Ас-саляму алейкум

Мой сон прервали на самом интересном месте. Только я вжился в свои грезы, как какой-то натерший свои ляжки жгучим перцем ишак посмел меня потревожить!

И ладно бы он это делал осторожно, так нет же, куда там, едва не вытряхивает меня из дома! Верблюда с разными ногами ему под седло!

Ох, ла-а-адно, выхожу...

Я тихо прокрадываюсь за спиной у обезумевшего опоссума, что по скудоумию назвался человеком, и наблюдаю за ним. Предо мной стоит худой отрок со впалыми от голода щеками, взлохмаченной черной шевелюрой, одетый в изношенное тряпье. Он бос и чумаз, кожа да кости, без боли не взглянешь.

А как его трясет-то! Ах, это он пытается лампу растрясти? А почему же тогда его самого колышет, словно в бурю попал? Видать совсем все худо у мальчишки, раз он за любую тару хватается и чуда хочет оттуда!
Ну что ж, пора бы и мне представиться...

Тучи сгущаются над головой парнишки. Только что был жаркий полдень, а через мгновение уже наступает ночь. Молнии сверкают в небесах. Ветер поднимает пыль! Песок скрипит по барханам! А центр всей бури — испуганный мальчишка, у которого коленки ходят ходуном, да зубы стучат.

Грозные громовые тучи закрутились вокруг ребенка. Парня замотало из стороны в сторону, но он не выпускал лампу из рук.

«Настырный» — подумал я и усилил напор.

Небеса прорвало, и все их содержимое хлынуло вниз, мгновенно вымочив мальца до нитки. Ярчайшая вспышка озарила бурю.
Мальчишка зажмурился, сжался, как от удара, но мой дом не выпустил!

«Стойкий» — оценил я.

Вспышка преобразилась в яркую звезду, что поднялась к небосклону и утонула во тьме туч.
Мир вокруг парня погрузился во мрак. Гроза погасла. Мальчик сжался в ожидании неминуемого...

«Начинаем». 

Тьму небес прорезали багровые огни, будто бы исполин открыл свои очи. Грозный взгляд обратился к мелкой букашке, что посмела воззвать к великим силам! 
Мальчишка, прижимая к себе лампу, жмурился изо всех сил, явно ожидая смерти за свою дерзость. Ведь он и есть та самая «букашка».

«Знатно запугал!» — довольно подметил я, посматривая на будущего Хозяина.
— Кхм-кхм... — произнёс я.
«Туча» прогрохотала: Кхм... кхм...

Парень не пошевелился. Я уже начал беспокоиться, не помер ли он часом, а то всякое бывает! 
Но нет, мальчонок чуть вздрогнул, но глаз все так же не открыл и лампу держал цепко.
— Пссс, парень! — шепнул глас небес.
Мальчик осторожно приоткрыл один глаз и осмотрелся, но никого не обнаружил.
— Пссс, глаза подними, — вновь шепнул голос.
Мальчишка осторожно поднял глаза и затрясся. На него с небес смотрело огромное лицо с пылающим взором. Лицо, собранное из тучи, постоянно меняющееся, без единой формы.
Лицо мужчины, младенца, женщины, старика и, наконец, гротескная копия мальчишки. 
Он увидел «себя» и его начало трясти сильнее.

«Так, всему должен быть предел, когда же он устанет бояться?!» — с легким раздражением подумал я.
Парень открыл рот, мы с «тучей» повторили его действие с идеальной точностью. Бедняга так и замер с разинутым ртом. А вот у меня уже начало сводить скулы, и я решил завязывать.
«Я — туча» немного приблизился к мальчишке и тихо, но внушительно произнес:
— Бу!
После чего малец хлопнулся в обморок. Все же не выдержал. Мы с «тучей» переглянулись и оба пожали плечами.

Щелчком пальцев я привел мальчишку в чувство. Он сел и уставился на меня. А «туча» посмотрела на него. Я на «тучу». Сидим, молчим и смотрим друг на друга. Парень наконец-таки смутился от молчания и выдал:
— Я слышал, что когда компания молчит, рождается один стражник, — сказал и еще больше смутился.
— Я их поздравляю, — негромко проговорил я в ответ.
— Кого? — уточнил мальчик.
— Стражников и их матерей, — разъясняю ему простую истину.
— Зачем? — удивляется мальчишка.
— Ну как же? Это простая вежливость! — смотрю на него не моргая.
— А ты... вы кто? — наконец-то доходит до него нужный вопрос.
— Я, великий и ужасный Аббдуллхаммад Ахмарсулла Зартрэшгхан Вахтарзмураглы Махмудссибрандар ибн Ахмед оглы Сабай, повелитель неба, земли и природы! А ты кто?
— Я Акбар... — ответил мальчик.
— Акбар, и дальше что? — я честно ожидал продолжения имени.
Парень смутился и тихо ответил:
— Просто Акбар. У меня нет звучного имени и нет семьи, к которой я мог бы принадлежать, — опустив глаза, Акбар замолчал.

