Скажи моё имя

Ещё недавно моя жизнь была похожа на бушующий водопад Кьосфоссен. Бурлящие воды всеобщей любви и благополучия низвергались с самого неба, разбиваясь о камни брызгами дорогого шампанского, и россыпями золотых крон, с вычеканенными на них обнаженными девами. Сказка продолжалась до тех пор, пока селевый поток обвала на бирже не смыл всё это великолепие. Побултыхавшись в мутной воде с такими же обломками крушения, я вынырнул в домике, зажатом в каменные тиски фьордов.

Скрипучие половицы, дрожащие от холода стены и нехитрая утварь: всё, что оставила мне покойная тётя Астрид. Раскинувшийся вдалеке гирляндой огней городок и изрядные запасы виски делали моё добровольное затворничество уютным, а старый закопченный как селёдка из Тромсе камин дарил тепло.

Ложился я рано, вставал поздно. В оставшийся клочок серого дня бродил по округе, прокручивая в голове все варианты возвращения в Осло, но выхода не находил. С наступлением сумерек возвращался домой, просматривал почту, и откупоривал очередную бутылку. Каждое утро я обнаруживал у порога дома вязанку дров и кувшин свежего молока. Кто-то тайком приносил их ночью и уходил, не оставляя следов. Сегодня одно из поленьев, самое большое, было перевязано несколькими цветными лентами.

-Чудеса,- сказала бы тётя Астрид, и положила у порога дубовую ветку.

Стемнело раньше, и в пять вечера я уже сидел в кресле гостиной, потягивая из стакана тёплый виски. В камине догорало украшенное лентами полено. Дни празднования Йоля. Я забыл, а мой тайный даритель нет. Интересно, кто он? Я посмотрел на дверь. Как в детстве. Маленький мальчик. Забравшись с ногами в кресло сижу и жду чуда. В углу крохотной гостиной ютится ёлка. На улице тихо идёт снег. Я слышу, как пушистые хлопья опускаются на забытую у порога растрёпанную метлу. Разве можно слышать снег?

— Конечно, ты ведь слышишь, — тётя Астрид возится на кухне с домашним печеньем.

Довольно вздыхаю и, обхватив колени руками, продолжаю смотреть на дверь в ожидании, что в неё вот-вот постучится чудо. Я не знаю что это, и как выглядит, поэтому моё воображение рисует огромного Йольского кота. Он спускается с горы и, громко мяукая, скребёт острыми когтями по крыше. Испуганный, я бегу на кухню.

— Не бойся, Йорген, я крепко-крепко закрою дверь.

— Но если придет чудо...

— Чудеса стучатся в сердце, а не в двери. Ты узнаешь сразу.

Прошло двадцать лет. Я больше не слышу как падает снег, не верю в чудеса, а сижу в кресле с пустым стаканом в руке и рассматриваю морозные узоры на стёклах: там заснеженная чаща, так похожая на лес за окном. За одним из деревьев женский силуэт. Заметив меня, девушка начинает удаляться, поправляя на ходу чепец с атласными лентами.

— Стой... Ой...

Голос эхом разносится по лесу, по пути отряхивая с еловых лап горки сияющего снега.

— Не убегай! — снова кричу я ей.

Незнакомка останавливается, и не оборачиваясь снимает с головы чепец. Копна белокурых волос опускается по спине почти до самой земли, оставляя на обозрение лишь отороченный зеленой лентой подол юбки и чёрные задники башмаков.

— Не уходи.

Утопая в снегу по колено иду вперёд.

— Скажи моё имя,- шепчет на ухо женский голос.

Морозное солнце ослепляет. Пытаясь сфокусироваться, прищуриваюсь. Вот она. Виднеется за деревом. На расстоянии вытянутой руки ощущаю жар её тела, слышу тёплое дыхание с запахом парного молока. Делаю шаг вперёд. Мокрый холодный нос тычется мне в лицо, шершавый язык облизывает губы. Корова... Поблескивая на солнце холеными рыжими боками, она проходит мимо меня.

