Сестрёнка

Вася сидел в своей, то есть по-другому, в большой, комнате, и у него было плохое настроение. А всё оттого, что у него родилась сестра.

– Ты рад? – спросил его отец. И Вася ответил:

– Да, папа, конечно рад.

Но радости он совсем не чувствовал. Хотя бы потому, что вообще-то хотел брата и представлял, как они вместе гуляют на улице, и он, старший брат, защищает младшего и всему учит. Отчего-то брат был почти таким же, как сам Вася, и ему в голову даже не приходила мысль о том, что маленькие дети долго бывают маленькими, хотя и видел, как его друзей донимает мелкота. А они, мама, папа и даже бабушка, хотели девочку. И ведь можно сказать, что получили себе дочь исключительно ценой его, Васи, многолетних страданий.

Давно, шесть лет назад, когда мама катала по улице коляску с ним и присела на скамейку в городском парке рядом с другой молодой мамой, тоже с коляской, они разговорились. Катали коляски туда-сюда и обменивались информацией.

– У вас девочка или мальчик? – спросила незнакомая дама.

– Сын, - гордо ответила мама Васи.

– А-а-а, – разочаровано отреагировала соседка по скамейке, отчего-то задрала свой носик выше и похвасталась:

– А у меня дочка!

Васина мама подумала, что это странно, потому что все её знакомые женщины всегда радовались, когда у них рождались мальчики, и попробовала сформулировать своё отношение к вопросу:

– А есть ли разница? Это же дети. Чем же мальчик лучше или хуже девочек?

И она обиделась. А собеседница ей в ответ возразила:

– А в том! Мальчишки, они всё на улицу убежать хотят, а потом возвращаются в порванных штанах и грязные. А доченька – ангелочек. Всегда около мамы, в платьице красивом, с бантиками.

Мама Васи какой-то частичкой своего сердца начала признавать относительную правоту собеседницы и вообразила стройную, хрупкую, послушную девочку на месте лежащего в коляске будущего сорвиголовы, доченьку, с локонами и бантиками, для которой можно шить новые красивые платья, идти по улице и ловить восхищённые взгляды других женщин. Да, с сыном этого точно не будет. Крыть было нечем. И Вася постарался помочь своей маме: разорался в своей коляске так, что на маму стали оглядываться не только гуляющие по парку люди, но и сидящие на деревьях вороны. Не то Вася обмочился, не то захотел есть, а может, просто ему не нравилась тема разговора двух молодых женщин. И его мама заткнула ему рот бутылкой с подслащённой водой и поспешила увезти коляску по направлению к дому.

Вася родился, когда папа был в рейсе, и обсудить вопрос мама могла дома только с бабушкой. Не то чтобы она внимательно выслушивала её мнения, но в этот раз слова бабушки запали ей в душу, а та, порывшись в памяти, извлекла оттуда старый способ родить именно девочку: нужно было не стричь сына до рождения второго ребёнка.

Так с Васей случилась первая неприятность от ещё и не родившейся сестры: он ходил по двору с волнистыми золотистыми локонами, лежащими на плечах, и его постоянно дразнили, называя девчонкой. А это, в свою очередь, приводило к тому, что на улице всё время приходилось отстаивать свою честь и достоинство, и он частенько приходил в синяках и ссадинах, а жаловаться на то, что его дразнили, было, как объяснил ему папа, не по-мужски. А мама смотрела на него и вздыхала, вспоминая, что на месте сына могла бы родиться и милая и послушная дочь, которая не дралась бы на улице.

В общем, так продолжалось до позапрошлого дня – кстати, одного из предпраздничных. И Вася ждал множества приятных событий, связанных, конечно же, не с рождением братика или сестрёнки, а с Новым годом. Папа не был в рейсе. Значит, можно было рассчитывать на множество невообразимых подарков из-за границы, а ещё на конфеты, торт, шоколадки, ёлку. Но вчера случилось непредставимое: папа отвёл его в парикмахерскую, и там мужчина-парикмахер состриг с его головы всю копну волос. Раньше волосы подравнивала ножницами мама, а тут всё было по-взрослому: мягкое кресло, пожилой мастер в белом халате, щелчки машинки над головой, а потом фонтан пахучего одеколона из пульверизатора. А всё потому, что мама была в роддоме и родила девочку.