Очередным щелчком я сотворил костер и большой персидский ковер, на котором возникли различные закуски и чай. Расположившись с удобством, я смотрел на пляшущий огонь.
Так мы и сидели молча, каждый в своих мыслях.

Акбар посматривал на окружающие его вкусности, но не решался притронуться. Вероятно, уважение, воспитание или страх, не позволяли ему наброситься на пищу.
Громко заурчал живот. Не мой.

Я разглядывал своего Хозяина, который так стремился меня вызвать, но сейчас так скромно терпел свои неудобства, что мне стало смешно. Ох, сколько я их повидал!

Алчные, жаждущие власти людишки, которые, едва увидев меня, сразу же начинали приказывать! Одни хотели власти, другие любви, третьи — мести. Их всех объединяло одно — страсть. Они яро желали того, чего не могли добиться сами, без моей помощи, и никто не дожил до своего счастья. И вот передо мной сидит очередной человек, но он не стремится что-либо желать. Он просто сидит рядом и терпит свой голод, ожидая... чего? Разрешения? Приглашения?
— Чего ты ждешь? — спросил я его, кивнув на пищу.
— Вас, — все так же тихо ответил он.
— Я не то, чтобы не голоден, мне еда не нужна, — иронично взглянув на него, сказал я.
— Ну, это не вежливо — начинать кушать прежде хозяина! — последовал ответ.

И после этой фразы я впервые за долгое время искренне рассмеялся.
Невежливо кушать поперед хозяина! Сказал мне мой Хозяин! Восхитительно! Вот уморил человек меня! Наконец, успокоившись, я снова кивнул на блюда с закусками и произнес:
— Кушай, и да благословит тебя Аллах! А я просто чай попью с тобой за компанию.

Я наблюдал за нерешительным мальчишкой, который стал моим Хозяином. За тем, как он осторожно придвинул к себе блюдо со сладким пловом и начал аккуратно поедать его, прихватывая пальцами дымящиеся щепоти риса и закидывая в рот. Он старался есть неторопливо, хотя и было видно, что он голоден.

Кудрявый, с нечесаными и черными, как ночь, волосами. Темные глаза с искрой упрямства. Даже сейчас, насыщаясь, он не терял самообладания.
Что-то, похожее на уважение, начало просыпаться во мне. 
А мальчишка тем временем, расслабившись от еды, уснул под блики пламени.
«Н-да, а если бы я был шайтаном и сожрал его душу?!» — неудовлетворенно подумал я.
Окинув взглядом спящего ребенка, я решил дать ему выспаться, а сам начал творить волшебство.

Поутру Акбар проснулся и первым делом начал осматриваться вокруг. Пустынный пейзаж, открытый всем ветрам, сменился на уютные королевские апартаменты, в которых шелка и позолоты было больше, чем когда-либо видел парень. Он крутил головой, пока не наткнулся взглядом на меня, сидящего неподвижно в кресле.
— Как мы тут очутились? — спросил он.
— Ну, я все же джинн, а не кальян покурить вышел! — ухмыльнувшись, отвечаю ему.
— Но я же ничего не загадывал! — испуганно воскликнул Акбар.
— А я мысли читать умею! Вот и прочел, о чем ты желал во сне! — продолжаю я с ухмылкой.
— Это значит, что у меня уже на одно желание меньше?! — лицо мальчишки показало всю гамму эмоций, что пронеслись в его душе.
— Хм, а и правда ведь! — задумчиво говорю я.
— Нет! Так не честно! Я же... я же... молчал! — испуг перерастал в панику.
— А кто тебе сказал, что джинны честны? — деланно удивляюсь я.
— Я читал, что вы исполняете волю хозяина... — пролепетал Акбар.
— А ты разве читать умеешь?! — восхищаюсь я.
— Д-да... меня учили! Родители... — сначала возмутился мальчик, но после упоминания родителей, как-то сник и затих.
Так, похоже, начинает выясняться что-то интересное! Ну что же, послушаем его историю.
— А что произошло с родителями? Сбежал от них? Решил чудес поискать? — напираю я.
Акбар поник:
— Мои родители погибли, когда я был мал. Я их помню, и это единственное, что осталось мне от них. Мама была очень красивой и доброй...— глаза мальчишки наполнились слезами, но он сдержался.

