Шкловски и Няма
Когда катер вошел в верхние слои густой атмосферы, тут же пискнул сигнал о готовности. Десантники напряглись, крепко вцепившись в подлокотники неудобных пластиковых кресел. Но им было плевать, что они неудобные, главное, что через пару минут — бой! Бой с долгожданным противником, бой, к которому их долго собирали. Ведь они элита, они — первоклассные киборги-десантники, которые могли уничтожить любого врага.
Сержант Шкловски был человеком, впрочем, как и командор роты, Сахаль, здоровенный мужик, побывавший в десятках галактических битв. Шкловски ему немного завидовал, так как сам побывал только в одном бою, в войне Пурпурных Облаков на планете Карния. Но в первом же бою получил заряд из парализатора, и был комиссован подчистую. Только это не помешало стать ему сержантом в Десантных войсках Федерации. Просто, несмотря на ранение, сержант был в первую очередь хорошо тренированным бойцом, а штаб просто так своими солдатами не разбрасывался...
Командор Сахаль застегнул пряжку шлема, поправил тяжелый бластер, и обвел всех тяжелым взглядом:
— Все ясно?
Рота дружно гаркнула:
— Ясно, командор!
Сахаль вдавил палец в кнопку, и люк медленно и протяжно загудел, вываливаясь наружу. Штурмовики подхватились и ринулись слаженно наружу, на ходу вставляя батареи питания в бластеры. Шкловски стоял у входа, хлопая каждого из выбегавших по плечу, потом бросил руку к козырьку, вытянувшись перед командором:
— Старший командор! Рота по вашему приказанию готова к атаке! Сержант Шкловски!
— Молодец, Виктор! — одобрительно буркнул Сахаль, буравя взглядом сержанта. — Скорее бы уже эта война закончилась, мы бы тогда с тобой хоть виски выпили бы что ли. Люди, как-никак. Я вот думаю...
Что он думает, Шкловски не успел дослушать.
Гулко что-то бабахнуло по броне десантного бота, и он качнулся. Сахаль не устоял и врезался шлемом в переборку. Шкловски успел вцепиться за стойку.
— Что за черт!.. — взвыл командор, поднимаясь на ноги.
Послышались беспорядочные выстрелы, взрывы, крики... Шкловски осторожно высунул голову наружу, сканируя местность камерой шлема, но ничего не понял.
Шел настоящий бой. Его киборги-десантники беспорядочно палили из армейских бластеров куда-то в сторону, крича что-то непонятное. Сахаль отодвинул сержанта в сторону и спрыгнул вниз. Шкловски следом, на лету переходя в боевую трансформацию. Дополнительные батареи брони активизировали внутренние силовые поля, и сержант мягко шлепнулся на глинистую почву, мягким перекатом кувырнулся вбок, и выставил перед собой пистолет. Сахаль сделал почти то же самое, только без пистолета.
Камера тут же выловила и окрасила в красный цвет предполагаемого противника. Шкловски оторопело уставился на то, что он увидел, и медленно поднялся, судорожно выдергивая из чехла портативный ядерный ракетомет. Киборгам ракетометы не доверяли, потому что у них полностью отсутствовал инстинкт самосохранения, и они могли по ошибке пальнуть не туда. Так считала Федерация.
Прямо на них двигались два огромных... нет, просто гигантских... робота. Или что-то вроде этого. Мощные гусеницы, перемалывая в пыль почву, несли на себе огромные корпуса, ощерившиеся всевозможными стволами пушек и пулеметов, непрестанно паливших во все стороны. Со всех сторон на них бросались десантники, обстреливая машины из своих бластеров, но видимого вреда это не наносило... Зато сами десантники редели со страшной силой.
— Шкловски! — заорал командор. — Да что ты ждешь, скотина?! Хочешь под трибунал?
Сержант дернулся, взвел активатор ракетомета, и выловил в прицел маленькую башенку на самом верху тяжело приближающейся машины. Затаил дыхание и осторожно сдавил кнопку. Сильно, но мягко ухнул ракетомет, отстреливая небольшой ядерный заряд. Камера фиксировала тепловой след ракеты, которая метнулась к башенке, управляемая сенсором шлема Шкловски... И только сейчас до сержанта дошло, что он выпустил не малый, а самый большой заряд.