А потом приехала машина начальника шахты, где работала мама, и они все вместе, с огромными букетами цветов, папа, бабушка и он, поехали в роддом. Мама вышла из дверей, и папа обнял и поцеловал её, а потом один букет протянул ей, а второй – женщине, которая шла следом за мамой и несла свёрток, завёрнутый в одеяло. Свёрток папа взял у неё в свои руки, они сели в машину и через весь город поехали домой. Дома нового ребёнка унесли в родительскую спальню, а ему сказали, чтобы он чем-нибудь сам занялся. И Вася понял, что Нового года не будет: на своём обычном месте не стояла новогодняя ёлка, никто не доставал с шифоньера чемодан с игрушками, бабушка ничего не пекла, не жарила и не варила для гостей. В общем, его новорожденная сестра разрушила то, что Вася особенно любил, – Новый год.

Ночью его загнали спать даже раньше, чем обычно. Взрослые не дожидались двенадцати часов, а поужинали на кухне и предупредили, чтобы он не совался в их комнату, а спать ему было некомфортно, потому что дверь в родительскую спальню вела из комнаты, где жил он, и Вася постоянно просыпался из-за детского крика оттуда. Утро он встретил невыспавшийся и в плохом настроении, понимая одно: из-за этой мелкой сестры у него украли праздник. Хотя и папа тоже был невыспавшийся и молчаливый. А сестра утром решила, похоже, отдохнуть и спала вместе с мамой и не издавала ни звука.

Вася сел на свой диван и задумался. Всё шло не так. К отсутствию ёлочки и подарков утром добавились другие неприятности. Он только сейчас сообразил, что никто не собирает его на новогодний утренник во Дворец угольщиков, куда он ходил в этот день и в прошлым, и в позапрошлом году, мама перед праздником не сшила ему новогодний костюм, а в прошлом году он был украинцем в украинском костюме – широких красных шароварах, в вышитой голубым узором рубашке  и в широком зелёном поясе – и получил за костюм награду. Было похоже, что утренника и конфет у него не будет, костюма не будет, ничего не будет. Что это значит? Она родилась, и теперь он взрослый? Она самая маленькая в их семье, но главная, и всё теперь будет её? От этой мысли даже зачесалась его наголо остриженная голова.

Стук в дверь. Вася открывает и видит свою первую любовь. Её так и зовут: Любовь. И она спрашивает:

– Васька, а ты чего без волос и неодетый?

Ну, неодетого она его видела, а вот без волос ещё ни разу. А потом, рассмотрев его потрясённое её фразой лицо, щебечет, как птичка:

– Да, ладно, Вась. Ничего. Ты и без волос красивый. Очень красивый. Так у тебя глаза больше. На половину лица. Даже рот не видно. Вася, ты чего? Ты на утренник идёшь? Уже надо идти. Там время надо переодеться. Себя красивой надо сделать. И тебя потом тоже. Ты почему не собранный?

Вася в грусти и пытается объяснить, что он теперь старший брат, и нет у него ни утренников, ни костюма для праздника, ни даже ёлки и подарков, потому что или старшим не положено, или он не знает, куда это всё вдруг исчезло. И надо старшим сказать, что они с Любой уходят, если пойдут, так что, Люб, ты заходи в комнату, пока он будет говорить. И пока Люба разувается и проходит, Вася бежит к бабушке, потому что к маме и сестре сейчас же нельзя, как ему сказали.

 – Бабушка, ты не знаешь, а куда папа ушёл?

 – А он ушёл? – как-то равнодушно интересуется бабушка. – А куда?

Вася понимает, что бабушка не в курсе, но ему нужно с Любой на утренник, и он решает, что информацию можно передать и через бабушку:

– Баб, ты скажи потом, что мы во Дворец угольщиков пошли.

Говорит и несётся в комнату, где Люба.

Та чинно сидит на диване и, как положено боевой подруге, ждёт.

– Вася, а ты костюм придумал?

– Слушай. Я же тебе сказал, у меня даже билета нет. Мама в больнице была, поэтому мне его никто не принёс.

– Вася, но ты же знаешь, что твоя мама на шахте работает, а значит ты её сын. И ты должен быть на этом утреннике. И билет на тебя с твоим именем должен быть у них, у Деда Мороза и Снегурочки, или у тех, которые после праздника подарки детям выдают.

Вася вообще-то привык, что в семье самые умные люди – это женщины. И их нужно слушаться. И идея подружки кажется ему намного более приятной, чем то, что он думает. Он почти согласен с Любой:

– Да, можно будет там спросить у кого-нибудь. Может, там будет кто меня знает или маму. А что делать с костюмом? У тебя есть костюм?

– Есть, соглашается Любочка. – Мне мама сшила платье Дюймовочки и даёт с собой свою летнюю соломенную шляпку.

– Ну, главный приз твой, – отпускает комплимент подруге юный поклонник, и тут же мрачнеет:

– Люб, так у меня его нет.