Утерев лицо рукавом халата, Акбар с очередным удивлением уставился на него. А затем, встав с постели, прошел к большому настенному зеркалу и рассмотрел свой наряд. Белоснежный махровый халат, украшенный позолотой, смотрелся на мальчике органично, словно был сшит прямо под него. Да и внешний вид у мальчика изменился.

Теперь он не выглядел оборванцем, сбежавшим из рабства и скитавшимся несколько лет по пустыне, а был вполне ухоженным молодым человеком. Акбар крутился и так и этак перед зеркалом, изучая себя.
Я шевельнул рукой, и ночной халат мальчишки сменился богатыми одеждами. Оглядев себя со всех сторон, парень нахмурился.
— Нравится? — спросил я его. — Если хочешь, у тебя будет множество подобных одеяний.
— Ну как тебе сказать... Кстати, к тебе обращаться полным именем? — растерялся мальчишка.
— А когда мы успели перейти на «ты»? — делано возмущаюсь я.
— Ой, извини... те... — начал было Акбар, но я прервал его.
— Да шучу, я шучу, давай на «ты», так проще нам обоим, а звать меня можешь великий и ужасный Аббдуллхаммад Ахмарсулла Зартрэшгхан Вахтарзмураглы Махмудссибрандар ибн Ахмед оглы Сабай, повелитель неба, земли и природы! — высокопарно закончил я.
Акбар беззвучно начал повторять мое имя, но я перебил его, рассмеявшись от натужных попыток запомнить все, и предложил:
— Ну, или просто зови Аббдуллом.
— Хорошо, спасибо Аббдулл, — мальчик поклонился мне и ответил, — а костюм мне, конечно, нравится, но есть что-нибудь более удобное?
— Например? — я аж растерялся.
— Ну... шаровары, рубаха? Я не привычен к такому, и мне немного неудобно — пожаловался Акбар.
— Хм... ну... как пожелаешь, — задумчиво ответил я.
— Погоди! Это не желание! — замахал руками парень.
— Да я понял тебя, не беспокойся, — я взмахнул рукой, и дорогие одеяния сменились на более простые. Правда, все было расшито золотыми нитями. Акбар опять нахмурился, глядя в зеркало.
— Да, сожри твою душу ифрит! Что тебе сейчас-то не понравилось?! — воскликнул я.
— Аббдулл, одежда восхитительна, но слишком много золота на ней, — виновато высказался парень.
Меня его смущение вновь развеселило, и я спросил:
— Сделать меньше?
— Лучше вовсе убрать, — глядя на меня, ответил мальчик.
— О, как! Ну, будь по-твоему! — тут уже и я удивился.
Впервые на моей давней памяти человек добровольно отказывался от богатства внешнего вида. А повидал я немало! 

Взмах руки — и на парне остается все та же одежда, но уже без украшений. Теперь он выглядит, как просто ухоженный молодой человек. Но из своей природной вредности я оставил ему куфию с эгалем, украшенным серебряной нитью. Осмотрев себя снова и чуть нахмурившись от вида эгаля, он все же кивнул одобрительно и перестал выделываться, спросил меня:
— Покушаем?
— Тебе сюда еду или перенести нас куда-то? — деловито спрашиваю его.
— Зачем переноситься? Давай пешком сходим? — предложил Акбар.
— Хм, ну давай сходим, — не привык я ходить просто так, но раз мой Хозяин желает, то почему бы и нет?

Мы вышли из гостевого дома и направились в ближайшее заведение. Славный город Багдад жил своей жизнью. Туда и сюда сновали очень занятые люди, мимо проезжали кибитки, доносились крики и галдеж с базара. Жизнь била ключом и всем было хорошо. Мы пробирались сквозь толпу, пока меня это не начало раздражать, то есть уже через минуту. Ругаясь сквозь зубы, я махнул рукой и люди стали обтекать нас. 

Шагать к чайхане стало значительно приятнее, а созданный мною ветерок еще и приятно обдувал наши лица, разгоняя вездесущую пыль в стороны. Да и шум я убрал. Теперь прогулка стала вообще замечательной.