— Ложись!!! — не своим голосом рявкнул сержант, и сам прыгнул за корпус бота, в небольшую яму, лихорадочно опуская темное стекло шлема, чтоб не ослепнуть.
Дрогнул воздух, и что-то оглушительно ударило по ушам, и всю округу озарило ярким, ослепительным светом, ярче, чем все молнии на небе. Потом раздался низкий, протяжный скрежет металла, и земля заходила ходуном, когда что-то большое со всего маху шваркнулось оземь. Но раздался еще один мощнейший взрыв, и Шкловски накрыло удушающей жаркой волной. Заверещала аптечка, встроенная в броню, и сразу несколько иголок впилось в тело. Стекло шлема тут же захлопнулось, перекрывая лицо полностью, и затемняя все в черный цвет. На Виктора долго сыпалась земля, ошметки, пребольно треснула по плечу какая-то железяка. Что-то еще недолго шипело и взрывалось, а потом постепенно наступила тишина...
Сержант осторожно приподнял голову, выглядывая из ямы. Всюду, куда ни глянь, дымились останки тех, кто еще минуту назад был десантником.
Был?
Виктор выскочил на дорогу, ошалело оглядываясь по сторонам. Ни одной живой души! Он споткнулся, и упал лицом прямо в пыль, но снова вскочил.
Командора Сахаля он нашел метров через двести от того места, где спрятался сам. Вернее, руку командора. Просто сохранился кусок рукава с нашивкой флага Десантных войск красно-зеленого цвета. А такая нашивка, насколько помнил Шкловски, была только у Сахаля. Тут и там валялись бесформенные фигуры киборгов, изуродованных взрывом. Торчали пучки проводов, металлические части нелепо выглядывали из псевдоплоти. Виктор нашел одного десантника, который пытался встать, с недоумением поглядывая на свое тело, у которого не было нижней части, а лишь бахрома проводов, смешанная с землей... От огромных машин-роботов тоже осталась лишь гигантская куча железок, разбросанных в разные стороны.
Шкловски опустился на землю. Вот же попал! А ведь надо придумать причину теперь, почему погибла рота отборных киборгов, а человек выжил. Значит — что? Отсиживался в окопе! Вместо того, чтоб подать пример мужества! А за отсидку в окопе во время боя в такое время — что? Правильно, трибунал!
Сержант взвыл, когда представил себе, как его ведут на допрос к одному из дознавателей, одному из этих жутких ящеров с Убиндаса, которые не различали грань между гуманностью и жестокостью. Федерация, победившая их в войне, сделала этих слабеньких вояк первоклассными дознавателями. Ящеры запросто раскалывали допрашиваемых, применяя жуткие пытки, после которых инквизиция древних землян — детский садик...
Шкловски метнулся к корпусу бота, на котором они прилетели, чтобы отыскать рацию. Но его постигло жестокое разочарование, когда он обнаружил, что бот, который прикрыл его немного от взрыва, выгорел изнутри так, что не то, что рация — даже алюминиевые поручни превратились в грязные, расплавленные шарики. Виктор прикоснулся к корпусу, и зашипел, обжегшись...
Он постоял минуту, еще раз оглядывая поле боя, которое он по ошибке превратил в поле братской могилы. Опустил на лицо шлем, проверил свое снаряжение, подобрал пару лазерных ножей, один пистолет и побрел в сторону горной цепи, видневшейся вдалеке. Если не соврали их шпионские спутники, там находились какие-то строения. А раз есть строения — значит, по идее, должны быть и люди. Ну и что, что враг? Всегда ведь можно сдаться в плен. Не погибать же теперь одному неизвестно где...
*******
Уже полчаса Шкловски лежал на маленьком холмике, изучая местность вокруг гигантских строений. И никаких признаков жизни так и не обнаружил. Сканер шлема исправно выдавал информацию на встроенный дисплей, подтверждая, что внутри несколько работающих агрегатов — и все. Ни одной живой души...
Но ведь агрегатами кто-то должен управлять, правильно?
