нужен, а я с ним мудохаюсь, то подмыть, то покормить...

Глаза у бабки увлажняются. 

Пассажиры сочувственно молчат.

— Может, вы мне не верите? — доходит до бабки — У меня и паспорт есть, и удостоверение мужа. Показать?

Она роется в кошёлке, вынимает документы.

— Вот!

— Да верим, верим — прячут улыбки пассажиры.

— Нет, вы передайте, передайте ей! А то она не верит! Думает, раз я в шляпке... — суёт документы бабка.

По автобусу пробегает весёлое оживление. Яша Маленький, шевельнувшись, сдвигает кепочку и приоткрывает один глаз. Алефтина демонстративно отворачивается к окну. Шульженко смущенно трёт переносицу.

Бабка снова лезет в кошелку и выуживает кошелёк. 

Вор заинтересованно следит за ней.

— Передай, — просит его бабка, — вон тому, который с этой... С очкастой!

Яша берет купюру и оборачивается к Шульженко.

— Бери, бери, милый! — подзадоривает доктора бабка — Не слушай её! Она ещё себе стул купит. А у меня муж инвалид.

Шульженко принимает деньги. Вид у него растерянный. 

С задней площадки тянут шеи любопытные.

— Вот и моя остановка! — оповещает, вставая, бабка — А идти мне недалеко, в-о-он мой дом, у остановки. Спасибо тебе, хороший человек! — она низко кланяется Шульженко, — И вам спасибо, люди добрые!

 

Автобус останавливается, бабка слезает бочком и вздевает кверху руки. 

Шульженко быстренько спускает с подножки стул. 

Потом, не глядя на жену, садится на своё место. 

От смущения он весь красный.

 

Тут Яша снова касается своей кепочки.

— Помочь бы бабуле... — говорит он со вздохом, ни к кому не обращаясь.

И, по-кошачьи гибко протиснувшись, выскальзывает через двери наружу.

В окно уходящего автобуса видно, как бабка, светясь лицом, суетится вокруг Яши. 

Стул он надел на голову.

 

И тут с задней площадки доносится:

— Товарищи! Это же урка! Яшка Лифшиц по прозвищу Маленький! Я узнал его!

Пассажиры переглядываются.

— Это ж вор! — продолжает всё тот же голос — Его только пусти в дом! Ну, всё, блин... Попалась бабка! Пропали её гробовые....

— Остановите автобус! — вдруг подаёт голос Шульженко.

— Ты чо, обалдел? — толкает его локтем Алефтина — Сиди и не дёргайся.

— Скажите водителю, пусть остановит!

— Остановите, остановите! — подхватывают, волнуясь, остальные.

Шульженко снова пробирается к выходу.

— Совсем рехнулся, — насмешливо говорит ему в спину Алефтина и оглядывается, ища сочувствия.

— Я с вами, — вдруг встаёт Анна Петровна.

Пассажиры расступаются. Автобус резко тормозит, и Анна Петровна чуть не падает, но доктор подхватывает её и помогает спуститься с подножки.

Их провожают взглядами.

 

4.

 

Далее события разворачиваются следующим образом.

Бабку они, конечно, не догнали. Но дом находят без труда.

Посовещавшись, звонят в квартиру на первом этаже.

Дверь открывает босой детина в трусах.

— Здравствуйте, — говорит Шульженко и умоляюще смотрит на Анну Петровну.

— Видите ли, — начинает Анна Петровна, — мы ищем одну бабушку со стулом....

— Мать! — гаркает детина — Тут за стулом пришли!

— Из тридцать пятой? Паш, отдай им... Я не могу, у меня руки в тесте.

Детина исчезает. 

Шульженко и Анна Петровна переглядываются. 

Детина выносит совершенно незнакомый стул и вручает его Шульженке. 

Дверь захлопывается.

— Что теперь? — говорит Шульженко.

— Пошли в тридцать пятую, — пожимает плечами Анна Петровна.

Тридцать пятая обнаруживается площадкой выше. 

Дверь открывает мальчик в мотоциклетном шлеме. 

Увидев стул, он молча тянет его к себе.

— Кто там? — кричат из глубины квартиры.

— Стул принесли! — кричит мальчик в ответ.

— Из тридцать второй? Пашка?

— Ты — Пашка? — спрашивает мальчик, освобождая одно ухо.

— Ну... — мнётся Шульженко — в некотором роде. Пал Палыч.

— Пал Палыч! — кричит мальчик и опять нахлобучивает шлем.

— Всё равно, — отзываются из квартиры, — Дай ему свиных ног. Тётя Люба просила на холодец. Они на холодильнике.

— Я сейчас, — говорит мальчик. Ставит стул и скрывается.

Анна Петровна не выдерживает и тихонько смеётся. Шульженко прислоняется к дверному косяку и вытирает лоб. Мальчик возвращается с чем-то холодным, завёрнутым в газету.

— Спасибо, — говорит Анна Петровна, смеясь. — Пошли к тёте Любе!

 

Спускаются. Доктор брезгливо несёт свиные ноги в вытянутых руках.

— Вот, — говорит Шульженко детине в трусах, так как Анна Петровна от смеха говорить не может, — Свиные ноги тёте... ммм... Любе на холодец. И вот что ещё... — торопится он, потому, что детина собирается захлопнуть дверь — Где тут у вас живёт бабушка, такая... ммм... весёлая... — Шульженко сердито косится на изнемогающую от смеха Анну Петровну — такая... ммм... в соломенной шляпке. У неё муж полковник, кажется.

— Гавриловна? — догадывается детина — Они в первом подъезде живут. Пятый этаж. Дверь налево.

 

Доктор и Анна Петровна под руку выходят на улицу.

— Чёрт, вот же дурацкая история, — бормочет Щульженко. Анна Петровна тихонько веселится, прижимаясь щекой к его плечу.

 

Поднимаются на пятый этаж. Звонят. 

Дверь тут же распахивается. 

На пороге стоит давешняя бабка.

— За стулом? — ахает она, — Не отдам!

И растопыривает руки.

— Не волнуйтесь, — говорит ей Анна Петровна, — мы просто пришли узнать, всё ли у вас в порядке.

— В порядке, в порядке! — бабкино лицо расходится морщинами, — Мне Ванечка помог. Такой хороший мальчик! Такой вежливый! Ваня! — зовёт она, — Смотри, кто пришёл!

И притворяется строгой:

— Без чая с баранками не отпущу!

 

Анна Петровна с доктором шагают в ярко освещённую чистенькую комнатку. 

Там, у стола, под абажуром, с баранкой за щекой, сидит вор Яша Лифшиц. Уши у него горят. 

Рядышком с ним, сидя на новом стуле, приветливо кивает гостям румяный бравый старичок в галифе.

В центре стола закипает самовар.

 

5.

 

...По дороге в клинику, Шульженко хватается стетоскопа. Стетоскоп был качественный, немецкий.

Но пропажи доктору не жаль. 

В нагрудном кармане у него лежит бумажка с номером телефона Анны Петровны.