Есть свои прелести в проживании вблизи от центра, ведь через несколько минут неспешной ходьбы мы ушли из-под палящего солнца в прохладный полумрак чайханы, расположившись на коврах и подушках. Заказав у подбежавшего слуги плов, чай со сладостями и кальян, снова начали разговор.
— Аббдулл, скажи мне, пожалуйста, ты можешь воскресить моих родителей? — взволнованно спросил Акбар.
— Я — джинн, но не бог. Я могу заставить любого человека признать в тебе родственника, но оживить мертвого, увы, не в моих силах, — ответил я вздохнув.
В этот момент принесли наш заказ. Акбар омыл руки в принесенной чаше и принялся за кушанье, а я курил кальян, задумчиво выпуская кольца дыма. Насытившись, мальчик обтер руки о лаваш и задал новый вопрос:
— А что ты можешь тогда? — грустно спросил он.
— Хм, я могу сделать тебя богатым, могу посадить на престол, могу влюбить в тебя самую прекрасную деву в мире. Ты с моей помощью можешь стать самым почитаемым человеком, великим поэтом или писателем, музыкантом и танцором, да хоть всеми сразу! — завелся я от его пренебрежения моими силами. — Я могу очень многое, но не проси меня вернуть к жизни мертвых, этого я не могу! — отрезал я, затянувшись кальяном.
— То есть, ты почти бесполезен? — сжав зубы, прошипел мальчишка. — Дорогие одежды, богатства, власть и умения, и больше ничего для меня полезного ты не можешь сделать? Так? — тут и он завелся и повысил голос почти до крика.

Я взмахнул рукой, отрезая наше место от остального зала непроницаемым для звука куполом.

— Ты, хочешь сказать, что все перечисленное тобой — ерунда?! Так сделай. Давай! Зачем же ты меня-то вызвал? — хмуро воскликнул я.
— Да, я хочу сказать, что ты бесполезен для меня! Убирайся! — махнув рукой, приказал Акбар.
— Это твое желание? — процедил я.
— Да, это мое желание! — воскликнул парень.
— Слушаю и повинуюсь, Хозяин! — я взмахнул рукой и растворился в воздухе, перемещаясь в лампу.

Акбар зло посмотрел на пустое место, где мгновение назад сидел джинн и с досадой выругался. Зачем нужно волшебное существо, если оно не способно выполнять самые сокровенные желания?! Собравшись уходить, мальчик понял, что у него нет денег, чтобы расплатиться за заказ и испугался. Он хотел было снова выругаться на джинна, но осознал, что это было его желание — идти в чайхану. И разозлился уже на себя. Снова звать могущественного духа для того, чтобы тот заплатил за них, ему было неловко. Ведь это лишь подчеркивало его несостоятельность, особенно после брошенных слов.

Поднявшись на ноги, парень собрался идти к хозяину чайханы и просить отработать, но что-то звякнуло. До этого момента он не чувствовал мешочка, висевшего на поясе. Открыв его, Акбар увидел горсть золотых динаров. «Даже тут позаботился» — грустно подумал мальчик, ощутив стыд за свои злые слова. Но так как он был еще немного взвинчен, то прямо сейчас просить прощения не стал, а, бросив одну монетку рядом с оставшейся пищей, вышел из чайханы.

Захотев прогуляться, Акбар пошел вперед, погруженный в свои мысли, не следя за дорогой. Но через несколько шагов его окликнули. Обернувшись и заметив спешащую к нему девушку, мальчик улыбнулся.

Это была Джанисат, его подруга детства, которая всегда поддерживала его в тяжелое время. У Акбара не было секретов от Джанисат, и именно она нашла в библиотеке отца упоминание о возможном месте нахождения лампы джинна. Тридцать дней назад именно она провожала его в путь.
— Да воссияет над тобой солнце и да продлит твой путь Аллах! — воскликнул Акбар, с радостью глядя на подошедшую девушку.
— Да продлит твое здоровье Аллах, — улыбнувшись, ответила Джанисат, — как прошел твой путь, друг Акбар?
— Замечательно, Джанисат, я нашел лампу джинна, и сказки оказались былью, — ответно улыбнувшись, похвастал парень.
— Но где же он?! — удивленно воскликнула девушка.
— Мы с ним немного поругались, — улыбка на устах Акбара померкла.
— Что же случилось такого, что ты поругался с могущественным духом?! — прижав руки ко рту, тихо спросила Джанисат.
— Оказалось, что истории о джиннах преувеличены, и они не всесильны, — грустно сказал парень.
— Так значит, ты не сможешь вернуть своих родных? — грустно спросила девушка.
— Все верно, моя добрая подруга, воскрешать из мертвых джинны не могут, — горько закончил Акбар.

Ребята неторопливо пошли вдоль центральной дороги. Акбар рассказывал о своих приключениях и о том, как он нашел лампу, но через полсотни шагов их догнали трое воинов и подхватив под руки, затолкали в тупиковый переулок, где не было ни души.