Сержант тяжело вздохнул, почесал нос, и, поднявшись во весь рост, вытащил из кармана грязный, но сохранивший частично белый цвет, платок. Поднял над головой, и направился к зданию, которое выглядело внушительнее остальных.
Но пока никто стрелять в него не собирался. Шкловски на всякий случай включил силовую броню, ожидая луч парализатора в любой момент. Да так и дошел до здания, и встал перед входной широкой дверью, задрав голову.
Странно... Никто не высунулся, никто не закричал «Сдавайся!».
— Эй! — неуверенно крикнул Виктор. — Сдаюсь!
Но в ответ была лишь тишина, нарушаемая легким гулом, доносившимся откуда-то из глубин зданий, кольцом опоясавших этот корпус.
— Эй! Есть кто? — уже осмелев немного от своей наглости, погромче крикнул Виктор. — Слышите? Я сдаваться пришел!
И разглядел возле двери, сбоку от ручки, вмонтированную в стену панель с отпечатком растопыренной человеческой руки. Подумав немного, осторожно приложил руку. Тихо щелкнуло, из пазов выскользнули гибкие металлические ленты, крепко обхватившие ладонь. Загудела панель, и луч сканера начал водить световой полосой, проверяя ладонь Шкловски. Сержант дернулся и зажмурился, пытаясь выдернуть руку, но ленты держали крепко. Ну все, теперь точно смерть моя пришла, взбрело в голову почему-то...
Ленты вдруг разомкнулись, и металлический голос отчетливо произнес:
— Сканирование прошло успешно, человек! Добро пожаловать!
И дверь гостеприимно распахнула объятья. Виктор приоткрыл глаз, ожидая увидеть десятки стволов, направленных на него, но вместо этого увидел лишь длинный, черный коридор, теряющийся в глубине. Нерешительно сделал шаг — и опять не увидел ни одной живой души. Осмелев уже окончательно, пошагал неторопливо по коридору, обернувшись лишь тогда, когда дверь чавкнула за спиной, закрываясь...
Внезапно темнота сменилась, вначале полумраком, а потом и ярким светом, залившим все вокруг. Да вдруг приблизился тот самый неясный шум.
Коридор заканчивался площадкой, идущей по кругу вдоль стены, и огороженную перилами. Само здание изнутри представляло из себя что-то вроде гигантского кратера, закрытого зданием. На дне и по стенам кратера были установлены сотни работающих станков и конвейеров, издающих грохот. В одном углу из печей лился периодически расплавленный металл, яркой лентой двигающийся по роликам куда-то в формы. Двигались манипуляторы, собирая какие-то детали. Куски непонятной формы, двигались по конвейеру, их подхватывали длинные лапы, укладывая один на другой...
Виктор постоял на площадке, наблюдая за процессом, потом вытащил бинокль, и направил в дальний угол. И разглядел, как медленно, но неуклонно машины собирали огромного робота-машину, брата-близнеца которой он уничтожил часа три назад. А заодно и свою роту десантников...
Интересно, а кто управляет всем этим?
Шкловски обернулся, и наткнулся взглядом в одну-единственную дверь, к которой вела лесенка. Осмотревшись по сторонам, он вытащил пистолет, и направился туда. Потихоньку поднялся наверх, и совсем уж осторожно толкнул тяжелую стеклянную дверь, которая открылась наполовину. Скользнул вбок, поводя пистолетом. Огромная комната, со стеклянным окном, которое выходило прямо над работающими станками... Он постоял, понаблюдал еще раз, и услышал. Как сзади щелкнула дверная ручка.
Совершенно не осознав свои движения, он, разворачиваясь в прыжке, выстрелил на шум. Мягко приземлился, поворачиваясь... и выронил пистолет.
В дверях стояла миловидная высокая девушка, с красной кружкой в руках. Она изумленно, с легкой гримасой боли, рассматривала аккуратную дыру в животе, которую сделал Шкловски. Потом, нелепо раскинув руки и выронив кружку, упала на спину...
Виктор метнулся к ней, и упал рядом с ней, поскользнувшись на лужице кофе, который вылился из кружки. Но вскочил, и склонился над девушкой. Она еще дышала.
