Дерево магическое, украшенное, неживое

Заклинания не работали. Никакие вообще. Потомственный маг и колдун Стультус в ярости захлопнул волшебную книгу и решительно направился к котлу, где кипело оборотное зелье. Жаба, которую предстояло превратить в принцессу, сидела наготове в клетке. В последнее время Стультусу присылали жаб десятками: в королевствах развелось много принцев, и принцесс на всех не хватало. Приходилось выкручиваться с помощью магии. Остудив готовое зелье на окошке, Стультус принялся потчевать им жабу. Она упиралась всеми лапами и вертела головой. Не понимала, глупая, что ей добра желают. Но даже после третьей ложки, насильно всунутой в жабий рот, ничего не произошло. Ничегошеньки! Раньше бывало, что жаба становилась принцессой только снаружи, но чтобы зелье совсем не получилось... таких осечек Стультус не знал.

Стультус дернул за шнурок, с потолка свесилась веревочная лестница. Он поднялся по ней на чердак, в обсерваторию, и попытался по звездам понять, что за неудача его постигла. Звезды сначала молчали, потом неохотно сказали, что он, Стультус, проделал в небе дыру, когда чистил небосвод, и через нее вся магия утекла в другой мир. Колдовать не выйдет. Жабы вообще могут расслабиться, а принцам стоит переключиться на что-то другое. К примеру, на облавные шашки.

Убитый новостью, Стультус вернулся в магическую лабораторию и сел за стол. Пожевал бороду. Подергал себя за волосы. Потом рухнул на книгу и впервые за двести лет расплакался. Так бы и лежал он, если бы в дверь не постучал сосед-единорог Амикус, добрая и скромная лошадь, очень участливая. Стультус пустил его внутрь и рассказал о своей беде. Амикус слушал внимательно, хотя понимал явно не все.

— А помнишь, у тебя есть круглая штука? — сказал Амикус. — В ней картинки интересные. Она тоже перестала работать?

Стультус хлопнул себя по лбу. Точно! Палантир. Последняя надежда колдуна. Он порылся в шкафу и вытащил большой мутный шар, похожий на Луну, когда ей нездоровится.

— Покажи мне что-нибудь, — приказал Стультус, но в голосе его звучали страх и неуверенность. Палантир мигнул и включился. Сначала показывал какую-то дичь: как люди убивают топором большое, красивое дерево, куда-то тащат, потом ставят его на площади торчком и начинают вешать драгоценности. Паланир снова мигнул и показал семью за столом — родители и мальчик, на заднем плане мелькнуло дерево с украшениями. Блюда на столе были странные, больше похожие на кашу. Наверное, это семья бедняков. Ни жареного поросенка, ни гуся с яблоками, ни шоколадного фонтана на столе не было. Амикус даже всхлипнул от жалости.

— Палантир работает, значит, не все потеряно, — заключил Стультус. — Но зачем показал такое?

— Может, тебе надо убить дерево, чтобы вернуть магию? — предположил Амикус. Неумный он, конечно, как все травоядные. Где ж это видано, деревья убивать!

— Так-так-так, — проговорил Стультус, всматриваясь в Палантир. — Чем это мальчишка занимается?

Мальчик, болтая ногами и кусая бутерброд, что-то писал на бумажке. «Хачу сабаку сверхшнауцыр». Абракадабра какая-то!

— Чего он хочет? — спросил Стультус у единорога, совсем забыв, что он неграмотный. Амикус развел копытами.

Палантир вновь переключил картинку. Мальчик стоял в коридоре и подпрыгивал от нетерпения. Дверь открылась, вошел бородатый волшебник в синих одеяниях, украшенных мехом горностая. В одной руке у него был волшебный посох, в другой — мешок. Мешок шевелился. Стультус было подумал, что волшебник принес улов жаб, но оказалось иначе. Мальчик залез на стул и принялся читать заклинание. Что удивительно, волшебник не испугался и не стал наколдовывать щит, а с улыбкой слушал шалопая. Когда заклинание было дочитано, волшебник достал из мешка собаку. Маленькую, лохматую, с хмурыми бровями. Мальчик обрадовался. Схватил собаку и радостно завизжал!

Палантир выключился. Стультус уселся в кресло и принялся думать. В других мирах магия сохранилась. Вернуть ее можно. Для этого нужно дерево, драгоценности и листок бумаги, чтобы написать список требований. И заклинание для исполнения. Не забыть наварить каши.

— Пойдем, — сказал единорогу Стультус. — Будем возвращать магию! Только бы никто не узнал...

Стультус надел зимнюю мантию и накинул на спину Амикуса стеганую попону. Положил в карман нож и старое, затупившееся шило — на всякий случай. В путь!

Башня, в которой жил Стультус, стояла посреди поля. Так притягивалось больше молний. Но сейчас, когда невозможно было расчистить дорогу, потому что исчезло волшебство, Стультус обнаружил, что жить стало хуже, жить стало грустнее. Протоптанную единорогом тропинку занесло. Снег валил хлопьями, поднималась метель. Увязая по колено, волшебник побрел к лесу. За ним ковылял единорог, иногда бодая Стультуса в спину. Когда они чуть живые добрались до опушки, стало ясно, что убийцы из них никудышные.