Акбар начал возмущаться, но получил сильный удар в живот и согнувшись у стены старался восстановить дыхание. Один из воинов остался рядом с ним, а двое других крепко держали Джанисат.
— Ну что, девчонка, твой отец собирается платить по долгам пресветлому Ар-Зияру или он хочет бед для семьи? — прошипел один из них в лицо девушки.
— Мой отец говорил, что расплатится в этом месяце и время еще есть! — воскликнула Джанисат.
— Господин Ар-Зияр устал ждать и велел нам покарать тебя в назидание твоему отцу! Так что готовься и будь ласковой, глядишь, будет и не больно, — ухмыльнувшись, сказал воин, распоясывая шаровары.
В этот момент удерживаемый Акбар понял, что не сможет справиться сам и воскликнул:
— Аббдулл, приказываю немедленно появиться!

Вспышка! И я лицезрею происходящее.

Акбара прижал к стене один воин, двое других задирали платье девчушке. Она лежала на земле и пыталась вырваться. 
«А девочка-то симпатичная» — отметил я, мимоходом глянув на личико и фигуру, что не скрывала боле паранджа. Акбар, заметив меня, приказал:
— Аббдулл, желаю, чтобы ты убрал воинов! — только он успел закончить фразу, как тот воин, что держал его, резко ударил мальчишку в лицо.

Недоумение бойцов от моего появления длилось недолго. Один из воинов разогнулся, оставив девчонку на попечении второго и вынув кинжал, направился ко мне.
— Слушаю и повинуюсь, Хозяин... — произношу я, плавным движением щелкая пальцами.

Налетевший порыв ветра яростно подхватывает бандитов и выдувает на оживленную улицу. А вместе с ними и девушку, в которую вцепился один из воинов. 

Акбар пришел в себя после удара воина и приподнялся на локтях, глядя на девушку. Но в этот миг по улице пролетел всадник халифа на коне, втаптывая всех четверых, находящихся на дороге, в землю.

Акбар закричал и бросился к лежащим телам, а точнее к девушке. Она еще была жива. Пока что.
Приподняв ее на руках, Акбар беспомощно посмотрел на меня и воскликнул:
— Сделай же что-нибудь!
— Почему я должен для нее что-то делать? — бесстрастно спросил я.
— Но ты же джинн! — обреченно проговорил парень.
— Она мне не Хозяин, почему я должен для нее что-то делать? — снова спрашиваю я.
— Я... тебе... ах, да, у меня же нет желаний... — сокрушенно пробормотал парень.
— Хм... вообще-то есть еще... одно, — чуть помолчав, ответил я.
— Откуда?! — удивленно воскликнул Акбар.
— Ну, перенос в гостиный дом ты не просил, это была моя прихоть, так что у тебя еще одно желание. Последнее.
— Но ты же... говорил мне... — растерялся мальчик.
— Кто тебе сказал, что джинны должны быть честными? — тихо спросил я.

Акбар сразу же повеселел, глядя на девушку, и уже набрал воздуха в грудь, чтобы загадать желание, но я его остановил, ухватив за плечо. Мальчик посмотрел на меня вопросительно.
— Подумай, это твое последнее желание. Хорошо подумай, прежде чем загадать его. Как только я его исполню, больше ты меня уже не увидишь.

Мальчик задумался. Девочка умирала. Я ждал решения. Наконец, парень вздохнул и спросил:
— Аббдулл, а ты можешь выполнять свои желания? Сколько угодно?
— Да, беда только в том, что я ничего больше не хочу. Мне остался единственный интерес — служить кому-либо.
— Тогда я желаю стать джинном! — воскликнул Акбар и зажмурился.
Я вдумчиво посмотрел на него и, помедлив мгновение, тихо произнес:
— Слушаю и повинуюсь, Хозяин.

Собравшиеся зеваки наблюдали, как сказка превращается в быль. Мужчина и мальчик, что держал на руках попавшую под лошадь девушку, засветились изнутри золотистым светом. Блеснувшая затем яркая вспышка многих ослепила, но по счастью ненадолго.
Когда блики перестали мерцать в глазах у окружающих людей, то они никого не заметили. Дорога была пуста, и на ней никого не было. Ни мужчины, ни мальчика, ни девушки.

Где-то в пустыне.

Три фигуры сидели меж песчаных барханов, расположившись в недавно появившемся здесь оазисе на коврах и подушках. Девушка держала в руках сверкающую медную лампу, а суровый мужчина с проседью в волосах поучал молодого парня. И некому в пустыне было слушать, о чем же они говорят. И только спустя день и ночь пожилой муж исчез, предоставив двух молодых людей своей судьбе.