— Эй, слышишь? Ты меня слышишь?
Виктор готов был расплакаться. Ну что за день, а? Сначала он самолично угробил своих солдат, а теперь вот по ошибке застрелил девушку. Да лучше б он сам погиб, чем так натворить делов...
Девушка открыла глаза, и всхрипнула, вцепившись в руку Шкловски. Тот растерянно смотрел ей в глаза, пытаясь понять, что она хочет сказать.
— Сволочь ты... — разлепила губы девушка. — За что? Я... я ведь... не стреляла... да и ору... жия у меня нет... — Она вдруг закашлялась.
— Прости, а? Прости меня! — Шкловски закусил губу.
— Я... мне... — Девушка вдруг сдавила руку, и произнесла абсолютно четким голосом: — Ты должен спасти ее! Ты отвечаешь за нее, понял? Отведи ее домой! Слышишь?! Я прошу тебя! Ее примут в семью!
Шкловски заерзал, стараясь ослабить хватку:
— Кого — её? И куда ее вести? Куда — домой?
Но девушка уже не отвечала.
Виктор осторожно, высвободил руку, и накрыл ладонью ее глаза. Так делали когда-то очень давно, он читал это в книгах, был такой ритуал — прикрыть глаза мертвым.
Шкловски медленно поднялся с пола, подхватил девушку, и уложил ее на стол возле окна. Вздохнул, и прошелся по комнате. Похоже на обычный заводской офис, он такие видел в колониях, где изготавливали киборгов-десантников. Значит... Так значит, что здесь — завод противника? А девушка кто тогда? И тогда здесь должны быть еще люди!
Сержант покрылся холодным потом, и снова выглянул в окно, лихорадочно соображая, что делать.
Машины внизу почти закончили сборку робота, и теперь два больших крана ставили корпус на раму с колесами. Мигали сварочные вспышки, вокруг суетились роботы-ремонтники, волоча за собой длинные кабели.
Виктор осмотрелся по сторонам, и обнаружил возле стола совсем маленький пульт на длинной стойке, с тремя кнопками. Подошел, подумал, и вдавил большую красную кнопку до упора. Шум внезапно прекратился. Роботы застыли, краны замерли в движении, и один за другим стали гаснуть прожектора.
Сержант довольно потер руки, и направился к дверям, когда услышал вдруг за спиной:
— Буся! Бу!
Шкловски выхватил из-за спины пистолет, и развернулся в сторону голоса, но никого не увидел. Перевел глаза вниз и замер столбом.
Человеческий ребенок!
Судя по внешним признакам — девочка, примерно два года биологического возраста, такую информацию выдал монитор шлема.
Девочка, одетая в синий, плотный комбинезончик, изучала его черными, как ночь, глазами, потом, неожиданно улыбнувшись, снова произнесла:
— Бу! Буся бубум!
Шкловски растерянно оглянулся, ища поддержки, но он был один. Не считая этого ребенка, конечно...
— Ты кто? — на всякий случай спросил он девочку, которая стояла перед ним, засунув пальчик в рот. — Ты... откуда? Где мама-няня твоя?
Он озадаченно смолк, сообразив, что матерью-нянькой могла быть убитая им девушка. Виктор бросил взгляд на девушку на столе, и стал осторожно пятиться к двери. Но девочка двинулась за ним. Виктор пулей выскочил за дверь, успев закрыть ее прямо перед носом у ребенка. Встал, прислонившись спиной, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, и прислушиваясь к звукам за дверью...
Кто-то тихонько поскрёб по двери, послышалось кряхтенье, сопение, а потом тишину прорезал тоненький плач.
Виктор с грохотом слетел по лесенке, и понесся по коридору к выходу из здания. Распахнул дверь, выскочил, и побежал на тот самый холмик, где наблюдал за зданием, лег на живот и выставил перед собой пистолет, направив его на дверь...
Сказать, что он напуган — значит ничего не сказать.
Он был напуган до смерти.