— Маргрезэ!- звонко хохочет за спиной голос.

Услышав хозяйку, животное поднимает вверх голову и, втянув чёрными ноздрями стайку снежинок, громко мычит.

— Сольвеиг, Алва, Тора, Сага, — выкрикивает имена девушка.

Из леса, одна за другой, ко мне приближаются большие рыжие коровы. Смахивая хвостами падающий на спины снег, они окружают меня плотным кольцом и начинают движение по кругу.

— Сага, Маргрезэ, Алва, Сольвеиг, Тора. Скажи моё имя! — улыбается девушка и громко хлопает в ладоши. Животные резко, как по команде, останавливаются и замирают.

— Сага, — кричу наугад, попутно рассматривая затесавшиеся среди копыт женские башмачки. Один из них в ожидании ответа нетерпеливо постукивает о землю.

— Нет,- башмачок останавливается.

Чтобы приблизиться, делаю несколько шагов вперёд и пытаюсь протиснуться сквозь плотное кольцо окруживших меня коров. В глазах девушки вспыхивают озорные огоньки. Она улыбается и хлопает в ладоши. На медных шеях, качнувшись, стучат деревянные колокольчики, и живое колесо вновь вертится.

От нереальности происходящего кружится голова. Коровы, девушка... Кто она и откуда? Старинная одежда, длинные, почти до пят волосы, такие сейчас не носят; простые черты лица, но... глядя на неё, я готов с рабским наслаждением повиноваться каждому движению её руки, каждому слову. Реальность это или сон, но вновь раздается хлопок.
Женские пальцы скользят по спинам пробегающих мимо животных:

— Алва, Маргрезэ, Тора, Сольвеиг, Сага. Скажи!

— Тора, -говорю я, не спуская глаз с незнакомки.

— Алва, Йорген думает, что ты Тора,- девушка треплет рыжее оттопыренное ухо,- Он думает что я — корова!

Она смеётся, приставляет пальцы рожками к голове и мычит. Что может быть глупее? Наверное стоящий в центре стада несчастный тридцатилетней мальчик, единственное желание которого поцеловать ту, чей голос нежно шепчет на ухо:

— Скажи.

— Тора, Сага, Марггрезэ...- повторяю имена как под гипнозом.

Золотые от солнца коровы продолжают бег, хвосты ритмично покачиваются из стороны в сторону. Пять рыжих кисточек и одна белая... движется как маятник часов, выглядывая из-под колокола шерстяной юбки.

— Скажи моё имя.

Из — под края юбки показывается белоснежный коровий хвост. Девушка игриво взмахивает им в воздухе и пристально смотрит на меня. От осознания происходящего вскипает кровь, пульсируя, по жилам растекается сладкий первобытный страх. Вместе с охватившим меня чувством чудовищного восторга наружу вырывается крик:

— Хульдра.

— Да...

Она оказывается рядом со мной одновременно с эхом:

— Выбирай.

Протягивает мне руки ладонями вверх. Одна пустая, с убегающей за манжет рубашки линией жизни; на второй ладони — золотая крона, с отчеканенным на ней водопадом Кьосфоссен. Отчаянно, как в клетке, в поисках выхода колотится сердце. Не поднимая глаз хватаю монету, и не оборачиваясь бреду прочь. Спасибо, спасибо... невнятно бормочу под нос, чтобы не слышать вдруг наступившей оглушающей тишины. За спиной резко, как пощёчина, хлопает дверь. Я снова оказываюсь в крохотной гостиной, со злостью швыряю пустой стакан о стену и зарываюсь лицом в ладони.

Моя жизнь похожа на полноводную реку. Её дно устлано золотыми слитками и останками компаний-конкурентов. Мощный поток не зная преград несёт драккар моего благополучия навстречу... Отгоняя мысли, я морщу лоб, делаю глоток виски, и сажусь в дорогое кресло, смотреть как за окном мерцают огни ночного Осло. Несчастный сорокалетний мальчик, который хочет услышать как падает снег, и тихо стучит колокольчик на шее большой рыжей коровы.