– Тогда придумаем что-нибудь. Ты кем хотел в этом году быть?

– Мушкетёром.

– Нет, – тянет задумчиво Люба, – мушкетёра трудно из ничего делать. Давай пиратом?

 – Хорошо, давай. У меня тельняшка есть – папа подарил – и ремень флотский с якорем. А в шкафу можно взять летнюю красную косынку мамину на голову.

– Ещё нужно взять краски с собой или что-то такое, там я тебя разукрашу и …у тебя есть какие-нибудь штаны рваные?

– Есть.

Дети быстро собирают в хозяйственную бабушкину сумку вещи. Никто не может собраться так быстро, как они. Потому что, когда решение принято, оно осуществляется тут же, немедленно. Медленно – неинтересно. Скучно. Может надоесть. И уже – любому взрослому может показаться, что это невозможно, – через пять, ну, ладно, через шесть минут они садятся в автобус, который везёт их к центру городка.

Красно-белый дворец этим днём отдан детям. Они проходят между высоченными белоснежными колоннами и ручейками втекают в открытые двери, спускаются вниз, оставляют верхнюю одежду в гардеробе и убегают с номерками переодеваться в новогодние костюмы в комнаты рядом. Шум, гам, крики.  

Васька ждёт в холле Любу, смотрит на себя в зеркало. Нет, на пирата он не похож. Похож на пацанов с улицы Чапаева летом. С ними у ребят их района смертельная вражда, и любая встреча заканчивается смертельной дракой до первой крови. В зеркале он видит худого лысого пацанёнка с улицы Чапаева в драных штанах и тельняшке.

Наконец-то выскакивает Любаша. Мама действительно сшила ей прекрасное платье, и красные туфельки на ногах точно такие, как должны быть у Дюймовочки. И соломенная шляпка на голове. Люба подбегает к нему и тут же тянется приводить в порядок, то есть создавать образ ужасного пирата южных морей. Сначала достаёт из кармана чёрную ленточку и перевязывает её через его глаз, потом закатывает ему рукава тельняшки и украденной, скорее всего, у мамы, красной помадой пишет на руке «Смерть!» и рисует череп с костями. Если честно, получается не очень. Но Вася настоящий джентльмен, и, если девочка считает его подходящим для неё кавалером, он не будет её в этом разубеждать. Поэтому, взявшись за руки, мальчик и девочка следуют наверх в зал, где проходит праздник.

 

Чуда не произошло: Вася не получил приз на конкурсе костюмов, но зато его получила Люба. Ему не дали подарок, потому что, как сказала взрослая тётя, они только для тех, у кого есть открытка-билет. Но дети вволю напрыгались и покружились в хороводах с Дедом Морозом и Снегурочкой, и Вася рассказал приготовленные стихи, и Снегурочка дала ему шоколадку. Домой они решили пойти пешком, шли рядом и сначала съели эту шоколадку, а потом ели конфеты и мандаринки из подарка Любы. Они дошли до дома, и Вася проводил Любу прямо до двери её квартиры. Люба остановилась и попросила Васю: «Поцелуй меня в щёку». И он поцеловал её, когда она повернулась к нему боком, а потом смотрел, как она распахнула дверь и убежала домой.

Вася вернулся домой, и там увидел папу. Папа успел съездить во Владивосток и привёз оттуда подарки всем: мандарины и яблоки, огромную корзину из Японии с розовым одеялом и вещами для маленькой дочери, подарки для мамы и бабушки. Он протянул пакет и Васе, там лежала зелёная, похожая на военную куртка на молниях.

Когда они с папой сидели вдвоём на кухне, Вася спросил папу:

– Пап, а как вы решили назвать сестру?

– Виктория, в честь моего отца.

– А почему вы меня тогда назвали Васей?

– Так звали папу мамы. А что?

– Да просто все пацаны говорят, что у меня имя, как у кота.

И папа и Вася оба засмеялись.

А потом сын испытующе посмотрел на отца и спросил его по-мужски:
          – Отец, а когда вы собираетесь мне сестру показывать?

– А ты что, её ещё не видел?

– Нет, вы же привезли её и сразу в комнату к себе унесли, а мне сказали, чтобы я не заходил и заразу с улицы не заносил.

- Да, ты прав. Это как-то перед тобой некрасиво получилось. Ты же ей брат, а не чужой.

– Тогда пойдём сейчас тихонько поглядим.

– Может, потерпишь до утра? А то разбудим мы наших женщин. Пусть сны счастливые смотрят. Хорошо?

Вася знал, что отец никогда не забывает обещаний, и согласился:

– Ладно. Пусть спят. Но чтобы завтра точно.