Колямба
– Ну чё, Колямба, на Новый год у тебя? – с этого вопроса начинался каждый октябрь.
Колямба (он же Колёк, Колян и, реже всего, Николай), с одной стороны, не возражал. Он был единственным в компании холостяком. Бывшая жена, хоть и слыла при их совместной жизни стервью, при разводе свою долю двушки переписала на Николая. В благодарность, что развод дал и не выдрепенивался.
Сама укатила с новым мужем в Эмираты, выкладывала фотки с черноглазым младенцем и на праздники присылала бывшему хлопковые футболки и крепкие напитки.
Три раза подряд новый год праздновался на колямбиной квартире. Праздновался шумно, до потери некоторыми личностями человеческого вида.
Но в это лето Колян пожертвовал отпуском и сделал ремонт. Убрал из квартиры воспоминания о жене – поклеил обои под мешковину, выкинул ванну и установил душевую кабину, после коротких раздумий отбил розовый кафель и заменил на глянцевый чёрный.
И такая получилась ладная холостяцкая берложка, что пускать в неё пьяную компанию совсем не хотелось.
– А давайте здесь отметим! – предложил Колян, обводя рукой сауну, куда они с друзьями раз в два-три месяца захаживали погреться. – И попаримся, и выпьем, и в караоке поорём. А кто напьётся – в бассейне отрезвим.
Друзьям идея понравилась.
– Сорок тысяч, с восьми вечера и до полудня, - сказал пожилой армянин, хозяин сауны.
– Дороговато, отец, скинуть бы.
– Никаких скидок, - стоял на своём хозяин. – Воды нальёте, света нажжёте, и уборки потом на два дня.
Сумма на привычную компанию в 7 человек (три пары плюс Колян) выходила, конечно, большевата. Полюс алкоголь, плюс продукты. Выходило неподъёмно. Как в ресторане
– А вы ещё людей позовите, - посоветовал хозяин, – у меня тут и 20 человек поместится.
Собственно, 20 и набралось: пара разведённых подружек для Николая, чей-то шурин, соседи по гаражу, армейские дружки… Кто кому кем приходится – было не разобрать.
Николая, как инициатора вакханалии, хозяин сауны принудил подписать договор с такой суммой возмещения ущерба, что в глазах потемнело. Он решил, что пить в Новый год не будет.
– Поеду на машине, - сказал Колян накануне праздника. – Буду бдеть, чтоб никто с перепоя мебель не поцарапал, да телек с караоке не утопил. А кто наотмечается – домой доставлю, такси-то как самолёт стоить будет.
Друзья план одобрили, Коляна причислили к лику святых за героическую трезвость
За альтруизмом скрывался тонкий расчёт. Колямба планировал забрать с праздничного стола горячительное и оставшуюся закуску, отоспаться и вечером 1 января закатить пир для себя, любимого.
31-го вечером еду и напитки погрузили в потрёпанный универсал, домчали до сауны. Колян предусмотрительно оставил в салоне миску с заливным судаком и батон сырокопчёной. Алкоголь тоже выдал не весь.
– Чего ему в сауне греться, я буду бегать, холодненькое приносить, мне несложно, - уговаривал он приятелей.
Празднование вышло громким. Говорили, пели и пили хором, не успев познакомиться.
Чьи-то разведенные подружки – одна покрупнее, другая мелкопопая – по очереди подкармливали Колямбу то курочкой, то рыбкой, и он, разомлев, прикидывал – не позвать ли ту, что покрупнее, на завтрашний пир со всеми вытекающими.
Градус нарастал, первая партия горячительного закончилась, Колян пошёл в машину за добавкой. Потом ещё. И снова. Хорошо, запасной выход из сауны был недалеко от припаркованного авто.
Тем временем армейские дружки и шурин решили охладится, а заодно и покурить. Они стояли на крыльце, когда из-за угла, из самой кромешной новогодней тьмы, показалась невысокая фигурка в черном пуховике, без ключа открыла багажник машины, в которой – они точно помнили – привезли провиант, и начала копаться, пряча что-то за пазуху.
– А ну, стой, - крикнул шурин.
– Стой, зараза, - подхватили остальные.
Фигурка метнулась туда, откуда пришла, но была остановлена пёршим напролом армейским другом, самым амбалистым.
– Мочи его, Саня, - послышались одобрительные голоса. – Он наше бухло тырит
Саня без уговоров выставил вперёд кулак размером с кочан капусты. Фигурка увернулась, споткнулась, ойкнула и осела.
Алкоголь был спасён, бедолага в пуховике остался всхлипывать в сугробе.
Армейские дружки и шурин были людьми скромными. Вместо того, чтобы рассказать о своём геройском поступке, кинулись разливать отвоёванное, а тут и Президент в телевизоре, и куранты.
Спустя полчаса хватились. Колямба пропал.
– Уехал, скучно трезвому на пьяных смотреть, - решили друзья. Разведённые подружки приуныли.
– Как уехал, ключи-то от машины здесь, - спустя ещё 15 минут сообразила умная жена одного из коляновых друзей.
Стали звать, искать, вышли на крыльцо и услышали жалобное поскуливание. За углом, в трёх шагах от запасного входа, сидел в сугробе несчастный Колян. Но на него никто не смотрел. Все уставились на неестественно вывернутую колянову ногу синего цвета.
Протрезвели моментально. Кто-то пытался вызвать такси, кто-то звонил в скорую. Разведённые подружки тащили свитер и носки.
Через 20 минут бедолагу увезли в травмпункт, шурин и армейский дружок – обладатель кулака-кочана, вызвались помочь.
Настроение как-то разновогодилось. Грустные разведенные подруги принялись собирать со стола закуску. Остальные бродили по сауне в ожидании новостей.
В травмпункте выяснилось, что несчатный Колямба упал крайне неудачно. Уворачиваясь от удара, он поскользнулся и сломал ногу в двух местах. Её загипсовали от пятки по самое не хочу и передали на руки друзьям.
Съедаемый чувством вины и надвигающимся похмельем, армейский дружок взял дорогущее такси. По пути позвонили в сауну.
Всю дорогу Колян был в забытьи и открыл глаза только у подъезда. Опостылевший шурин практически на своём горбу внёс его в квартиру.
Дверь открылась. Вся компания была в сборе. Уже был накрыт стол, припрятанный судак стоял в самом центре. На кухне сновали разведенные подруги, разогревая остатки пира.
Всё, чего так боялся Колямба, произошло. В его уютной свежей берложке было шумно, пьяно, громко.
В голове плыл туман, нога болела.
Коляна подхватили на руки, бережно внесли в гостиную и усадили на диван. В руки незамедлительно поместился полный бокал, внезапно возникла полная тарелка вкусностей.
Кто-то включил телек, а там – «Старые песни о главном».
«Мы нежность, мы нежность», - сипела в телевизоре Орбакайте.
«Хорошо-то как», - подумал Колян и глотнул из бокала, чувствуя через гипс как та подруга, что покрупнее, прижалась к нему бедром.