Посидев в снегу, Стультус сделал глубокий вдох и кольнул ближайший дуб шилом.

— Ой! — вскрикнул дуб, просыпаясь. — Стультус, ты чего?

— Сам не знаю, — пробормотал Стультус обмороженными губами. — Слушай, у вас есть какой-нибудь доходяга?

Дуб задумался.

— Тебе зачем?

— Понимаешь, магия исчезла. Вся и сразу. Чтобы вернуть, нужно дерево. Я отнесу его домой, совершу ритуал, и все наладится.

— Тебе непременно живое надо? Или мертвое сойдет? — спросил дуб.

Стультус растерялся и неуверенно посмотрел на единорога, словно искал помощи.

— Они украшали мертвое дерево, — сказал Амикус. — Убитое уже.

Получалось, что надо идти на кладбище деревьев за трупом. Тоже нехорошо, конечно, но всяко лучше, чем убивать. Стультус и Амикус обогнули лес справа и довольно быстро нашли несколько сломанных деревьев, совершенно мертвых. Выбрали маленькое, чтобы влезло в башню. Амикус бормотал извинения и перегрызал кору, еще удерживавшую ствол. Стультус привязал один конец дерева к попоне единорога, другой, где когда-то была крона, поддерживал сам. Кажется, он начал понимать некоторые слова из заклинания, которые читал мальчик: «Лошадка мохноногая торопится, бежит». Амикус, конечно, не бежал, а через силу плелся, но пока все шло по плану.

Добравшись домой, они оба упали на пол. С дерева стекала талая вода. Жаба, втянув живот, выбралась из клетки и прыгнула в лужу, обдав волшебника тучей брызг. Стультус взбодрился, вынул сундук с матушкиными украшениями и стал выбирать подходящие.

— Вешай все, — посоветовал единорог. — У тамошних магов на дереве густо. Значит, так и надо.

Подперев ствол мебелью и привязав верхние ветки к чердачному кольцу, Стультус принялся развешивать серьги, кольца, ожерелья. Выглядело это так, словно дерево ограбило ювелирную лавку и теперь поймано с поличным. Явно не хватало зелени. Порывшись в платяном шкафу, Стультус достал старую, испорченную волшебной молью мантию. Обычная моль прогрызала дырки, а волшебная укрепляла ткань до состояния брони. Для боя подойдет, а в обычной жизни не поносишь. С таким же успехом можно надеть на себя шкаф.

Натянуть мантию сверху не получилось, поэтому волшебник и единорог окружили ею ствол, резонно предположив, что большой разницы, где будет зелень, нет. У них перевернутое дерево. Но все в наличии: зелень, ветки, украшения. Хозяйственный единорог принялся варить кашу, а Стультус, отмотав назад изображение в Палантире, старательно записал текст заклинания.

Все было готово. Требование звучало четко и грозно: «Магия, вернись!» Стультус вскарабкался на стул и торжественно зачитал заклинание:

В лесу родилась елочка,

В лесу она росла...

Вообще мальчик скорее пел, чем читал, но у Стультуса был противный голос. Он побоялся, что спугнет магию, если сфальшивит. Амикус нетерпеливо перетаптывался с копыта на копыто. Заклинание кончилось, но ничего не произошло.

Чего-то явно не хватало. Чего-то они не учли. Но сил разбираться уже не было. Стультус брякнулся на лежанку, рядом с ним на ковре примостился Амикус. Жаба забралась волшебнику на грудь, но душить не стала, потому что была воспитанная. Так они и заснули, обогреваемые теплом камина, в котором догорал уголь. Тридцать первое бубобря подходило к концу.

Дон! — звякнуло что-то. И снова: дон! дон! дон!

На крышу башни одна за другой падали звезды. А снег летел вверх, в распахнутое морозное небо, вылизанное дочиста метелью. Заклубились разноцветные вихри над украшенным деревом и возле камина. Рог Амикуса светился и стрелял искрами. Жаба принялась расти.

Все разом проснулись. Стультус схватил посох и на радостях превратил остывшую склизкую кашу в жареного поросенка. Единорог приплясывал, из-под его копыт вылетали золотые монеты. А жаба превратилась в принцессу и вертелась перед зеркалом, разглядывая себя.

Магия вернулась.

Счастливый Стультус схватил в охапку принцессу и поцеловал ее. Пожалуй, обойдется принц Ротундус. Такая жаба, точнее красавица, нужна самому! Но надо было сделать еще кое-что. Стультус уставился в Палантир. Мальчик-маг спал в кровати, рядом с ним дремал хмурый маленький пес в кожаном ошейнике. Стультус стукнул посохом, и одна из монет, выбитых единорогом, влетела в Палантир и повисла медалью на ошейнике собаки породы сверхшнауцыр. От опытного мага — юному, в ночь с тридцать первого бубобря на первое мумомря.

Комарова: Дерево магическое, украшенное, неживое