ШАПКА
Труппа гуляла так словно завтра не должно было наступить. Если разобраться, что с них взять. Творческие люди они же как дети, нет у них тормозов и нет для них преград. Всегда у артистов какой-то надрыв, конфликт, драма, розыгрыши от которых не знаешь плакать тебе или смеяться. Или мрачный одинокий запой до совершенно невменяемого состояния. И всё это обязательно с профессиональным пафосом, театральностью и бесстыдством разъедаемого эго. Настолько, иногда, это всё правдиво в своей неискренности и фальши, что хочется аплодировать. Браво, хорошие вы мои! Брависсимо!
«Ну как тебе? – спросил Михалыч. – Нормальный заход для Карабаса-Барабаса? Зашибись будет сказка! Пост-постмодернизм двадцать первого века! Всех порвём!»
Я сочувственно посмотрел на старину Михалыча. Он был сценаристом-фанатиком и никогда не мог остановиться. Даже на «шапках» - традиционных банкетах по случаю окончанию съёмок наших зубодробительных сериалов он продолжал работать и грузить меня своими идеями. Я обычно выслушивал его – всё же иногда к нему в голову приходили весьма перспективные идеи, но сегодня не хотелось. Сегодняшняя «шапка» пришлась волею судеб на 31 декабря, актёры и съёмочный персонал гуляли так, что завтра действительно не должно было наступить, а я хотел, наконец, расслабиться после сложного проекта.
«Неплохо, - сказал я и подвинул к нему бутылку водки. – Я бы даже сказал, многообещающе. На Михалыч, выпей. После праздников обсудим.»
Михалыч обрадованно кивнул и хотел было что-то добавить, но я уже встал и пошёл гулять между гудящих и жужжащих столиков банкетного зала. За каждым из них творилась маленькая история.
«…Представляешь? Это же в каком состоянии надо быть чтобы провалиться между вагонами поезда?! Вот ты бы так смогла, например?»
«Ха-ха-ха. Это смотря с кем.»
«Вечно ты о сексе своём. Я серьёзно!»
«Так и я тоже! С Рыбаком вполне, я бы ещё и не туда с ним провалилась!»
«Ага, размечталась. Смотри кого этот гад притащил. Как будто у нас своих женщин нет. Вон у окна.»
«Тоже мне, гусар, блин.»
Приканчивающие очередную неизвестно какую по счёту бутылку игристого, три актрисы второго плана плотоядно обсуждали нашего главного киногероя – Михаила Рыбака. Они были и правы, и не правы одновременно, как, впрочем, это часто бывает с людьми. С одной стороны они были сильно пьяны, опытны и открыты к экспериментам, словно они продолжали линию подруг главной героини, постоянно соблазняя и подталкивая её к разным глупостям придуманным нашим озабоченным Михалычем. С другой стороны, в отличие от них, Рыбак был настоящей звездой, обременённой всеми полагающейся ей комплексами и закидонами, обладал буйным характером и мощной комплекцией, а потому был для них недосягаем.
Сейчас он сидел за отдельным столиком у окна с двумя проститутками, пил кальвадос мешая его с невесть откуда взявшимся рижским бальзамом, и гудел как трансформаторная будка. Проститутки, как шепнул мне на ухо, мягко подошедший сзади наш всезнающий и вездесущий распорядительный директор Борис Абрамович, были из Литвы. Но как они оказались в Ярославле, где, собственно, мы и снимали наше кино он не знал.
«Может он их с собой привез? - спросил я.»
«Может. Главное, что не за наш счёт.»
«Переезжайте сюда. Актрисами будете! Что вы там в своей Литве пропадаете?! Ах ты ж, Мерилин Монро! – хватал Рыбак за аппетитный бок весело хохочущую блондинку. – А что такого?! Ну-ка, погоди. Тост! – воскликнул он, вставая.»
Он поднялся и начал настойчиво стучать вилкой по стакану. В зале стало чуть-чуть тише.
«Уважаемые коллеги! Спасибо вам. Сегодня непростой день! Сегодня 31 декабря и наш последний съёмочный день! Мы закончили наше кино, и я уверен, что это будет бомба. – Рыбак сделал многозначительную паузу, помотал головой и рассмеялся. – Когда я сегодня застрял между вагонами я понял, что это судьба! Но это не я застрял! Это мы застряли, все! Мы, все! И они вон. – Он махнул рукой на двух притихших жриц любви. – А они, между прочим, т-т-талантливы! Нет, каждый из вас, из нас, талантлив по-своему. Но и они тоже! И поэтому, поэтому, и-ик… - он покачнулся и громко болезненно икнул.»
«Ты сказать то, что хочешь, Миш?! – крикнул наш оператор.»
Рыбак опять икнул, махнул рукой со стаканом и внезапно ослабевший плюхнулся на стул.
«С наступающим! – сказал он прервавшимся голосом, пытаясь сдержать очередной спазм диафрагмы.»
«А вот я бы ему не дала! – с вызовом сказала молоденькая гримерша сидевшей рядом помощнице режиссера.»
Та пожала плечами и отвернулась.