Нет, Шкловски был первоклассным солдатом. В случае необходимости он мог даже роды принять в Человеческом родовом центре, их хорошо обучали. Мог сделать операцию в полевых условиях. Мог оказать, в принципе, любую медицинскую помощь, как человеку, так и киберорганизму, вплоть до замены конечностей.
Но вот что делать с маленькими детьми — Шкловски не знал...
Он растерянно грыз грязный ноготь, пытаясь сообразить, что теперь делать. Уйти? А куда? Ну хорошо, допустим, ушел дальше в поисках противника, нашел — сдался в плен. Противник потом может обменять его на другого пленного. Только вот Шкловски не имел понятия, с кем они воевали. Потому что вчера их подняли по тревоге, сообщив, что на одной из планет угрожают Конституции Федерации, и угрожают расправиться с Генеральным штабом, если не будут выполнены условия руководства планеты. В чем заключалось условие, Шкловски не пытался выяснить. Он — солдат, и выполняет приказы. Раз приказано уничтожить противника — будь добр, исполняй! Вкратце проинструктировали, и отправили его сопровождающим роты кибер-десантников, посчитав, что одной-двух рот будет достаточно для подавления бунта. И еще приказали взять в плен какого-нибудь представителя вражеского штаба.
А где бунт? Ну встретили двух здоровенных роботов, которые атаковали их. И то, атаковали ли? Да еще и сам сержант уничтожил всю роту своим легким нажатием на кнопку пуска ядерного ракетомета...
А где штаб? Только эта несчастная девушка, которую он и убил с перепугу...
А теперь вот добавилась новая беда в лице двухлетней девочки.
Вспомнив последние события, Виктор приуныл еще больше. Вот же зараза! И ведь он сам виноват, что убил девушку. Рефлексы, черт бы их побрал! А девочку куда теперь?
Стоп!
А о ком говорила девушка, когда умирала? Не о девочке ли этой?
Виктор снова вспотел, напряженно догрызая ноготь. Ага, ясно! Значит так. Девушку он убил, верно? Но она попросила доставить кого-то куда-то? А так как других людей здесь нет, значит доставить нужно эту девочку... куда?!
А, в семью!
В какую?!
Поняв, что запутался еще больше, Шкловски утих немного, потом принялся за следующий ноготь. Не придумав ничего умного, он сплюнул, встал, отряхнулся и включил броню. Проверил батарею питания, и двинулся обратно.
Снова приложил ладонь к сканеру, подождал открытия двери, и скользнул внутрь. Взбежал по лесенке и прислушался. Тихо... Толкнул стеклянную дверь, и опять отпрыгнул, услышав где-то под ногами:
— Бу-у-уся-я-я!
— Чтоб тебя... — испуганно ругнулся Шкловски, и уставился на девочку, вцепившуюся в его ногу. — Слышь... как тебя там... ты, это... ногу-то отдай!
И осторожно попытался стряхнуть ребенка.
Девочка сползла с ноги, и угрожающе засопела, кривя губки. Виктор понял, что сейчас начнется рёв, и причем рёв нешуточный. Он знал такие признаки приближающегося плача у детей, поэтому на всякий случай быстро выдернул из кармана деструкторную гранату и сунул девочке под нос:
— Во, смотри! Глянь, какая игрушка!
Девочка задумчиво примолкла, и робко протянула руку, ухватив «игрушку» за рычаг активации. Граната была небольшая, весила немного. Для сержанта. А вот для маленькой девочки она была все-таки тяжеловата.
Она ее не удержала, и уронила на пол, умудрившись при этом сдернуть рычаг...
Когда тоненько запищал сигнал отсчета, Шкловски стало совсем плохо. Схватив девочку в охапку, он выскочил за дверь.
— Кука!
Шкловски чуть не выронил девочку, когда она закричала. Он остановился, и поднял девочку, развернув лицом к себе:
— Что еще?
Та испуганно хлопнула глазенками и показала рукой вбок. Он проследил направление, и увидел небольшую, тряпичную куклу, лежащую вверх ногами на стуле.
— Да чтоб тебя! — рявкнул он, бросившись к стулу, и с замиранием сердца ожидая взрыва.
Успел.
