Фото в вечность

— Хóрóшó-то́ как! — баба Тоня заскорузлыми пальцами бережно взяла свой черно-белый портрет. — Будет чё нести перед гробом.

С одной стороны меня обрадовала её реакция, с другой — резануло, что сразу нашла такое печальное применение. Но зная, с каким трепетом она и её подруги относятся к моменту ухода к Богу, я успокоился.

У нас в деревне жили одни бабушки. Каждой — по восемьдесят-девяносто, а то и больше. У всех есть дети, внуки и правнуки, но где-то далеко. Поэтому, когда в деревне появились мы со своими малышами, всем коллективом взяли над нами опеку: кто баньку затопит (в начале у нас её не было), кто пирогов напечёт, кто кваском, соленьями или вареньями побалует. До сих пор во рту вкус пышненьких и румяненьких ватрушек, шанежек и пирожков с дымком, которые пекла баба Тоня у себя в русской печи.

Именно у бабы Тони я впервые попарился в бане по-чёрному. Небольшое деревянное помещение в ограде*, стены и потолок покрыты слоем чёрной копоти. Посередине очаг из груды камней, где в большом чугунке кипит вода. Прямо над очагом — щель-дымоход, который затыкают, когда прогорят дрова. Не смотря на сорокаградусный мороз на улице, в бане жарко. Но надо очень постараться, чтобы не запачкаться сажей. 

После баньки баба Тоня обязательно приглашала к столу с шанежками-ватрушками только что с печи. И обязательно домашний квас. Квас она делала на хлебе, а наша соседка справа, баба Нюра — на моркови, предварительно томленой в русской печи. Квас стоял прямо в предбаннике. Такого кваса больше нигде не пробовал. У бабы Нюры и банька была другая — по-белому. Маленькая, два человека едва развернутся. Зато всё чистенько и аккуратненько.

Бабушки чем могли старались поддержать нашу молодую семью. Мы, в свою очередь, тоже отвечали взаимностью: что-то где-то подправить, вызвать трактор, чтобы расчистил от снега единственную дорогу — в те годы снегу так наваливало, что только печные трубы торчали.

Мне захотелось отблагодарить бабу Тоню по-особому. Как фотограф я в ней видел неповторимую модель Бабушки — вся в морщинах, но из неё так и прёт внутренним светом и силой. И я поснимал её, усадив на скамеечке перед палисадником. Получилось. Хоть сразу вези на самую престижную фотовыставку. Но у «фотомодели» оказались свои виды на портрет:

— Хóрóшó-то́ как! Будет чё нести перед гробом.

К сожалению, это случилось очень скоро. Только получилось наоборот: печальную процессию вели за собой её добрая улыбка и многомудрые глаза с черно-белого портрета.

_______________________

*Ограда в деревенском доме - подсобные помещения под одной крышей