«С наступающим! - крикнул Борис Абрамыч. – Ура!»
«Ура, ура! – зазвенел бокалами зал. – С Новым годом!»
Я надел пальто, шарф и вышел на крыльцо ресторана покурить. Честно говоря, я не очень люблю все эти открывающие-закрывающие тожественные мероприятия в отличие от некоторых моих коллег. Те прямо-таки упиваются властью и своими возможностями. Напоказ. Хм. Надо будет Михалычу заказать эту тему развить. На будущее, конечно, и иносказательно. Сейчас точно ни к чему.
«Да, что же это такое! Я буду жаловаться! Я полицию вызову! – вылетел сбоку на меня менеджер гостиницы, в банкетном зале которой и проходила наша «шапка».»
«А что такое? – спросил я.»
«А вы пойдёмте со мной и всё сами увидите!»
«Ну, хорошо.»
Метрах в тридцати от входа в ресторан располагался главный вход в одну из старейших и уважаемых в городе гостиниц, где мы обычно располагали наших артистов, и куда теперь тащил меня возбужденный менеджер.
У стойки регистрации стоял похожий на толстого похотливого Карлсона совершенно голый актёр, из наших, и делал вид что он расстреливает двух девушек-портье из эрегированного члена. Те испуганно жались к празднично мигающим разноцветными огоньками гирляндам за их спиной.
«Хенде хох, суки! Шайзе! Пиф-паф! – кричал он.»
«А что случилось? – спросил я.»
«Он приволок сюда двух проституток, без паспортов. Мы их не пустили. Для его же безопасности! Он скандалил, а потом пришёл к нам в таком виде и сказал, что тогда он будет трахать нас! Если вы сейчас же его не уберёте я звоню в полицию!»
«Хэппи нью еа! Бах, бах! – актёр обхватил новогоднюю ёлку, стоящую в совершенно пустом на наше счастье фойе, и стал двигать бёдрами.»
Я достал смартфон: «Борис Абрамович! Давайте-ка сюда группу поддержки. У нас тут мини-чп. Да, с нашим Егоркой. А как вы догадались? Интуиция? Ладно, решите вопрос.»
Через пятнадцать минут возмутитель спокойствия был обезврежен, обездвижен и помещён в свой номер, а ещё через час и организационно-компенсационный вопрос был решён, включая стёртые записи с камер видеонаблюдения.
«Недоработка, Борис Абрамович, – сказал я, когда мы вышли на улицу».
«Согласен. Конечно. Больше его не берём. Но зато мы теперь знаем откуда у Рыбака литовские проститутки.»
«И что нам по-вашему даёт эта информация?»
Борис Абрамович пожал плечами: «Ну, как. Например…»
Он сделал долгую паузу.
«Я наверное пойду, посмотрю всё ли в порядке на банкете, - сказал он, наконец. – Ещё раз простите.»
Я ещё немного погулял, и вернулся в ресторан.
«Шапка» постепенно линяла: Рыбак спал, облапив не знающих как им теперь быть путан, в дым пьяные актрисы, актёры, обслуживающий и вспомогательный персонал разбились по редеющим кучкам, на танцполе воздев руки к потолку одиноко и совершенно не в такт, танцевала помощник режиссёра, оператора с молоденькой гримёршей уже не было, а Борис Абрамович о чём-то деловито беседовал с метрдотелем ресторана, явно торгуясь и готовясь к вывозу недоеденного и недопитого.
За моим столом сидел Михалыч с изменившимся лицом и смотрел в пустоту. Бутылка водки перед ним была почти пуста.
«Графиня изменившимся лицом бежит к пруду, - процитировал я классиков, - садясь рядом с ним. Всё нормально?»
«Друг звонил. С Новым годом поздравлял. Сказал, что всё теперь у меня точно будет хорошо.»
«Ну, так это же хорошо, наверное. Ты что?»
Михалыч взял бутылку, вылил оставшуюся водку в рюмку и выпил залпом.
«Да, только он умер в восемьдесят восьмом. В Афганистане.»
«Ну вот тебе и новый сюжет. Мистика! Напишешь сценарий?!»
Михалыч внимательно посмотрел на меня.
«Блядский ты, Карабас-Барабас. Ничего святого нет у тебя. Ладно пойду я. Мне ещё с семьёй Новый Год встречать.»
…
У Михалыча не было семьи. Он давно развёлся, и вся жизнь его сосредоточилась в написании разных историй для идиотских сериалов, один из которых мы только что закончили снимать. С каждым годом ему становилось всё хуже и хуже и только что-то резкое могло сдвинуть его психику в сторону возвращения к реальности. А там пусть доктора подхватят.
Тем более, что Карабасу-Барабасу нужны действительно хорошие истории, а не всякая дичь от полусумасшедшего старика.
…
«А вот я бы дала! – раздался с танцпола голос помощницы режиссёра.»
Литовские проститутки, взваливавшие в этот момент на свои плечи пьяную звезду российского кино, переглянулись, ухватились покрепче и потащили свою добычу к выходу.
(с) Себастьян Ферейро