С девочкой под мышкой, и куклой в другой руке, он понесся, как угорелый к выходу, умудрившись на ходу активировать силовое поле. Перед глазами замерцали розоватые круги... Броня загудела, окутывая полем их обоих, и сама включила режим мускульной активации. Теперь Шкловски не бежал — он просто летел. Доскакав до теперь уже знакомого холмика, он рухнул за него, когда позади раздался хлопок взрыва. Силовая броня мягко скомпенсировала удар от падения, приняв в свои объятия Виктора и девочку. Шкловски закрыл уши девочке, и дернул головой, сбрасывая стекло шлема, которое тут же наползло на лицо.
Деструкторная граната сама по себе не очень громко взрывается, но вот то количество энергии, которое выбрасывается при взрыве, спокойно и без лишних слов сносит все в радиусе этак метров ста. И живое и неживое...
Когда все затихло, Шкловски отпустил уши, и спросил:
— Ну? Ты как?
Девочка не ответила, продолжая держать глаза закрытыми.
— Эй! — осторожно тронул ее пальцем в плечо Шкловски. — Ты не вздумай помирать, слышишь?
И тут до него дошло, что она спит.
— Тьфу ты, — сплюнул он в сердцах. — Ладно, спи. А я пока подумаю, что с тобой делать. Нет, ну надо же! Активирует гранату, а сама спит себе... Эх... Мне б твое спокойствие...
*******
Естественно, граната снесла полздания, обрушив в котлован почти все, а заодно и похоронив все и всех. И ту несчастную девушку в том числе...
Виктор шел уже два с лишним часа по укатанной, заросшей сухой травой колее в сторону гор. Колея то была видна, то терялась где-то в низкорослых кустарниках, редкой полосой тянувшихся вдоль дороги. Виктор сбился пару раз, но потом снова находил дорогу. Он рассуждал просто — все дороги где-нибудь заканчиваются. И решил идти до победного конца, где бы дорога не закончилась. А там он просто отдаст девочку, да сдастся со спокойной совестью в плен.
Он вздохнул, и остановился.
— Няма! Ди! Ди!!
— Сама ты — ди! — огрызнулся Шкловски, и поправил шлем.
Девочка сидела у него на шее, обхватив руками шлем, и уже добрый час разговаривала без умолку. Тащить ее так было легче, в ней весу было, как в одном пистолете с полной батареей. Шкловски усмехнулся, представив девочку в виде пистолета.
Девчушка обиженно смолкла, потом взбрыкнула ножкой, угодив Виктору в подбородок. Тот стиснул зубы, схватил одной рукой девочку за лямки комбинезона, и снял с шеи. Поставил на камень перед собой, и произнес, гневно разрубая воздух рукой перед ее лицом:
— Значит так, малявка! Ты мне тут не устраивай шантаж, поняла? Ди! Сама ди, поняла?
— Бяка! — насупилась девочка, глядя исподлобья.
Шкловски не совсем понял, что такое «бяка», но решил на всякий случай припугнуть:
— А вот за такие слова можно и в лоб получить! И чтоб больше без бунта на борту, солдат! Вопросы есть?
Девочка подумала и произнесла:
— Пи-пи!
— А?! — оторопел Шкловски. — Чего?!
— Пи-пи... — неуверенно повторила девочка и улыбнулась. — Буня калася пи-пи!
Шкловски достал пистолет, подумав, что пора бы и застрелиться. Что такое «пи-пи» он догадывался, но вот сам процесс... И как это делать с ней?
Проблема решилась неожиданно просто. Девочка сама расстегнула штанишки и присела. Шкловски тут же отвернулся, а потом вообще отошел за камень. Да ну вас к черту, маленькие дети!
— Буся! — позвала девочка через секунду. — Няма калася ой!
— Ага! — отозвался Виктор. — Фиг тебе! Сама застегивай!
Но ответа не последовало. Сержант осторожно выглянул, но девочку не увидел. Зато увидел, как быстрыми прыжками в сторону удаляется какой-то странный зверь, с длинным хвостом, который тащил в пасти девочку, ухватив ее за комбинезон...
Шкловски дико вскрикнул и понесся следом, включая мускульный активатор.
